Юлия Баталина

редактор отдела культуры ИД «Компаньон»

---

Всюду жизнь

Заброшенные деревни в верховьях Колвы становятся туристическим аттракционом

30 сентября 2021 г.

Поделиться

Твитнуть

Два года назад компания «Валида» выиграла грант Ростуризма на обустройство мест размещения в труднодоступных, но привлекательных для туристов местах. Директор «Валиды» Елена Шперкина нашла инвестора — владельца охотничьего домика, расположенного на берегу Колвы, в полутора километрах от деревни Гадья, обустроила этот домик с прицелом на приём небольших туристических групп и сертифицировала новый гостевой дом «Заимка на Колве».

Легко сказать — гостевой дом… Надо понимать, что такое Верхняя Колва. Это практически — посреди Большого Ничего. Здесь почти нет дорог — разве что для «Урала» — и практически нет населения. Туристы и исследователи, которые здесь бывали, прекрасно знают, что такое ночёвка на Колве: если удастся устроиться в крестьянскую избу с удобствами на дворе — это огромное везение, а если не повезёт, ночевать приходится в пустых, заброшенных, полуразвалившихся домах, их здесь множество. Многие хотели бы побывать в этих красивейших местах с их изобильными реками и лесами, с их удивительной природой и историей, но отсутствие мест размещения останавливает потенциальных туристов.

Так что «Заимка на Колве» — это настоящий прорыв. Здесь есть электричество, водопровод и канализация. Горячей воды пока нет, зато есть отличная баня. По уровню благоустройства это что-то вроде лучших европейских хостелов: уютная гостиная с камином, креслами и вязаными пледами; столы для тенниса и бильярда; чистые, удобные кровати.

Есть даже дизайн помещения — с керамикой и сухоцветными букетами: работала художник-декоратор Юлия Михайлова.

В том, что «Заимка на Колве» может стать основой интереснейших туристических маршрутов, убедилась небольшая тест-группа, состоящая из специалистов российских туристических агентств, журналистов и региональной власти в лице Алексея Черникова — вице-премьера правительства Пермского края, отвечающего за развитие туризма. 16—18 сентября нынешнего года это небольшое сообщество совершило путешествие, которое для каждого стало полной перезагрузкой.

День первый

Путешествие на север Пермского края — это всегда дорога в прошлое. Чем-то это напоминает дорогу в «Сердце тьмы», вверх по Меконгу — из романа Джозефа Конрада: чем дальше, тем «чудесатее». Есть, однако, принципиальная разница — в Прикамье это путь не к тьме, а к свету, чистоте и ясности.

Это сейчас север — самая глухая и незаселённая часть Пермского края; пару-тройку столетий назад было наоборот. Как ни трудно в это поверить, но освоение Прикамья русскими шло с севера на юг. Здесь расположились главные пути Предуралья, не только речные, но и сухопутные: Екатерининский тракт шёл из Сольвычегодска к Чердыни, а Бабиновская дорога, начинающаяся в Соликамске, стала первым торговым путём из европейской части России в Сибирь.

Чем дальше к северу, тем больше старины и красоты. В Соликамске российским туроператорам устроили экскурсию в новый музей «Уралкалия»: он открылся всего два месяца назад и может похвастать множеством самых разных экспонатов — тут и образцы горных пород, и диорамы, и интерактивные стенды, и произведения искусства. Осмотр исторического центра не планировался, но туристов было не удержать: несмотря на холод, дождь и сгущающиеся сумерки бросились рассматривать и фотографировать храмы —образцы северного барокко, которые редко где встречаются в таком большом и цельном ансамбле.

Планировали ещё осмотреть шедевры конструктивизма в Боровске, но не успели: белокаменные храмы забрали остатки дневного света. Заночевали в мини-отеле «Президент» на окраине: уют, гостеприимство, щедрый стол, чудесный сосновый бор вокруг. Расслабиться и насладиться комфортом не удалось: в 8.00 стартовали в Ныроб.

День второй

Если Соликамск так очаровал москвичей и петербуржцев, то что говорить о Чердыни! Торопясь на вертолёт в Ныроб, столицу Перми Великой проскочили без экскурсии, но всё же вышли, чтобы полюбоваться соцветием храмов на фоне Полюда, который своим чётким силуэтом предвещал ясную, лётную погоду, и закупиться знаменитым местным хлебом, таким вкусным, что туристы везут его в Пермь как сувенир.

