Юлия Баталина

редактор отдела культуры ИД «Компаньон»

---

«Жизнь — это череда ролей»

Интервью с Дени Лаваном, звездой французского театра и фильмов Леоса Каракса, о повседневности и мистике

12 июля 2018 г.

Поделиться

Твитнуть

Дени Лаван заходит в гостиную Пермского театра оперы и балета, здоровается за руку и говорит: «Меня зовут Денис». На протяжении всего интервью он пытается шутить по-русски. Его любимая фраза: «А потом — суп с котом!» Впрочем, Лаван и Россия — это не шутка, а история любви. Звезда французского театра и фильмов Леоса Каракса сыграл одну из главных ролей в спектакле открытия Дягилевского фестиваля — оратории Артюра Онеггера «Жанна на костре» в постановке Ромео Кастеллуччи.

— Расскажите о той работе, которая привела вас в Пермь. Какие впечатления у вас от этой постановки, от режиссёра?

— С Ромео мы ещё не познакомились, но я видел видеозапись этого спектакля, сделанную на его премьере в Лионе, и я должен сказать, что это прекрасная работа. Мы работаем со вторым режиссёром Сильвией Коста, которая поставила основные мизансцены, и с Теодором Курентзисом, который придумывает, как вписать драматический текст в музыкальную ткань спектакля.

«Жанна» — это мистическая история, которую режиссёр вписал в гиперреалистическую обстановку обычного учебного класса. В этом классе сотрудник лицея — уборщик — заперся и перевоплощается в Жанну д’Арк. В соседнем коридоре собираются коллеги, которые переживают, что же происходит в этом классе: повседневность находится рядом с мистическим преображением. Я играю директора лицея, и мой персонаж раздваивается: я остаюсь директором лицея, который пытается успокоить своего сотрудника, у которого вдруг разыгрались симптомы раздвоения личности, и в то же время я — протагонист оратории Онеггера брат Доминик, который наставляет и успокаивает Жанну перед казнью.

Это немного похоже на шизофрению: я раздваиваюсь не только на две личности, но и на два времени — то время, когда происходит действие в лицее, и эпоху Жанны д’Арк.

— Как интересно! Вы зашли сюда как будто в образе этого директора лицея или, по вашим словам, завуча. Будто вынесли частичку роли со сцены сюда, в реальную жизнь. Мне это напомнило вашу историю в фильме Леоса Каракса «Корпорация «Святые моторы». Там совершенно не понятно, где актёрская игра, а где реальная жизнь. Из этого фильма можно сделать вывод, что актёр никогда не бывает сам собой. Он всегда актёр, всегда в роли. Это действительно так или где-то существует реальный Дени Лаван, отдельный от своих ролей?

— Когда человек — любой человек — выходит из дома, он одевается, надевает маску, входит в роль, и начинается игра. Как очень хорошо показал Каракс в этом фильме, жизнь — это череда ролей. Но я, будучи актёром, отдаю себе отчёт в этом, а большинство людей этого не осознают и просто продолжают играть свои роли. Я сейчас, конечно, тоже в роли: ведь я не у себя дома, я играю роль исследователя, путешественника, который приехал в Россию и который, в свою очередь, играет роль Дени Лавана!

— Кстати, о России. Говорят, что в перерывах между репетициями вы читаете стихи Цветаевой и поёте песни Высоцкого. У вас какие-то особые отношения с Россией и русской культурой?

— Когда я был ребёнком, моя двоюродная бабушка рассказывала, что её бабушка жила до революции в России, в Санкт-Петербурге, и я с самого детства слышал рассказы о Романовых, о Распутине, о Юсуповых и других княжеских семьях. Я некоторое время даже думал, что у меня есть какие-то русские корни, но нет: жившая в России моя прапрабабушка была не русской, даже не француженкой, а англичанкой, и я понятия не имею, что она в России делала. Я с детства представлял себе Россию. Конечно, это была не настоящая, а сказочная Россия — со снегом, меховыми шапками… Самовар, балалайка, тройка (по-русски)!

Поэтому в школе я выбрал для изучения русский язык как первый иностранный и, изучая его, открыл для себя песни Высоцкого. Экспрессивность, выразительность его языка потрясла меня. Я начал его петь.

Однажды моя бабушка повела меня на концерт ансамбля песни и пляски Советской армии имени Александрова, и я увидел «казачок» (по-русски). Я захотел танцевать «казачок»!

Россия всегда как-то присутствует в моей жизни. Бывают просто мистические совпадения! Так, я не имел никакого отношения к постановке «Жанны на костре» в Лионе (в лионском варианте спектакля роль директора лицея — брата Доминика исполняет Дени Подалидес, актёр «Комеди Франсез». — Ред.), но, когда надо было ехать играть в Россию, позвали почему-то меня! И вот я здесь, в Перми!

— Кстати, о танцах. Ваши роли — всегда отчасти пластические, очень телесные. Всегда видно, что вашему телу доступно то, чего не могут обычные человеческие тела. Когда вы открыли в себе эти способности, как они росли, как вы нашли свою необычную актёрскую специфику?

— Ещё до того, как я решил стать актёром, я открыл в себе энергетический, физический потенциал. Мне всегда нравилось немое кино, где актёры «говорят» одними движениями — Чарли Чаплин, Бастер Китон, Макс Линдер. Потом я открыл для себя цирк и занимался множеством видов циркового искусства — жонглировал, ходил на руках, ходил по канату, занимался акробатикой, ездил на моноцикле. Потом я увлёкся пантомимой, вдохновляясь Марселем Марсо, выступал с небольшими пантомимами… А потом я открыл для себя поэзию и уже в лицее, в любительском театре, я понял, что мне хочется объединить энергию физического движения со словом.

