ОН СКАЗАЛ, НО НЕ ВСЁ

Презентация альбома-каталога живописных произведений Николая Зарубина прошла в Перми без традиционных для подобных мероприятий атрибутов: не было фуршетного стола с шампанским, как не было и самого виновника торжества - художника Зарубина. Его нет на этом свете уже семь лет, и все эти годы его жена Людмила искала средства для издания альбома.

Зарубины представляли собой счастливое до идиллии семейство. Николай, Людмила и их сыновья Дима и Саша жили в удивительной душевной близости. В их доме царили красота и музыка. Все, кто бывал у них в гостях, на импровизированных домашних концертах, поражались и завидовали: это было полное духовное и интеллектуальное единение, редкое согласие, дружба и любовь невероятно добрых, чистых и красивых людей. Иного образа жизни все члены этой семьи для себя не признавали: только творчество, только искусство... Так называемый «мир чистогана» был им глубоко чужд.

Вот почему, когда в 50 лет от инфаркта умер популярнейший живописец Перми Николай Зарубин, его жена Людмила долго не могла найти финансирование для издания каталога его работ. Она этого просто не умела.

Наконец, благодаря помощи областного департамента искусства и культуры книга издана. Не такая большая и солидная, как хотелось бы, но очень качественная. С точки зрения дизайна и полиграфии она существенно выигрывает по сравнению с прошлогодним каталогом «Пермский вернисаж».

Издательство «Сенатор» может гордиться своей продукцией, которая к тому же является первой на Урале книгой, выпущенной по новейшей технологии CTP (computer-to-plate), которая позволяет исключить одну из стадий полиграфического процесса - вывод пленок. Именно использование этой технологии сделало возможным особенно адекватную цветопередачу, что всегда очень важно при издании художественных альбомов.

Убедиться в том, что репродукции соответствуют оригиналам, могли все, кто собрался на презентацию: стены лекционного зала Пермской государственной художественной галереи, где все и происходило, украшали семь зарубинских полотен из запасников.

Презентация проходила в жанре устных воспоминаний. Говорили философы, искусствоведы, просто знакомые Николая Зарубина. В этих воспоминаниях отражалась вся специфичность личности этого художника. Зарубин был философом, а для художника подобный склад ума - не всегда хорошо. К счастью, выдающийся талант помог Зарубину преодолеть искушение превратить свои полотна в иллюстрации своих идей. Его картины сюжетно и эстетически самодостаточны, они живут вне контекста времени, из которого вышел этот художник.

И все же временной контекст очень важен для понимания истоков творчества Зарубина. А также для понимания того, что происходило на презентации.

В 1980-1990-х годах в материалистическом Советском Союзе вдруг вспыхнул обостренный интерес к эзотерическому. Помнится, даже пламенный коммунист, ярый защитник и пропагандист диамата профессор Владимир Орлов на своих лекциях в 1980-х годах начал рассказывать об экстрасенсах и о чудесах, которые творит ассирийка Джуна. Над Пермью стаями летали НЛО, и только ленивые не ходили в походы по «аномальным зонам». Особо активные выращивали «третий глаз»...

Николай Зарубин и его кружок были центром духовных исканий тех лет. Но, в отличие от многочисленных спекулянтов на идее, Зарубин относился к философии глубоко и серьезно, а в эзотерических образах видел в первую очередь именно образы, источник творчества. Его полотна - это удивительное сочетание авторской мысли и посыла к зрителю: мол, я сказал... но не все. Остальное увидьте сами.

Как сказал на презентации альбома культуролог Вячеслав Раков, у Зарубина кроме активной мысли еще и интуиция была разблокирована. Идеальное сочетание для творца.

Творчество Николая Зарубина шире и выше своего времени. А вот многие из его почитателей так и остались где-то там, 20 лет назад. Во время некоторых выступлений начинало казаться, что присутствуешь на самодеятельной постановке по мотивам какого-нибудь «Ночного дозора»: НЛО, Заратустра, древняя Великая Пермь - арийское государство...

Было неловко.

Николай Зарубин запомнился человеком добрым и веселым. Он любил все особенное, но при этом был лишен мелочного чувства собственной избранности и превосходства над другими.