Валерий Мазанов

---

«У нас не сформирована культура передачи ценностей»

Руководитель Ассоциации экспертов антикризисного управления Урала и Поволжья Владимир Сивков — о проблемах наследования бизнеса

25 октября 2021 г.

Поделиться

Твитнуть

Уже не первый год в России идут скандалы и судебные тяжбы, связанные с наследованием бизнеса. Длится корпоративный спор после смерти Бориса Александрова, сооснователя ГК «Ростагроэкспорт» (самый известный бренд — сырки «Б. Ю. Александров»). По той же причине лихорадит производство и работу магазинов косметической компании Natura Siberica. После смерти миллиардера Дмитрия Босова наследники шумно, с возбуждением уголовных дел, делят его угольную империю «Сибантрацит». Есть примеры и в Перми: с 2017 года, когда умер контролирующий холдинг «Гипсополимер» бизнесмен Афанасий Братякин, в компании не утихает конфликт, главными участниками которого стали родственники покойного.

Почему череда изнурительных споров о наследстве бизнеса происходит именно сейчас? В чём причина таких конфликтов? Есть ли у предпринимателей способы цивилизованно передать свой бизнес по наследству, оградив родственников и бизнес от будущих самоубийственных тяжб? Об этом мы беседуем с Владимиром Сивковым.

— Владимир Васильевич, почему именно сейчас таким плотным потоком пошли споры о наследовании бизнеса?

— Всё логично: просто время пришло. В экономику страны вмешался «биологический фактор». Множество бизнесов в России создавалось 25—30 лет назад — в 1990-е годы. Предпринимателям, чьи бизнес-активы сегодня ожесточённо делят наследники, было, как правило, 30—40 лет. Никто из нас не вечен.

При этом нужно учитывать, что становление предпринимательства в нашей стране происходило в очень жёстких условиях, часто сопряжённых с угрозами потери свободы, а то и жизни. Это работа в состоянии постоянного стресса. Но ни о хорошей медицине, ни о профилактике, ни о здоровом образе жизни тогда не было и речи. Стресс снимали «подручными методами» — как правило, алкоголем. Поэтому сегодня, увы, мы видим, как это поколение начинает постепенно уходить.

Думаю, примеры, которые вы привели, — это только начало. Но общая тенденция уже видна, и она тревожна. Ведь конфликты собственников плачевно сказываются на работе компаний, ставят под вопрос само их существование. И если это явление приобретёт массовый характер — а это вполне возможно в силу всё тех же биологических причин — ничего хорошего для экономики и всего общества это не принесёт.

— В чём, по-вашему, кроется основная причина таких конфликтов?

— Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно просто внимательно посмотреть на нашу историю. У нас в стране не сформирована культура передачи ценностей следующим поколениям. Ей просто неоткуда было взяться. После 1917 года был полностью уничтожен институт частной собственности. Строй был таков, что максимум, что мог оставить наследникам человек, — подаренный ещё на свадьбу набор посуды, дачный домик на шести сотках да «Жигули». Даже квартиры, как правило, были государственными или служебными. Сама тема частной собственности и её наследования, была, по сути, табуирована. Поколения предпринимателей, вошедших в бизнес в 1990-е годы, — полностью продукт советского воспитания и отношения к собственности.

Если смотреть на проблему ещё шире, то мы обнаружим куда более печальную картину: нам нечего передавать потомкам и в сфере нематериальных ценностей. За годы советского эксперимента были уничтожены или высланы из страны пассионарные личности, носители стремления к предпринимательству, а также таких понятий, как доблесть и честь. В результате основную массу советских людей составлял коллективный Шариков, и это точно не та судьба, о которой мечтают наши дети. Советские идеалы, на которых мы были воспитаны, рухнули во время перестройки. Заявленные взамен ценности либерализма и демократии быстро были скомпрометированы, как и казавшиеся вечными понятия любви к Родине, патриотизма. Получается, что, кроме победы во Второй мировой войне, пожалуй, нет ни одной цементирующей наше общество идеи.

Да и как могут создаться эти «вечные ценности», когда мы и сегодня живём в условиях необычайно краткого горизонта планирования — год-два, не более? Дальше мы не можем заглядывать, потому что турбулентность в политике и законодательстве не дают такой возможности. Становится понятно, почему тот же покойный Борис Александров в ответ на вопрос о наследовании бизнеса с необычайной прямотой ответил: «Да на хрен он мне сдался на том свете? Там мне уже будет всё равно».

— Он далеко не одинок в этом подходе. Около года назад журнал Forbes публиковал данные ряда исследований, согласно которым лишь 18% состоятельных семей в России имеют чёткие планы по поводу наследства, а более 80% исповедуют «подход Александрова». К слову, и многие западные бизнесмены считают, что передавать огромные капиталы детям означает погубить их. Исследователи полагают, что в ближайшие пять—десять лет создастся такая масса споров и конфликтов наследников, которая приведёт к кризису судебной и фискальной системы. Они к этому попросту не готовы…

— Что ж, в рассуждениях этих 80% нет ничего нового. В книге Екклесиаста, входящей в Ветхий Завет и датируемой примерно III веком до н. э., мы читаем: «Возненавидел я весь труд мой, которым трудился под солнцем, потому что должен оставить его человеку, который будет после меня… Потому что иной человек трудится мудро, со знанием и успехом, и должен отдать всё человеку, не трудившемуся в том. И это — суета и зло великое».

То есть логика понятна. Но мы-то говорим о другом. Исследование, на которое вы ссыла­етесь, подтверждает то, о чём я сказал чуть раньше: от лавины наследственных споров ничего хорошего наше общество и экономику не ждёт. Вот почему всё чаще мы задумываемся о создании цивилизованных механизмов наследования.