В аэропорту Ныроба нас пригласили… за стол. Для полёта на Маньпупунёр нужна высота облаков 1000 метров, чтобы пройти над перевалом, пока же они поднялись всего на 600, и команда «Вертолётных путешествий» устроила группе обильный второй завтрак. «У нас есть план B», — Елена Шперкина начала готовить туристов к тому, что Маньпупунёр, может быть, и не откроется, тогда полетим на другое плато — Кваркуш… И тут дали вылет! Облака поднялись на нужную высоту!

Вертолётное путешествие само по себе — незабываемое приключение, полное красоты. Даже не учитывая цели полёта, воздушная экскурсия над Северным Уралом — это фантастика. Невозможно оторвать глаз от этих разноцветных лесов, снежных гор, извилистых порожистых рек и серых, словно вросших в землю деревень.

Эти деревни, не испорченные вторжение дачников, — одна из самых поразительных деталей пейзажа. Живы они или нет? Вон там — провалившаяся крыша, пустые окна… А вот здесь — трактор и аккуратные стога сена. Значит, кто-то ещё поддерживает жизнь в этом забытом уголке, ведёт своё хозяйство.

Над одной из деревень видим православный крест из ёлочек, растущих на склоне. Огромный крест, не меньше сотни метров в длину! Юрий Чагин, местный энтузиаст-краевед и бывший глава Чердынского района, вместе с женой Юлией присоединившийся к экспедиции в Ныробе, поясняет: это деревня Черепаново, где в 2013 году поселились сектанты-«филипповцы». Год спустя община покинула деревню и ушла за Урал, но остался отшельник — отец Александр, который считает своей миссией выпалывать на холме молодые ёлочки так, чтобы сохранялись очертания креста.

Вид на заброшенные деревни верховьев Колвы и рассказ Чагина о диковинных людях, их населяющих, стали предисловием к главному открытию маршрута, который не зря получил название «Забытые деревни»…

А за окном появились они — семь «обитателей» Маньпупунёра.

Вертолёт облетает плато так, чтобы каменные столбы появлялись в иллюминаторе один за другим, будто они бредут по серой от мхов тундре. Сразу становится понятно, почему манси считали их живыми…

К приземляющемуся вертолёту выходит наряд государственных природоохранных инспекторов. Проверяют паспорта и пермиты, рассказывают о правилах поведения: за тропу — ни ногой, с собой нельзя забирать ни камешек, ни ягодку, ни листочек.

Но… Уже не хочется думать обо всех этих формальностях и оргвопросах. Маньпупунёр — это не совсем земля, это уже почти небо. Всё обыденное исчезает. Хочется всё время смотреть вверх, на вершины огромных каменных столбов, но при этом невозможно оторвать взгляд от пёстрого ковра под ногами: тундра, которая летом была бело-зелёной, с наступлением осени получила ещё и красные вкрапления и окончательно уподобилась роскошному гобелену — современному, объёмному, с причудливым абстрактным рисунком. Оголившиеся веточки черничника — словно суровые нитки, а шляпки грибов торчат над мхами, как пуговицы. Пару дней назад на плато уже выпал снег, но под солнышком растаял, и теперь тундра светится росой, как россыпь кристаллов сваровски.

Государственный природоохранный инспектор Владимир — голубоглазый красавец родом из Калининграда — блестяще ведёт экскурсию, рассказывает и о геологии плато, и о птицах, здесь обитающих, и о мансийских легендах, связанных с этим местом, и о том, как маленький коллектив смотрителей заповедника, дежурящих на Маньпупунёре, живёт здесь безвыходно три месяца: поскольку плато заповедное, то собирать грибы смотрители ходят за 10 км, а на рыбалку на Илыч «бегают» за 35 км.

Среди интересных эпизодов, о которых рассказал госинспектор, есть весьма поучительные. По легенде. С плато нельзя ничего выносить — иначе будут преследовать неудачи. Как-то раз три туриста забрали с собой каждый по камушку. Через некоторое время двое вернулись с криками: «Заберите эти камни, житья от них нет!» — «А третий… — Владимир делает многозначительную паузу, — так и не вернулся».