У меня непросто складывались отношения с текстом. Поначалу я часто играл роли, где мало слов. Или их не было вообще. Я и сейчас иногда с удовольствием играю роли без слов. Однажды в театре я сыграл собаку и имел в этой роли большой успех, между прочим. В постановке оперы Монтеверди «Орфей» для меня специально сочинили полностью пластическую роль Духа Танца. А лет 20 назад я сыграл в немецком фильме «Тувалу», где главную женскую роль играла Чулпан Хаматова, и этот фильм тоже без слов. Это было чистое удовольствие!

Первой важной ролью с текстом в моей жизни была роль Ипполита в «Идиоте» по Достоевскому.

— Как складываются ваши отношения с режиссёрами? Говорят, что вы — альтер эго Леоса Каракса. Как это получилось? Пришёл такой Каракс и сказал: «Дени, не хочешь ли ты стать моим альтер эго?» Наверное, такой вопрос любого поставит в тупик, ведь я — это я, как же стать «вторым я» другого человека?

— А! Это забавная история. У нас с Леосом отношения сложились не сразу, это потом мы сделали вместе пять фильмов! Я вообще не думал о кино, всегда хотел быть театральным актёром. Мы встретились с Караксом, когда я учился в консерватории, он мне показал сценарий своего фильма «Парень встречает девушку». Не возникло никакой любви с первого взгляда, никаких историй из разряда: «А! Это ты!!! А вот и я!» Через несколько месяцев Ален Даан, который продюсировал три первых фильма Каракса, провёл большой кастинг, было множество молодых талантов. Я тоже пошёл на этот кастинг — его запись можно до сих пор найти на «Ютьюбе», — и удивительно, но он выбрал меня. Тогда я впервые сыграл Алекса.

Работать с Леосом мне тогда показалось некомфортно. И я, и он — мы были новичками: он не знал, как работать с актёрами, а я не знал, как делают кино. Он не давал никаких психологических установок, никакой истории персонажа. Ничего общего с системой Станиславского, по которой мы работали в театре.

Мы двигались навстречу друг другу очень медленными шагами, очень мало коммуницируя. Он мне дал для работы над ролью три установки: не разговаривать, не морщить лоб и держать рот закрытым, когда я не разговариваю. Поэтому во время съёмок я всё время думал о лбе и о рте!

Когда съёмки закончились, а они длились всего полтора месяца, я пришёл к выводу, что кино — это не моё. Я пережил фрустрацию и решил, что я сконцентрируюсь на работе театрального актёра. Всё равно, раз мы с режиссёром остались так недовольны друг другом, он обо мне больше не вспомнит!

«Парень встречает девушку» имел определённый успех, но очень ограниченный. Я продолжил работу в театре и был очень удивлён, когда меньше чем через год после тех съёмок получил приглашение от Каракса сняться в следующем фильме — «Дурная кровь». Прочитав сценарий, я понял, что он писал эту роль специально для меня! Оказывается, на протяжении съёмок первого фильма он наблюдал за мной, изучал меня и в результате написал очень физическую, телесную роль. Он заставил меня танцевать в кадре — тот знаменитый танец под Modern Love Дэвида Боуи. Он удивительно построил эту роль точно под меня. Эта роль требовала больших физических усилий, но она очень мне подходила.

Так это всё началось.

— Вы — отец троих детей. Наверняка вы часто задумываетесь о будущем, о том, в каком мире будут жить сегодняшние молодые. Как вы думаете, во что разовьётся нынешняя ситуация, когда люди всё меньше общаются, всё меньше делают что-то вместе, а вместо того, чтобы пойти, например, в кинотеатр, сидят дома и смотрят видео или общаются со своим компьютером? Будет ли это преодолено или мы движемся в тупик?

— Может быть, я именно поэтому предпочитаю театр кинематографу: в театре происходит некий ритуал, почти священнодействие — коммуникация между актёрами на сцене и зрителями в зале. Здесь речь идёт не только о восхищении картинкой, как в кино, хотя это тоже имеет право на существование; речь идёт о большем — о принятии зрителем той ситуации, которая складывается на сцене, той реальности, которая там строится. Театр — он был, есть и будет, он был задолго до появления кинематографа и будет тогда, когда у людей не будет этого стремления постоянно любоваться визуальным рядом.

Что касается современного состояния общества, то оно меня пугает. Очень пугает растущая привязанность к красивым картинкам, стремление всё больше потреблять информацию, зависимость от этой информации, желание получать её во всё больших объёмах. Конечно, должно наступить пресыщение, и человечество найдёт выход из этой ситуации. Но — не сейчас, потому что сейчас ситуация развивается, она ещё не достигла финала.

— Что вы хотели бы сказать пермским зрителям?

— Я первый раз в Перми. Очень рад, что побывал здесь. Для меня этот проект — первый опыт работы с пермской оперой, и меня очень поддерживает доброе отношение, которое я встречаю в театре и вообще в городе. Надеюсь, что те, кто проведёт вечер на нашем спектакле, получат удовольствие. А я, может быть, когда-нибудь приеду ещё, с чем-то более личным — с поэтическим вечером или с драматической постановкой.

И да! Я очень полюбил вашу реку, каждое утро хожу гулять на её берег.

Завершающая фраза звучит по-русски:

— Кама! Колыбель моя!

Материалы по теме

Жанна, удиви меня!

Рецензия Вероники Кулагиной на российскую премьеру спектакля «Жанна на костре» Артюра Онеггера и Поля Клоделя