В тёмный лес

Государственное управление лесами России, начиная с конца 80-х годов прошлого столетия, просто захлебывается от реформ, которые определялись принимаемыми законами о лесе. Последний Лесной Кодекс РФ был принят в 2006 году, но число поправок к нему уже измеряется на сотни. К их числу относится и передача значительной части «лесных» полномочий регионам. Федеральный центр при этом не довёл до них стратегические ориентиры развития. Вполне очевидно, что они будут разными для приграничных территорий и территорий в «глубине» России, таких как Пермский край.

Не имея чётких ориентиров, каждый субъект Федерации начал заниматься «творчеством» в рамках лесного законодательства, ориентируясь при этом на многочисленные мифы в лесном хозяйстве, которые муссируются на федеральном уровне научными организациями, Гринписом, парламентскими, правительственными органами и общественниками. Рассмотрим самые важные из них применительно к условиям Пермского края.

Миф 1:«Срубил дерево — дерево посади»

Лозунг звучит красиво, и выглядит как забота о сохранении окружающей среды, биологического разнообразия и т.д.. Однако в Пермском крае запас спелых и перестойных лесов составляет порядка 600 млн куб. м. Но рубили до недавнего времени порядка 6 млн куб. м, а в последнее время — порядка 9 млн куб. м. Это значит, что спелых лесов в Пермском крае при таких объёмах ежегодных рубок хватит на 100 лет вперёд, а приспевающие леса продолжают созревать.

Поймите меня правильно, я не против искусственного лесовосстановления там, где это действительно надо — в особо охраняемых территориях, в долинах нерестовых рек, в горной и болотистой местности и т.д. Но запасы спелых лесов столь велики, что необходимость в ускорении лесовосстановления отсутствует.

По-видимому, в минприроды края хорошо понимают эту объективную реальность и в Лесной план Пермского Края на 2018-2027 годы включили, в основном, естественное лесовосстановление. Его доля к 2024 году должна составить 90%, а искусственное лесовозобнавление не превысит 10% . Отдавая должное устойчивости чиновников к мифам, следует отметить недостаток инновационности в подходе министерства к развитию искусственного лесовосстановления. Чтобы проиллюстрировать это утверждение, приведу выводы Адель Семеновны Болотовой, сделанные ею диссертации, защищенной в Сибирском отделении РАН.

Вывод первый: В бореальных лесах Урала и Сибири естественное восстановление осуществляется темпами, которые достаточны для неистощительного и непрерывного лесопользования. И необходимость в искусственном лесовосстановлении отсутствует.

Вывод второй: Смена пород в любом случае произойдёт вне зависимости от осуществления искусственных лесопосадок. Только эта смена пород произойдет не на втором обороте, а на третьем или четвёртом.

Очевидно, что если уж заниматься искусственными лесопосадками, и коль скоро смена пород все равно произойдёт, то следовало бы подумать и о разведении лесов с более ценными породами. Такой взгляд на лесоводство краевое минприроды даже не рассматривает в Лесном Плане. А жаль.

Миф 2: «От экстенсивного к интенсивному развитию лесопользования»

Хотелось бы увидеть на практике хотя бы один пример интенсивного использования лесов. В Бразилии бумагоделательное предприятие около сотни лет использует лесные насаждения, вырастающие на одних и тех же площадях. Однако в этом примере используются лиственные леса осиновых пород с коротким сроком созревания 20-25 лет. В хвойных же уральских породах спелыми считаются леса в возрасте 80-100 лет. В этих условиях организовать интенсивное использование лесов по примеру Бразилии никак не получится, потому что результат в виде новых лесов на месте вырубок увидят в лучшем случае внуки тех, кто этот лес срубил.

Тем не менее, проблема интенсификации использования лесных ресурсов Пермского края, несомненно, существует. За период с 2008-2017 годы уровень использования расчётной лесосеки в крае составил почти 35%. Осуществлено пять крупных инвестпроектов с общей суммой инвестиций более 6 млрд руб. Это позволило увеличить уровень использования расчётной лесосеки и дополнительно вовлечь в разработку 2 млн куб. м лесных ресурсов. На следующие десять лет в Лесном Плане намечено инвестпроектов на 10 млрд руб., что позволит дополнительно вовлечь в разработку свыше 1,5 млн куб. м древесины. Это совершенно недостаточно, и уровень использования расчётной лесосеки всё равно будет оставаться низким, чуть более 50%.

Приведу несколько цифр. В России сосредоточена четверть мировых запасов леса, и имеет она от использования леса 7 млрд долларов в год. США по сравнению с Россией — это не «лесная» страна, но она имеет от использования леса 288 млрд долларов в год за счет получения продукции из дерева с высокой добавленной стоимостью. Эти цифры говорят сами за себя и убедительно свидетельствуют о необходимости интенсифицировать привлечение инвестиций в создание на территории края деревообрабатывающих производств, выпускающих продукцию с высокой добавленной стоимостью. Без активной и целенаправленной работы министерства и всего правительства эту задачу не решить, даже имея такие конкурентные преимущества края, как наличие свободных лесных ресурсов и выгодное для логистики географическое положение.

Миф 3: «Леса России уничтожаются в результате массовых незаконных рубок»

Этот миф не подтверждается фактическими данными. Так, по данным интернет портала «Forestforum.ru», ущерб лесному хозяйству России от незаконных рубок в три раза меньше ущерба, нанесенного лесу другими факторами (пожары, ветровалы, болезни и т.д.). А объём незаконных рубок составляет всего 0,5% от общего объёма заготовок леса в России.

