Юлия Баталина

редактор отдела культуры ИД «Компаньон»

---

«Моя задача — организация тел в пространстве»

Постановщик «Нормы» в Пермской опере Максим Петров — о создании нереального мира

17 июня 2022 г.

Поделиться

Твитнуть

В Пермском театре оперы и балета идут репетиции новой постановки оперы «Норма» Винченцо Беллини (12+), которая будет представлена 26, 28, 29 и 30 июня. В качестве режиссёра-постановщика выступает Максим Петров, известный в театральном мире в первую очередь как хореограф.

– Ваше появление в качестве постановщика оперы очень интригует. Вы хореограф, начинали свою профессиональную деятельность как танцовщик, и вся ваша работа так или иначе связана с хореографией, с пластикой, с движением… И вдруг вы ставите оперу. Как это получилось? Как вы дошли до такой жизни и почему вы думаете, что готовы к этому?

– Это не первая опера, которую я ставлю: год назад была «Мавра» в вечере Стравинского в Мариинском театре. Тогда Валерий Абисалович Гергиев попросил меня решить оперу в том числе танцем. Когда пермский театр мне сделал предложение, я, какое-то время подумав, согласился – почему бы не попробовать? Если я слушаю музыку и понимаю, что могу найти к ней ключ, надо соглашаться. 

– Традиционное представление о «Норме» – это весьма неподвижные певицы с очень хорошими голосами, у которых главная задача – выпеть все тонкости бельканто. Это оперное название, пожалуй, в последнюю очередь ассоциируется с хореографией, со сценическим движением вообще…

– Конечно, да. Но я понимал, что это за опера и какую сложность она представляет. Если думать масштабнее, моя работа – организация тела в пространстве, это моя задача как танцовщика, хореографа и режиссёра. В «Норме» я организую и самоё пространство, оттолкнувшись от структуры музыки. Для меня всегда музыка первична – не важно, ставлю я танцы в опере, балетный спектакль или пластику в драматическом театре. 

– Расскажите о тех работах, которые вам особенно запомнились и стали для вас вызовом.

– Тот самый вечер Стравинского в Мариинском. В первом отделении – «Байка про лису, петуха, кота да барана», музыкальный антракт – пьеса «Пять пальцев», затем опера «Мавра» и после обычного антракта – балет «Поцелуй феи». Пока это самый большой и сложный проект, который я делал. Несколько раз работал с драматическими артистам. Самым важным для меня опытом был tеатр post Дмитрия Волкострелова. Мы сделали с ним два спектакля по пьесам Павла Пряжко – «Диджей Павел» и «Два перстня». 

– Есть какая-то принципиальная разница в подходах, когда работаешь с профессиональными танцовщиками и с теми, кто не танцует на работе каждый день?

– Всегда речь идёт об организации тела, но система координат разная. У артистов балета есть техника, которой они обучаются восемь-девять лет, а в драме или в опере ты каждый раз придумываешь систему взаимоотношений артиста с собственным телом. Всё зависит от задач режиссера. 

– Но здесь вы сами режиссёр…

– Да, сам себе поставил задачу!

– В Пермской опере в последнее время многие спектакли ставят режиссёры, которые, ну, не специалисты по опере. Они обычно переписывают либретто, меняют сюжет… Сюжет «Нормы» на самом деле так и хочется переписать: он очень надуманный. Вы тоже придумали что-то своё?

– Мы не ищем новый сюжет, а думаем, как он развёрнут в музыке и что в нём важно сегодня. Либретто мы не переписывали. Музыкальный руководитель постановки Мигран Агаджанян и вокальный коуч Медея Ясониди сделали небольшие купюры, но они не влияют на сюжет.

– То есть у вас будут все эти друиды и римляне?

– У нас нет священного леса и вообще конкретного места действия. Это фантастический придуманный мир. Кто такие друиды, мы точно не знаем, представляем их приблизительно, поэтому я не вижу смысла делать псевдоисторический спектакль. Хочется построить другой театр – условный, который не изображает реальность, но прибавляет к ней то, чего нет в жизни. «Норма» отторгает всё, придуманное поверх неё, как инородное тело. Наша задача – добраться до принципиальных вещей, до каркаса: кто такая Норма и какую власть она имеет над остальными, кто такие враги, с которыми друиды всю оперу собираются воевать, и существуют ли они вообще – Беллини не написал хора римлян, вывел на сцену только двух теноров.

– Кто строит этот мир?

– Названные мной Мигран Агаджанян и Медея Ясониди, куратор постановки Аркадий Ипполитов, художник Альона Пикалова, художник по костюмам Ирэна Белоусова,  художник по свету Константин Бинкин и прекрасные исполнители, которым я благодарен за доверие и отзывчивость.

– Куратор-искусствовед в театральной постановке – это довольно необычно. Как строились ваши взаимоотношения, и кто из вас, грубо говоря, главный?

– У нас не тот тип театра, где есть главный. Это не спектакль Аркадия Ипполитова или Максима Петрова. Это спектакль большой команды. Аркадий Викторович в этом проекте с самого начала. Он предложил четыре идеи, благодаря которым сегодня можно поставить оперу «Норма» – четыре смысла, которые в неё можно вложить, и с одним из этих смыслов мы начали работать. 

– Что это за идея?

– Так называемая бумажная архитектура. Мы с Альоной Пикаловой начали изучать французов XVIII века Клода-Николя Леду и Жан-Жака Лекё, и современных авторов – Илью Уткина, Александра Бродского. Смотрели, как их идеи, не меняя смысла оперы, могут подчеркнуть то, что в ней содержится: закрытое сообщество, божество, ритуал, внешний наблюдатель.

– Всё же не очень понятно, как протянулся смысловой мостик от оперы к бумажной архитектуре…

– Это же во многом опера о религии. Зачастую, когда мы заходим в храм, мы чувствуем себя очень маленькими по отношению к этому пространству и наполняющим его идеям. Перед нами нечто, что трудно объяснить и уложить в голове. Здесь то же самое: бумажную архитектуру невозможно воплотить, это искусство утопии. На фоне «Памятника Ньютону» Этьена-Луи Булле, невозможного сооружения, человек – просто песчинка. То же иногда возникает в театре, когда мы слушаем великую оперу.

– То есть это человек – и что-то большое?

– Человек – и что-то невозможно большое!

– Как вы боретесь с тем, что «Норма» часто воспринимается как опера одной арии? Все понимают, что люди придут на эту оперу и будут ждать, когда споют Casta Diva. Какие приманки вы придумали для зрителя, чтобы он смотрел с интересом не только ради раскрученной мелодии?

– Развлечь зрителей – не принципиальная задача. Мы просто стараемся понять, зачем ставить эту оперу сейчас, что в ней ценного, кроме самой известной арии – и сделать эту работу качественно.

– Условный сюжет, нереальное бельканто, такая же нереальная бумажная архитектура – всё такое условное, такое далёкое… В том мире, в котором вы начинали этот проект, это точно работало, но мир изменился. Как вы переживаете изменения, которые сказались на всём, в том числе наверняка – на восприятии вашей работы?

– Мы поняли, что наши идеи по-прежнему важны, и продолжили работу. Нельзя заранее сказать, какое трение возникнет между спектаклем и повседневностью. То, что кажется условным и далёким, может много сказать о нас и той реальности, в которой мы оказались.

Мне не очень нравится обсуждать свои спектакли, даже когда они вышли. Гораздо интереснее слушать, что говорят о них люди. После премьеры можно будет сверить часы.

– Как зрителю готовиться к этой премьере?

– Лучше никак не готовиться: прийти и вместе со всеми пережить происходящее.