«Фильмы должны вызывать не сопли и слёзы, а стремление к действию»
Президент фестиваля «Лампа» Ольга Зубкова — о магии кино, о собственном опыте волонтёрства и борьбы с болезнью
Фото предоставлено организаторами фестиваля «Лампа»
Игровая короткометражка «30 секунд» (6+) получила одну из главных кинематографических наград России — «Золотой орёл». Фильм, добившийся столь солидного успеха, родился в рамках пермского фестиваля импакт-кино «Лампа». Автором идеи, соавтором сценария и продюсером картины стала президент фестиваля Ольга Зубкова, в качестве сопродюсеров выступили основатели фонда «Подари подарок» — российского благотворительного фонда с пермскими корнями.
Герои фильма — больничные клоуны. В больнице, где они волонтёрят, лежит девочка Варя. Клоуны переживают за Варю, ведь как они ни пытаются ей помочь, у них ничего не выходит. Однажды Артём узнаёт, что мать девочки перестала навещать её. Он понимает, что победить болезнь может помочь только мама…
— Как появилась идея фильма? Каким был путь от идеи до её воплощения?
— Я — человек не из киноиндустрии, но огромный опыт реализации актуальных социальных проектов даёт мне понимание, какими должны быть фильмы на болезненные темы, как они должны быть сняты: без соплей и слёз, но с мотивацией к действию и позитивным переменам.
Когда мы придумали кинофестиваль «Лампа» и приступили к его подготовке, я понимала, что вместе с фестивалем надо проводить питчинг сценариев и снимать собственные фильмы, иначе наша затея не будет проектом полного цикла. Надо сказать, что питчинга сценариев для короткого метра у нас в стране в то время не было. Впервые мы его провели в 2021 году, а в 2022-м к нам пришёл сценарий, который очень глубоко отозвался лично у меня.
Семь лет назад я перенесла онкологическое заболевание и до сих пор — на химиотерапии. Какое-то время я вообще не могла смотреть конкурсное кино об онкологии, потому что очень смущали спекуляции на теме борьбы пациентов со смертью.
Когда в 2022 году на питчинг пришёл сценарий про больничных клоунов, которые работают в детском онкоцентре, у меня случилось дежавю…
Дело было давно, в 2008 году. Я тогда открыла Пермский центр развития добровольчества, и одним из мест, где мы оказывали помощь, был детский онкоцентр. Как-то мы с коллегой пришли со спонсорскими подарками к детям на Новый год. Он Дед Мороз, я Снегурочка; вошли в одну из палат, а там лежал мальчик к нам спиной. Я тогда ещё не знала, что такое химиотерапия, что испытывает человек, особенно если она не первая… Я ему что-то говорю, вроде: «Посмотри, вот Дедушка Мороз, вот какой подарок», а мальчишка не поворачивается.
Мы оставили подарок на кроватке, а в коридоре ко мне подошла женщина в застиранном халатике, наклонилась и тихо спрашивает: «Как он?»
Я говорю: «Ну, вот не повернулся к нам, мы оставили подарок на кроватке». И она отвечает: «Пусть он уже просто тихо уйдёт во сне. Просто уйдёт тихо, без мучений. Мы тут уже полтора года с переменным успехом, а у меня дома ещё двое, одному 13, и он просто выносит мозг бабушке, а второму два года, и я только полгода его покормила грудью, он растёт без меня».
В этот момент я поняла, что есть тема, которую вообще не поднимают, и она деньгами не купируется. Детям мы организуем сбор средств, отвлекаем от боли… А кто помогает мамам, родителям этих детей оставаться в ресурсе? Ребёнок от матери зависит на тысячу процентов. Он откуда должен брать энергию, если мама обесточена, без сил и веры в хороший исход?
Наши волонтёры стали проводить акции для мам: «Красивая мама» — приглашали парикмахеров, стилистов, и мамы немножко приободрились; но я же понимала, что это просто разовые акции. Мамы выступают объектами нашей фрагментарной помощи, а они должны стать субъектами изменений в своей жизни — вдолгую!
Когда на питчинг пришёл сценарий о больничных клоунах, я увидела в нём основу для другой истории и сумела убедить в этом сценаристов. Но, к сожалению, переписать сценарий, не имея внутреннего погружения в эту проблему, у ребят не получилось. Пришлось выкупить сценарий и сместить акценты в истории. Да, в нём остались клоуны, которые поднимают важную тему — оплата клоунотерапии; но главной героиней стала мама болеющего ребёнка. Родилась история про Лиду, маму больной девочки, которая не знала, что делать, пока сама не стала клоуном.
Мы додумывали этот образ, его бэкграунд, и актриса Оля Лерман должна была понимать, что Лида — по жизни отличница, у неё всегда всё получалось, она добилась определённых высот в своей карьере, у неё всё всегда было спланировано, а тут — бац! — болезнь у ребёнка, и никак это не спланируешь; и она испугалась в первый раз, поняла, что и сама уже непонятно в кого превращается, и ребёнку помочь не может, что она — бесполезный человек, и все её награды, которые на тумбочках стояли, бесполезны..