Женская часть туроператорского коллектива начала исподтишка выяснять, женат ли Владимир, но он технично ушёл от ответа.

Тропа идёт от одной смотровой площадки до другой мимо всех семи «идолов»: впереди — Шаман, в отдалении от него компактной группой вышагивают Обезьяна, Королева, Бедуин, Волк и Два Брата. Протяжённость тропы — полтора километра, и завершается она на краю плато, откуда видны окружающие леса и горы, роскошные и совершенно безлюдные. Казалось бы, три часа — время пребывания экскурсии на Маньпупунёре — вполне достаточно, чтобы неторопливо прогуляться туда — обратно, всё заснять, осмотреть… Однако хочется здесь задержаться. Проводить закат, помедитировать под звёздным небом, встретить рассвет.

Нельзя. Ночёвки на плато нет, а нас ждёт наша главная цель — забытые деревни верховьев Колвы.

День третий

Когда путешествие организует Елена Шперкина, можно о пропитании не заботиться. Гастрономический туризм — её «фишка», и в маршруте «Забытые деревни» она, разумеется, присутствует. Для нас готовил шеф-повар ресторана «Рататуй» Сергей Юрин, и кухня была тематическая — северная, в авторской интерпретации.

Сергей готовит виртуозно в любых условиях: на костре, на русской печке… У него нет набора «первое, второе и компот»: на столе стремительно появляются одно за другим сразу двадцать блюд! Рыжики в гвоздичном маринаде, солёные грузди с луком и сметаной, лисички в сливках. Сугудай из муксуна, свежесолёный хариус, лосось в укропе. Суп из дикой утки с ржаной крупой, ягодами можжевельника и щучьей икрой, охотничья солянка из трёх видов мяса, корнеплодов и брусники!

Мусс из авокадо и зелёные оливки гриль выглядели не так аутентично, но почему-то отказываться от них туристы не стали.

Рисовую кашу, которую Сергей подал на завтрак, забыть невозможно: он с вечера промыл и запарил в чугунке крупу, а утром потомил её в русской печке.

В «Заимке на Колве» это гастрономическое великолепие очень соответствовало уютному интерьеру и тихому вечеру, в который мы приземлились после полёта с Маньпупунёра. А на следующий день начался настоящий сталкинг — поход по заброшенным деревням.

Гадья — деревня знаменитая. Именно оттуда в Хохловку вывезли избу с расписным интерьером. Когда-то это было процветающее поселение на Екатерининском тракте. Местные занимались извозом, торговали пушниной. Могучие брёвна гатей в низких и топких местах, где проходил тракт, видны до сих пор.

В середине ХХ века количество жителей Гадьи превышало тысячу человек… Сейчас здесь есть три постоянных жителя, да ещё дачники приезжают, в основном из Соликамска. Электричество кончилось в прошлом декабре, незадолго до Нового года: где-то провода оборвались, и никто не восстанавливает. Телефона нет — ни сотового, ни проводного. Гадья официально не существует, хотя почта сюда доходит, и пенсии местным доставляются исправно.

Очаг, вокруг которого теплится местная цивилизация — Юрий Иванович Чагин. Он всерьёз взялся за восстановление дедовского дома и мечтает о том, чтобы на Колве было больше туристов. С воодушевлением рассказывает о том, как пройдёт по Колве водный маршрут от Ныроба до самых верхов, и уже знает, какой текст будет произносить аудиогид. Катер для этого трёхчасового путешествия уже есть — построен по чертежам местных энтузиастов-изобретателей на судозаводе «Кама».

Юрий Иванович — настоящая колвинская энциклопедия. Знает историю всех местных деревень — невесёлую, временами совсем трагичную, но завораживающую. Какие здесь сюжеты! В сенях чагинской избы — картины, наивные, но весьма примечательные. Оказывается, это творения местного заключённого, сидевшего за убийство. Рисовал он исключительно «под веществами», нанюхавшись средства от тараканов. Только так к нему муза снисходила.

В ХХ веке берега Колвы стали сплошной лагерной зоной. Репрессированные, спецпереселенцы… Чагин рассказывает, что из 400 человек, высаженных в верховьях реки зимой 1937 года, к весне остались в живых всего 20: нужно было регулярно ходить за десятки километров отмечаться в Тулпан, и в морозы люди замерзали насмерть на полпути.

