Юлия Баталина

редактор отдела культуры ИД «Компаньон»

---

«Сколько языков человек знает, столько раз он человек»

Исполнительница коми-пермяцкого фольклора Дарья Калина — о своих песнях и актёрской работе

9 июля

Поделиться

Твитнуть

Каждый, кто видит Дашу Калину и слышит её пение, немедленно хочет поставить спектакль с её участием, снять её в кино, отправить выступать в Третьяковскую галерею или просто сделать с ней фотосессию. Как получилось, что девушка из села Архангельского стала самым известным представителем коми-пермяцкой культуры, буквально её лицом для пермяков и многих россиян?

— Дарья, откуда вы?

— Я живу в селе Архангельском Юсьвинского района; но родилась я в Майкоре — это русский посёлок, хоть и находится на территории Коми-Пермяцкого округа. До 11 лет я не разговаривала по-коми-пермяцки…

— Серьёзно? В это трудно поверить!

— В нашу поселковую библиотеку поступали книги на коми-пермяцком языке, мы с подружками листали их, пытались читать вслух: «Буква О с точками? Наверное, это такое Ё!» Всячески коверкали слова и очень смеялись.

— Но вы по национальности коми-пермячка?

— Когда я начала раскапывать свою родословную, то оказалось, что да; но в семье мы об этом не говорили.

— Как же так получилось, что вы стали амбассадором коми-пермяцкого языка и культуры в Перми и в России?

— Когда мне было 11 лет, мы переехали в Архангельское. В то время в селе все говорили на коми-пермяцком языке. Заходишь в магазин, спрашиваешь что-то по-русски, а тебе отвечают по-коми-пермяцки. В сельской школе шли уроки коми-пермяцкого языка, и встал вопрос: идти в местную школу и начинать с четвёртого класса учить то, что местные учили с первого, или ездить за восемь километров в Юсьву, где была русская школа? Родители склонялись в пользу Юсьвы: папа готов был меня возить туда. Он народный мастер, резчик по дереву, и у него свободный рабочий график.

Однако я настояла на Архангельской школе. Я уже тогда понимала: сколько языков человек знает, столько раз он человек. Я сказала это родителям, и они меня записали в сельскую школу, но подписали отказ от уроков коми-пермяцкого языка: я всё-таки отличница, и они боялись, что я не нагоню одноклассников и испорчу аттестат.

— То есть вы на уроки языка не ходили?

— Ходила! Я не выполняла задания, но сидела и внимательно слушала, учила язык пассивно. Я его освоила благодаря однокласснице: она жила напротив, и между нашими домами стоял трактор; мы выходили погулять, я становилась на одно колесо, она на другое, и мы долго-долго болтали: я по-русски, она — по-коми-пермяцки.

Мне тогда купили мой первый сотовый телефон — «раскладушку». Когда я ездила к друзьям в Майкор, я очень любила сделать вид, что мне звонит кто-то из Архангельского и я с ним, типа, на другом языке разговариваю. Я знала какой-то базовый набор слов: «ложка», «хлеб», «привет», «пока»… И вот я в телефон важно так болтаю: «Ложка, хлеб, ла-ла-ла, пока-пока!», и все бывшие одноклассники с уважением смотрят: «Оооо, ты уже коми-пермяцкий язык выучила!»

В общем, у меня просто был к этому интерес. Это главное, чтобы освоить язык. У меня есть младшие брат и сестра, они учили коми-пермяцкий с первого класса, но знают его хуже, чем я.

— Какой язык для вас проще — русский или коми-пермяцкий?

— Без разницы. И тот, и тот.

— После школы вы поступили в Пермский педуниверситет на коми-пермяцкое отделение. Теперь вы дипломированный преподаватель коми-пермяцкого языка?

— Да. Не думаю, что буду работать в школе, но я преподаю язык — даю частные уроки.

— Как вы начали исполнять традиционные песни?

— Я всегда очень хотела заниматься музыкой. В Майкоре была музыкальная школа, моя подруга занималась там на аккордеоне, и я доставала родителей просьбами тоже записать меня на музыку, только не на аккордеон, а на фортепиано. И вот я пошла учиться на фортепиано… И оказалось, что это так скучно! Я плохо училась, оставалась на второй год и так далее; но по счастливой случайности, когда мы переехали в Архангельское, я пошла в музыкальную школу в Юсьве, а там работала Елена Анатольевна Николаева. Она меня послушала и определила на вокальное отделение. Там мне было очень хорошо! Я освоила эстрадное пение и довольно успешно пела советскую классику: Анна Герман, «Лесной олень», песня Золушки… То, что подходило мне по тембру. Я участвовала в концертах, в конкурсах, и на одном из них меня заметила Марина Белавина — руководитель центра поддержки культурных инициатив в Кудымкаре. У неё тогда был проект «Виль шы» — «Новый звук», и она пригласила нас с девчонками туда.

Собственно, с этого всё началось. Мы познакомились с Олей Ирисовой, Радиком Гариповым, Серёжей Ефимовым... Как-то Радик просто за обедом мне сказал: «Какие у тебя пальцы хорошие, сядь за гусли!» И я такая: «Ну, давайте».