Режиссёру Ивану Соснину очень нравилась история про клоунов как медиаторов между врачами и пациентами. Я Ване предложила эту тему в фильме сохранить, но сместить акценты в другую плоскость. Для меня было важно снять фильм, который точно поможет родителям больных детей.
— На каком этапе к работе с фильмом подключился фонд «Подари подарок»?
— Ко мне очень редко приходит отчаяние, но однажды случился такой жуткий облом, что я зарыдала горючими, вот просто горючими слезами. Дело в том, что у меня был инвестор на этот фильм, мне казалось, что это очень надёжная договорённость, но вдруг, совершенно неожиданно, он отказался участвовать. Я это узнала, когда была в командировке, обсуждала дела с сотрудницей, и я просто испугала её своими внезапными рыданиями: она меня никогда не видела в таком состоянии.
Рыдая, я начала звонить всем, кто когда-либо участвовал в наших проектах как спонсор. Это было в марте 2022 года, только что началась СВО, люди не знали, чего ждать, к чему готовиться, и никто не решался пожертвовать суммы, достаточные для производства фильма. Тогда я позвонила Юлии Кузяевой и объяснила ей ситуацию. Она сразу согласилась: «Я дам вам денег с дальним прицелом: я попечитель фонда «Подари подарок», и одна из тем, которую мы ведём в этом фонде, — это помощь мамам, у которых дети-инвалиды. Мы тоже всё время носимся с идеями, как помочь мамам оставаться в ресурсе, и поэтому твоя работа будет немножко и наша».
Мы начали искать главных героев, актёров на главные роли. Оля Лерман и Сергей Гилев согласились сразу, практически без гонораров, потому что им понравилась сама история, а образы героев были новыми в их актёрской практике.
Оля с Серёжей друг друга не сразу приняли, они разные, как две планеты. Но именно потому что у них шла притирка — внутренняя, человеческая, — экранная история героев очень честно выглядит.
— Как ты вообще пришла к идее заняться волонтёрством?
— Свой первый большой проект — «Тетрадка Дружбы» — я создала для своей дочки, чтобы в школе была какая-то замена пионерии и комсомолии. Это был проект для признания таланта троечников. Две полярные группы — отличники и двоечники — всегда в зоне внимания, а эти… Ну, так… А мне очень захотелось из троечников достать гениальных ребят. Ну, не учишься ты так, как Ваня; ну, не бегаешь ты так, как Маша; зато ты так свой велик усовершенствовал, что теперь все так же точно делают. Именно этим занималась «Тетрадка Дружбы».
Когда человек получает достаточно любви и внимания, он хочет этим поделиться. Я не собиралась развивать добровольчество, но так случилось, что детям, воспитанным «Тетрадкой Дружбы», надо было дать выход созидательной энергии, возможность помогать людям. Так в образовательных учреждениях, участвующих в проекте, стало появляться школьное добровольчество.
С 2010 года мы стали проводить большие форумы «Доброволец России». До нас не было такого форума — для всех категорий добровольцев на всероссийской площадке, и все регионы ехали к нам. Мы придумали и стали вручать знак общественного признания «Доброволец России»; здесь, в Перми, собирались выездные сессии ООН по развитию добровольчества.
— Как появился детский инклюзивный лагерь?
— Лагерь у нас был ещё до открытия организации «Вектор дружбы». Я понимала, что некоммерческая организация не может существовать только на подачки: сегодня есть грант, а завтра его нет, а мне надо сотрудникам зарплату платить. У нас был одноимённый лагерь — «Вектор дружбы», куда приезжали ребята, участвующие в наших проектах, в том числе ребята с инвалидностью — в очень ограниченном количестве, ну, условно на 100 детей — пятеро ребят с инвалидностью.
Лагерь был успешный, там выросло не одно поколение очень социально ответственных ребят. Но после онкологического заболевания я поняла, что хочу открыть настоящую инклюзивную площадку, и мы придумали лагерь «Новый город Дружный». Это был 2018 год, формирование инклюзивной среды активно обсуждали. Я думала, ко мне сейчас повалят…
Как бы не так. Родители детей с инвалидностью боялись их куда-то отпускать c ночёвкой одних, а родители детей без инвалидности мне прямо говорили: «Мы за свои деньги ещё только с уродцами не отдыхали».
Два первых года мы работали в глубокий минус. Кто-то из сотрудников уволился, я даже стала сомневаться в проекте… А потом как-то начало всё выправляться, потому что к родителям из лагеря стали возвращаться «другие» дети. Подростки, которые на двери своей комнаты писали «Не входить, убью», впервые за долгое время обнимали маму с папой.
Надо отметить, что в «Дружном» пропорция ребят с ОВЗ к здоровым сверстникам 15/85 — всё как в жизни. У нас нет волонтёров-помощников. Родители отдают нам детей с инвалидностью с пониманием, что ребёнок должен справляться с задачами программы, то есть он должен делать всё, как обычный здоровый ребёнок, должен успевать.