Чагин и его жена Юлия хозяйственны и гостеприимны. Юрий Иванович жалуется: хотел было выспаться, так супруга в шесть утра подняла, чтобы идти за водой и ставить тесто. Столичные гости налегли на ржаные оладушки со свежим домашним мёдом, с мочёной морошкой и крупной сладкой клюквой, запивая «фирменным» Чагинским травяным чаем. На неведомое лакомство — разборник с конфетами внутри — смотрели сначала с недоверием, но потом оценили.

Подкрепившись, отправились пешком за два километра в посёлок Верхняя Колва в сопровождении ещё одного удивительного человека — Эвальда Эйхгорна, директора комплекса «Заимка на Колве». Всю дорогу Эвальд Яковлевич рассказывал свою историю: о жизни своих родителей в уютном и изобильном немецком селе в Поволжье, о том, как погибали упитанные породистые коровы, когда хозяев переселили на север, о жизни спецпереселенцев… По иронии судьбы, Эйхгорн стал служащим внутренних войск и замполитом части, которая охраняла лагерь в Верхней Колве — это было уже во второй половине ХХ века, посёлок совсем молодой, особенно по местным меркам. А где ещё было работать на Колве? Здесь же зоны — градообразующие предприятия!

Когда зону и посёлок закрыли в 2012 году, семья Эйхгорнов перебралась в Пермь и попробовала по примеру сестры Эвальда Яковлевича вернуться на историческую родину — в Германию. Побывала там в гостях… и приехала обратно. Сейчас жена и сын Эйхгорна в Перми, а он сам — на Колве, потому что не может жить в городе. Там шумно, нечем дышать и совершенно нечем заняться! В деревне же всегда занятие найдётся: хозяйство нельзя запускать, иначе негде будет жить и нечего есть.

Интеллигентнейший, с прекрасной речью директор гостевого дома говорит о себе просто, искренне, без рисовки. Чувствуется, что это не поза, а правда жизни.

Между тем, мы дошли до аэропорта. В 1970-80-е годы здесь было до пяти авиарейсов в день! Сейчас деревянное здание заброшено, взлётная полоса заросла травой, но гордо стоят могучие ворота — так и просятся в какой-нибудь музей.

Верхняя Колва — это уральская Припять, посёлок-призрак. Чувствуется, что закрывали зону стремительно: в конторе на столах стоят фарфоровые чашки с засохшими пакетиками «липтона», а на верандах домов за выбитыми стёклами развеваются тюлевые занавески. На детской площадке развалилась деревянная горка, но памятник землякам, павшим в Великой Отечественной войне, содержится в порядке, и 9 мая кто-то украсил его новыми венками.

В посёлке два постоянных жителя: Эйхгорн и один из его бывших «подопечных». Ещё приезжают дачники — любители рыбалки, охоты, грибов и ягод; некоторые живут всё лето, а то и дольше. Один из таких рыболовов украсил свой дом вывесками, снятыми с бывших официальных учреждений. Теперь его изба, судя по декору — и Сбербанк, и школа.

* * *

Поход по забытым деревням верховьев Колвы — это гораздо больше про людей, чем про природу. Здесь личные истории складываются в пласты большой и грустной истории ХХ века. Где-то вдалеке она кажется книжной, умозрительной… Но не здесь. Здесь прошлое живо до боли.

Очень хочется задержаться. Не просто послушать Эйхгорна и его соседей, а всё записать, всё зафотографировать… Но уже приземляется вертолёт, и мы возвращаемся на «большую землю».

Возвращение — лёгкий, но всё же шок. За два дня всё, что сопровождает современного человека в повседневности, совершенно забылось. Вот что такое настоящая перезагрузка!

Конечно, предстояли ещё экскурсии по Ныробу и Чердыни, обязательный ритуальный выезд на Вятский холм, чтобы полюбоваться чердынским «скайлайном» — вереницей куполов и колоколен, замечательный грибной ужин в кафе «Чародейка»… Но даже нетленные красоты Перми Великой казались уже слишком будничными, слишком привычными после мансийских каменных богов и суровой истории Верхней Колвы.