Конечно, мы не можем заставить владельцев бизнеса думать так или иначе. Если кто-то считает, что «после него хоть потоп», — бог ему судья. Но мне всё же больше по душе другие убеждения. Например, те, которые демонстрируют владельцы легендарных европейских винных домов. Это семья Антинори в Италии, владеющая виноградниками на протяжении 600 лет, передающая их по наследству уже 26 поколений. Или французский домен Romanee-Conti, принадлежащий двум семьям (де Виллен и Леруа), чья история берёт начало ещё в XII—XIII веках. Это бренды, имеющие всемирную славу, и владеющие ими семьи осознают всю лежащую на них многовековую ответственность.

При этом надо понимать, что налог на наследство в той же Франции — огромный. К передаче по наследству своего винодельческого бизнеса семьи готовятся за долгие годы. Скажем, организуют аукционы по продаже самых эксклюзивных и дорогих коллекций вин, чтобы накопить достаточно средств для наследственной сделки.

На этих примерах легко понять, насколько далеки мы пока от традиций и культуры цивилизованного наследования.

— Тем не менее всё говорит о том, что формировать эту культуру необходимо. Вы юрист с более чем 30-летним опытом, являетесь не только руководителем Ассоциации экспертов антикризисного управления, но также основателем и идеологом одной из самых известных юридических компаний региона с 25-летней историей — «Бизнес-Консалтинг». Что бы вы посоветовали тем, кто задумывается о цивилизованной и максимально бесконфликтной процедуре передачи собственности?

— Вы правы, в нашей практике в последние годы возникает всё больше вопросов, связанных с наследованием бизнеса. Всё больше состоятельных людей осознаёт мудрость булгаковской фразы о том, что человек не просто смертен, а порой смертен внезапно. Разговор о наследовании я всегда начинаю с аналогии с кинопроизводством. Если вы решили снимать кино, в первую очередь вам нужен сценарий. Сценарист должен прописать все сюжетные ходы, возможные острые повороты, и в конце желательно привести историю к хеппи-энду. Потому что, как мы видим в приведённых примерах, в ситуации отсутствия такого сценария все сюжетные линии негативны и только развивают конфликт, не решая его по сути.

Именно таким сценаристом и должны выступать юридические компании. Затем, продолжая аналогию с кино, в работу вступает «исполнительный продюсер» — нотариус, который фиксирует договорённости, к тому моменту уже тщательно прописанные юристами.

— Итак, сегодня корпоративно-наследственные споры для нас пока довольно новое явление. Но если верны прогнозы о том, что через пять—десять лет нас ждёт шквал наследственных и корпоративных споров, к которым не готова судебная система, для правовых «сценаристов» это тоже будет серь­ёзный вызов. Скажем, ваша фирма «Бизнес-Консалтинг» готова на него ответить?

— «Бизнес-Консалтинг» уже два десятилетия эффективно работает в области корпоративного права. Это довольно близкие сферы. Мы имеем дело с корпоративными спорами, делами о банкротстве, разделом бизнеса и т. п. Точно так же, как и в наследственных спорах, эта работа подразумевает тщательный анализ аргументов и документов. Ведь не стоит забывать, что помимо наследников и иных собственников в процессе «делёжки» оставшегося без бывшего хозяина бизнеса часто участвуют менеджеры, которые не всегда чистоплотны.

К сожалению, в нашей практике сплошь и рядом мы встречаем случаи подделки подписей, создания задним числом документов о крупных сделках, выпуске векселей и т. п. Эти фальшивки участники споров не стесняются предъявлять в судебных процессах, и на их основании суды выносят решения. Возьмите хоть пермский пример, когда руководство ООО «БМ» пыталось вывести через суд из общества на основании подложных договоров крупные суммы. При этом парадоксальным образом изготовители таких фальсификатов ещё ни разу на моей памяти не были привлечены к ответственности, что только развязывает руки потенциальным махинаторам.

Поэтому, действительно, в последнее время я всё чаще обращаю внимание наших юристов на явление, которое мы сегодня обсуждаем, поскольку всё идёт к тому, что оно станет массовым. Они имеют достаточные компетенции и солидную практику. И, конечно, мы полностью готовы при необходимости включиться в дела о корпоративно-наследственных спорах.

— Существуют ли какие-то общие принципы для составления наследственных документов? Вот, например, вы тоже создавали свой бизнес в 1990-х годах и наверняка позаботились о снятии потенциальных рисков для ваших наследников. Можете поделиться своим опытом?

— Перефразируя Льва Толстого, можно сказать так: «каждая несчастная семья наследников конфликтует по-разному». Как я уже сказал, каждый случай уникален и требует анализа всех факторов. Сформулировать какие-то общие принципы очень трудно, хотя и возможно. Но это тема для отдельного разговора.

Что же касается второго вашего вопроса — о моём опыте… Разумеется, имея в наличии такой мощный юридический инструмент, как «Бизнес-Консалтинг», было бы странно оставаться в положении «сапожника без сапог». Конечно, у меня нет никакой миллиардной империи, но имеющийся бизнес и собственность вполне могут поставить наследников перед сложным нравственным и юридическим выбором. И я позаботился о том, чтобы их от этого избавить. Вы правы: возможно, мой опыт может кому-то пригодиться, но это тоже выходит далеко за рамки сегодняшней беседы.

Поэтому давайте договоримся так. За скобками нашего разговора осталось много более конкретных вопросов, которые касаются не только моего опыта, но и некоторых принципов создания «наследственных договорённостей», связанных с ними юридических сложностей, а также роли нотариусов в этом процессе. Через некоторое время я буду готов встретиться вновь, пригласив в качестве третьего собеседника опытного нотариуса по делам о наследстве. Тогда, думаю, мы вместе ответим на эти вопросы более подробно.