Мне удалось скопить немного денег, я заказала гусли в Твери, на мануфактуре «Мир гуслей». Тут как раз начался карантин, и я сидела дома, упражнялась на гуслях.

— Вашу вокальную технику специалисты считают уникальной. Это результат обучения в музыкальной школе, или помогло знакомство с традиционными техниками, или это что-то абсолютно авторское?

— Это синтез всего, мне кажется. Там влияло всё: сначала музыкальная школа, потом опыт народного ансамбля в Архангельском, потом мы какое-то время пели с Надей Мусатовой (руководитель ансамбля «Шондiбан». — Ред.), потом меня позвала в свои проекты Ирина Пыжьянова («Вороново крыло», «ТриголОс». — Ред.). Мне кажется, весь этот опыт имеет значение, и процесс ещё идёт.

— Где вы берёте музыкальный материал? Тем, кто знаком с коми-пермяцким фольклором, например с ансамблем бабушек «Кукушка» из одноимённой деревни, кажется, что коми-пермяцкие песни — это что-то вроде русских песен на коми-пермяцком языке и они все очень похожи друг на друга… А у вас огромный и разнообразный репертуар, запоминающиеся мелодии, очень эмоциональные — весёлые, грустные… Откуда такие сокровища?

— Основа — из «Антологии коми-пермяцкого фольклора», который составила «Камва». Я, конечно, как все фольклористы, езжу в экспедиции, прихожу к бабушкам, но это очень кропотливая работа. Иногда всю деревню обойдёшь, и старушки как одна отвечают: «Ничего у нас нету, ничего не поём», а потом раз! — и находишь сокровище.

Многие песни приходят другим путём. Например, «Кукушку» мне подарила Марина Белавина. Это был мой первый сольный номер, я очень волновалась, никак не могла выучить мелодию. Марина и Надя Мусатова очень меня мотивировали, направляли… В общем, я долго мучилась с «Кукушкой», и в результате она вышла не совсем аутентичная.

— Удачная обработка! Теперь это ваша визитная карточка.

— …Но вы правы, когда говорите, что в коми-пермяцком фольклоре очень сильно влияние русского. К нам слишком поздно начали ездить исследователи с магнитофонами, архаики практически не осталось. Вот у мордовцев очень много архаичной народной музыки, такое многоголосие! Я уверена, что у коми-пермяков тоже было что-то такое. Сейчас все стараются найти следы подлинных мелодий, занимаются реконструкциями, но многое утрачено безвозвратно.

Некоторые песни я просто сама сочиняю — на коми-пермяцком языке.

— Понятно, откуда в вас интерес к коми-пермяцкому фольклору. А как вы пришли к современному искусству? Многие проекты, в которых вы участвуете, как раз на стыке традиции и авангарда.

— Если говорить про «немхат», то всё произошло совершенно случайно. Ребятам просто нужны были коми-пермяки, я пришла по рекомендации, а тут выяснилось, что я ещё и пою… Так и появились спектакли «К реке» и «Улетают птицы».

— А как вы попали в фильм Сергея Четверухина «Недолгие проводы»?

— Не знаю! Мне позвонил Четверухин, сказал: мне тебя посоветовали. Я уж не знаю, кто именно посоветовал.

— Вы снимались в фильме вместе с Катей Лившиц и Мирой Плюсниной. Это певицы другого поколения, другого формата. Как у вас складывалось взаимодействие, продолжается ли оно сейчас?

— Мы работаем вместе! Катя позвала меня в свою инклюзивную мастерскую «Будетляне» как педагога по швейному делу. Мы работаем с людьми с особенностями: даём им профессии, творческие навыки.

— Вы ещё и шьёте? Наверное, это гены папы — народного мастера!

— Да, у меня есть несколько коллекций в коми-пермяцком стиле, я сама себе шью концертные костюмы. Первый концертный сарафан я сшила из старого дубаса, который нашла в кладовке в общежитии. Следующий сарафан я уже шила из ткани, на которой сама набила традиционный рисунок.

— Чего только не узнаешь о разностороннем человеке! «Будетляне» — это ваша основная работа?

— Ещё я веду творческий коллектив в студенческом клубе педуниверситета. Он называется «Кай» — по-коми-пермяцки «птица»; но это вообще коллектив народного творчества — не только коми-пермяцкого, но и других народов Пермского края: татар, удмуртов, манси. Правда, до других народов мы не дошли, пока занимаемся только коми-пермяцкой темой: поём, шьём костюмы, танцуем тупи-тап, занимаемся языком, попробовали даже поиграть на пэлянах. Пока что наше пение нельзя назвать концертным, но мы ведём эту линию.

— Вы очень красивая девушка. У вас, наверное, куча поклонников?

— Ну, я бы не сказала, что куча… Но друзей много!

— Что вы планируете в будущем?

— Я бы хотела вернуться в свою деревню.

— Серьёзно? У вас такой успех, столько проектов!

— Ну, если проект успешный, он так просто не умрёт. И, к тому же, многое можно перенести в онлайн, можно приезжать в город время от времени, но жить я бы хотела в деревне. В любом случае это случится не очень скоро: я поступила в магистратуру на музыкальный факультет педуниверситета, на специальность «Теория музыки и композиция». Надо доучиться, а там посмотрим.