«Нельзя уже фраки носить — это сразу символизирует дистанцию с людьми»

— Игорь Константинович, изучение истории политической одежды и пиджака в частности — довольно необычное увлечение. Как оно родилось?

— Больше 30 лет я занимался изучением парламентской истории России, точнее её началом — позднеимперским периодом. Это всё, что было связано с Государственной думой, Государственным советом. Может быть, в какой-то момент я заскучал от институционального подхода. Захотелось другого поворота. Тем более что и современность предлагала подобного рода сюжеты, относящиеся к визуальности, её значению в политике, но прежде всего в парламентской истории. После этого сложился университетский курс политической истории костюма.

— Правда, что пиджак первоначально был одеждой крестьян? Как получилось, что его начали носить представители элиты?

— Тут всё сложнее. Когда появился пиджак, до сих пор так и не установлено. По одной из версий, он прошёл сложную эволюцию от бушлата. Исследователи истории костюма упоминают первую половину XIX века. Во второй половине пиджак уже становится распространённым предметом одежды. Но вообще господство пиджака связано с эпохой модерна, эпохой XX века.

Первое появление пиджака в британском парламенте относится к 1892 году. Тогда Кейр Харди, один из основателей лейбористской партии, в свой первый парламентский день явился в одежде шотландских шахтёров — в твидовом пиджаке, штанах и кепке. Это был скандал. Но Харди своим костюмом подчёркивал принадлежность к определённой социальной группе, это символ, это знак и месседж всем остальным.

В России пиджак входил в политику тоже едва ли не со скандалом. Он считался домашней одеждой, одеждой для прогулок, но точно не для каких-то приёмов. Когда создавали Госдуму и определяли функции депутатов, во-первых, спешили, некогда было обо всём подумать. Во-вторых, не очень понимали, кем являются новые депутаты — царскими слугами или представителями народа. Какую-то форменную одежду им не предложили. Они сами должны были решить, в чём прийти. И тут депутаты-кадеты, собираясь на своё первое заседание 27 апреля 1906 года, договорились прийти в одежде попроще. С одной стороны, тем самым они подчеркнули свою независимость от самодержавия, с другой — близость к народу, к тем же крестьянским депутатам, которых было тогда много.

И в период между Первой и Второй мировыми войнами пиджак во всём мире вытесняет сюртучный костюм, а фрак вообще превращается в одежду сугубо для официальных церемоний.

Мне кажется, что в России именно депутатский корпус стал проводником моды на пиджачный костюм. Поездки депутатов в родные места этому способствовали. Очень популярны были фотокарточки с портретами депутатов, а там они в пиджаках.

— В какой мере традиции политической одежды сохранялись в советское время? В эпоху, когда все были одинаковыми, кто-то пытался выделиться с помощью особого фасона или цвета костюма?

— Огромную роль сыграл период Первой мировой войны и революции. В моду входит стиль милитари и френч. Например, в 1917 году один из женских журналов мод впервые предложил выкройку мужского френча, который носил председатель Временного правительства Александр Керенский. Одежда стала весьма популярной.

Мы привыкли видеть Ленина в пиджачном костюме. Но первоначально (до транспортировки в Тюмень в 1941 году) в мавзолее он был во френче, как и на последних прижизненных фотографиях. Опекунство Сталина, наверное, дало о себе знать.

Сталин, кстати, на VI съезде партии в 1917 году появился именно во френче. В дальнейшем он стал популярной одеждой советской номенклатуры. Дело в том, что в донэповские годы пиджачные костюмы никто не шил. Пришла новая элита, а она должна была как-то отличаться от старой. И гражданский пиджачный стиль проигрывал стилю милитари.

Такая конкуренция френча и пиджака среди советской номенклатуры сохранялась вплоть до смерти Сталина в 1953 году. После вновь начал закрепляться пиджак. Никита Хрущёв, как и другие члены политбюро, появился уже в пиджачном костюме, что весьма символично. Правда, стилягой он так и не стал, в отличие от Леонида Брежнева и Михаила Горбачёва. Брежнев, например, тщательно следил за качеством материала, фасоном. Но, кстати, предпочитал пиджак на четырёх пуговицах, как френч. Хрущёв мог носить пиджак с вышиванкой. А в позднесоветское время Горбачёв вводит в практику «встречи без галстуков».

— Есть какие-то особенности ношения пиджаков у депутатов городского и краевого парламентов в Пермском крае?

— Большинство носит синие, даже тёмно-синие пиджачные костюмы (отличие — в качестве материалов). Но есть и те, кто не чурается более светлых оттенков, как, например, председатель городской думы Перми Юрий Уткин. А почему бы нет? В конечном счёте это проявление индивидуальности, личного стиля.

В целом то, что сегодня происходит с манерой одеваться, включая стремление целого ряда политиков отказаться от классического мужского костюма, хорошо отражает переход от современности к постсовременности, от модерна к постмодерну. С его доминированием индивидуализма, побеждающего групповые интересы, с его лёгкостью нарушения прежних договорённостей. Кроме того, политики устают от жёстких требований, от рационального выбора. Верят во что-то другое: не в эпохальное, а сиюминутное. Не важно быть правым, важнее — быть интересным. Мне кажется, это отражает этику, эстетику, логику политики постмодерна. Новации в манере одеваться у политиков тоже об этом сигнализируют.

В 2017 году в Британии началась «вестиментарная революция». Одному из депутатов, который пришёл без галстука, разрешили задать вопрос. После этого он в соцсетях заявил, что не «брекзит» — революция, а вот это — революция. Через несколько дней другому депутату было разрешено выступить в прениях, хотя и он был без галстука. А во французском парламенте вообще появились так называемые «санкраваты» (те, кто не носит галстуков).

— Кого вы считаете самым стильным губернатором Пермского края?

— Стильным был Олег Чиркунов. Он позволял себе больше вариаций. Остальные следовали традиционному стилю — что Максим Решетников, что Виктор Басаргин и Юрий Трутнев, не говоря уже о Борисе Кузнецове и Геннадии Игумнове. Дмитрий Махонин демонстрирует некоторые вольности в манере одеваться, но мы должны учитывать необычность ситуации, связанную с коронавирусом.

Однако проявлений индивидуального стиля в политике становится всё больше и больше. Что-нибудь добавить: серёжку в ухе, браслетик, галстук другого цвета. Вспомнить того же премьер-министра Канады Джастина Трюдо с его знаменитыми цветными носками с разными персонажами. Но не будем забывать: как мы одеваемся — это тоже язык, это наш месседж. Когда мы говорим о политиках, то предполагаем, что манера одеваться — это проявление и принадлежности к определённой социальной группе, и индивидуальности, но и то, что политика в XX—XXI веках стала публичной, то есть социально ориентированной. Нельзя уже фраки носить — это сразу символизирует дистанцию с людьми, а для политика важно, чтобы она, наоборот, сокращалась.

С другой стороны, пока как-то серьёзно мужской костюм не изменился. Многие модели начала ХХ века и начала XXI века принципиально не отличаются. Мода возвращается. Поэтому парламентарии начала 1900-х годов не удивились бы, встретив современных политиков. Разве что аксессуарам.