Здоровые дети не должны завидовать ребятам с особенностями здоровья из-за повышенного внимания, не должны думать: «Хорошо быть инвалидом или тяжелобольным, тогда твои мечты исполнит Дима Билан». Для нас все дети особенные. Ведь непонятно, кому нужно больше тепла — обычному ребёнку, которому бабушка нашла лагерь, потому что мама с папой заняты бизнесом 24/7, или ребёнку с ОВЗ, который живёт в любви и понимании. У нас дети с особенностями и дети без особенностей могут выяснять отношения, поругаться, помириться. Мы говорим детям, что они достойные конкуренты, ведь у детей с синдромом Дауна отличная память, они прекрасно читают стихи, а ребёнок с ДЦП может утром быстрее здорового друга добежать до туалета. Когда они все в равных условиях и отношение к ним одинаковое, они реально начинают дружить.
Это не просто отдых — это система воспитания. Ребята, которые сначала приезжали к нам отдыхать, потом стали ездить как инструкторы по добру, у нас так вожатые называются. Не случайно актёры-амбассадоры «Лампы» — Оля Смирнова, Катя Шпица, Женя Ткачук — нам отдают своих детей, потому что ценности, которые там получает ребёнок, важны этим родителям.
Этот феномен лагеря увидел Антон Богданов, потому что его сын Дёма вырос в нашей программе с пяти лет — теперь ему уже четырнадцать и он инклюзивный волонтёр «Дружного». Когда Антон увидел, что делает программа с его сыном и другими ребятами, он решил снять первый в своей жизни полнометражный фильм «Нормальный только я» (12+. — Ред.). Была задача снять, условно говоря, «Республику ШКИД» — комедию на очень актуальную тему, чтобы зрители это прочувствовали, в это поверили и поняли, что это может быть на самом деле.
— Почему самым важным из искусств для тебя стало кино? В чём его магия?
— Я фанат кино с очень раннего возраста. Мои родители знали, что наихудшее наказание для меня — лишение телевизора. Не мороженого, не прогулок, а телевизора. В семилетнем возрасте я могла снять заднюю панель у телевизора и все лампы поставить куда надо: мой папа пытался их выкручивать, убирать предохранители, чтобы я уроки делала, а не перед экраном сидела, но я быстро разобралась, как с этим справиться!
Кино — это когда ты мечтаешь о чём-то и видишь, что нужно сделать или не сделать, чтобы приблизиться к своей мечте. На моё воспитание очень повлиял советский кинематограф. Я росла в такое время, когда хороших фильмов было много. В детстве у меня была мечта попасть на кинофестиваль и на съёмочную площадку — вовсе не из-за знаменитостей, а чтобы оказаться в этой сказке, посмотреть, как это снимается, как это всё происходит.
Так что фестиваль импакт-кино «Лампа» — это для меня «сбыча мечт», хотя на самом деле я не планировала никакой фестиваль проводить. Я занималась социальными программами, но мне остро не хватало визуального контента, которым можно было бы подсветить социальных инноваторов.
Когда кинофестиваль стал международным, к нам стало приходить огромное количество конкурсных работ! Мне пришлось формировать целую команду из числа критиков, телевизионщиков, журналистов, режиссёров, актёров — чтобы отсмотреть и оценить все эти тысячи фильмов. Я сама ежегодно смотрю все до одной работы, некоторые не по одному разу, и меня спасает только короткий хронометраж: длиннее 20 минут мы игровые фильмы не берём, хотя можем сделать исключение для документального кино — там другой повествовательный язык.
У нас в конкурсе участвовало 134 страны! Сейчас, после 2022 года, их стало меньше, но всё равно в прошлом году нам прислали фильмы из 62 стран, это и Америка, и вся Европа, и Восток. Иранцы считают нашу «Лампу» главным для себя фестивалем короткого метра, а ведь в этой стране очень развитое кино, очень интересное. У иранских режиссёров есть мнение, что если иранский фильм заходит у нас в шорт-лист, то это гарантия победы на других международных кинофестивалях.
Много через нас прошло очень сильных работ. Например, иранское социальное видео, трёхминутное, называется «Древесина» — о том, как из ящиков для патронов можно сделать школьные парты и как из школьных парт можно сделать ящики для оружия. Режиссёр настоятельно просил смотреть этот фильм от начала до конца и потом от конца к началу, потому что возникают разные смыслы.
Вот это — импакт-кино, вдохновляющее кино с технологией, позволяющей изменить мир; не глобально, а конкретно, на уровне своих возможностей и своего желания.
— Насколько я знаю, на «Лампе» можно посмотреть не только короткометражное, но и полнометражное кино и даже сериалы…
— Да, мы устраиваем такие внеконкурсные показы. Вообще, мы всё время что-то добавляем к программе фестиваля, какие-то новые форматы. В этом году мы проводим фестиваль 12—14 сентября, и мне очень хочется организовать уличные просмотры: тёплый сентябрьский вечер, темнеет уже достаточно рано, можно устроиться с чашкой чая… Я думаю, мы договоримся с ТЮЗом, чтобы устраивать такие вечера в их уютном дворике, может быть, даже не только во время фестиваля, а весь сентябрь.
И ещё я думаю, что было бы здорово снять полнометражный фильм на основе «30 секунд», и у меня уже есть хороший сценарист.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.