Как же обстоят дела с этой проблемой в Прикамье? В 2005 году ликвидировали наземную лесную охрану. В Пермском крае эти обязанности первоначально были возложены на органы МВД, затем — на региональное министерство природных ресурсов. В настоящее время в структуре министерства имеется управление охраны, защиты и надзора в лесах края, которое и реализует полномочия по охране лесов.

По данным СМИ, лесная отрасль региона — поставщик уголовных и административных дел. Издание Properm.ru, ссылаясь на данные прокуратуры, приводит такие цифры: с начала 2020 года в лесной отрасли края возбуждено 259 уголовных и более 500 административных дел. Большей частью они связаны с незаконной рубкой леса: 163 уголовных производства и 114 административных дел. Сумма ущерба от незаконных рубок по данным минприроды за 11 месяцев 2020 года составила 118,5 млн руб., а сумма ежегодно налагаемых штрафов превышает 30 млн руб. Однако эти цифры, на мой взгляд, лакируют действительность и позволяют вышеуказанному управлению министерства имитировать бурную деятельность в пресечении нарушений, совершаемых в сфере лесозаготовок.

Вышеуказанное управление зачастую трактует превышение фактических рубок над задекларированными объёмами как превышение разрешенного объёма и квалифицирует эти рубки как незаконные. При этом, не подтверждая эту трактовку никакими правовыми нормами. Постараюсь объяснить суть вопроса на следующем примере. Предположим, имеется гектар лесной площади, на которой произрастает тысяча деревьев. За год на этом гектаре деревья вытянутся в длину, ветки станут более толстыми и т.д., и общий прирост древесной массы составит 100 куб. м. Вполне очевидно, что на этом гектаре могут быть вырублены эти самые 100 «кубов» — то есть, сколько выросло, столько и можно вырубать. И только тогда будет обеспечено неистощительное пользование лесом.

В лесном деле этот объём неистощительного лесопользования носит название «расчётная лесосека». Предположим, лесопользователь имеет делянку, в которой он должен рубить по 100 куб. м леса ежегодно в течение 10 лет. Но он вырубил эту свою делянку за пять лет (подчеркиваю — свою делянку!), вырубая в год по 200 куб. м. В первый же год, как только он вырубит 200 куб. м., сотрудники минприроды привлекут его к ответственности за незаконную рубку, так как он превысил задекларированный объём в 100 куб. м.

Между тем ст. 29 Лесного Кодекса РФ гласит, что «запрещается заготовка древесины в объёме, превышающем расчётную лесосеку». Как видно из этого определения, разрешённый объём заготовки — это расчётная лесосека, которая устанавливается по учётным единицам лесоустройства — делянкам, лесничествам, лесхозам и т.д. Лесопользователь может ежегодно вырубать больший объём леса, чем указал в декларации. Но незаконной эта рубка будет считаться только в том случае, когда этот больший объём в пределах своей делянки окажется больше расчётной лесосеки.

Превышение задекларированного объема может быть квалифицировано как нарушение правил заготовок, но ни в коем случае как незаконная рубка. Только такая трактовка позволяет реализовать лозунг об интенсификации лесозаготовок (см. миф 2). Трактовка минприроды по превышению задекларированного объёма не позволяет реализовывать этот лозунг. И любой «интенсификатор» тут же будет объявлен лесонарушителем. Неладно что-то с логикой у министерства.

Теперь, предположим, что все лесозаготовители края стали «интенсификаторами» и увеличили объём заготовок в два раза, подчеркиваю, на своей делянке. Это приведёт к тому, что уровень освоения расчётной лесосеки в регионе увеличится с сегодняшних 35% до 70%. Исходя из этих цифр, трудно понять, откуда берётся и как рассчитывается ущерб лесному хозяйству. Ведь он появляется либо когда превышена расчётная лесосека, либо когда имело место криминальное несанкционированное использование леса

Пермская специфика

Как свидетельствуют данные статистики по России, число лесонарушений по статье «незаконная рубка» не превышает 10% от общего количества лесонарушений.

Однако в Пермском крае число таких нарушений почему-то в два раза выше, что трудно объяснить какими-либо объективными факторами. Просто дело в том, что нарушение правил заготовок предусматривает гораздо меньшее наказание и, главное, материальный ущерб лесному хозяйству отсутствует. А как же набирать миллионы штрафов и ущерба?

В правовой интернет системе «Гарант» есть аналитическая платформа «Сутяжник». Анализ судебной практики показывает, что в России нет ни одного случая признания незаконных рубок только с превышением задекларированных объёмов, кроме как в Пермском крае. В остальной части России это нарушение признается незаконным только в сочетании с другими нарушениями — выход за пределы делянки, нарушение породного состава и т.д. Что же получается, вся Россия идёт не в ногу, а Пермский край — в ногу? Скорее наоборот!

Вообще складывается впечатление, что в минприроды забыли, что министерство — это орган исполнительной власти, ответственный за выработку и проведение определённой политики в отрасли. А совсем не орган по сбору штрафов. Забыли, что эффективность его работы определяется не суммой собранных штрафов.

За последние 20 лет сменилось порядка 10 руководителей министерства, то есть в среднем срок службы министра составлял два года. За это время человек только вникнет в деятельность, где уж ему сутью проблем заниматься.

Очень хочется надеяться, что новый министр природных ресурсов придаст работе ведомства новый импульс по сохранению наших лесных ресурсов, уважительному отношению к нелегкому труду лесозаготовителей и развитию современной конкурентоспособной лесной промышленности.