Юлия Баталина

редактор отдела культуры ИД «Компаньон»

---

Дар бесценный

В музее PERMM открылась персональная выставка Александра Бродского

12 февраля 2021 г.

Поделиться

Твитнуть

В отличие от большинства проектов PERMM, здесь нет ничего нового, ничего такого, чего любители современного искусства в Перми ещё не видели. Сюда надо идти за другим — за тем же, за чем приходят в Дрезденскую галерею, где можно увидеть «Сикстинскую мадонну», или в Пермскую галерею к деревянным богам: чтобы почувствовать личное общение с шедевром.

Выставка называется «Дар» (12+), поскольку отправной точкой для её создания послужил подарок художника: Бродский подарил музею 15 своих объектов — лайтбоксы «Окна», часть большой инсталляции «Окна и фабрики». «Фабрики» при этом уже были в коллекции музея. Пятнадцать больших светящихся панно в тех условиях, в которых существует музей в арендованном помещении на бульваре Гагарина, 24, невозможно распаковать, собрать и принять по всем правилам музейного хранения без демонтажа экспозиции. Поэтому пришлось делать выставку.

«Пришлось» — это, конечно, ирония и лукавство. Повод и без сопутствующих обстоятельств более чем достойный — такой подарок грех не показать, тем более что в коллекции музея есть и другие произведения художника, которые просятся на встречу со зрителем.

Объекты и инсталляции Александра Бродского из коллекции музея уже демонстрировались на Речном вокзале, но лишь раз или два, а смотреть на них хочется и хочется. Бродский из тех редких художников, в творчестве которых качества современного искусства: изобретательность, остроумный замысел, высокотехнологичное исполнение — прекрасно уживаются с достоинствами искусства классического — визуальной красотой и рукотворностью. Каждый его объект — это бездна смыслов и тонкость их воплощения, и это сочетание делает Бродского мировой звездой, желанным участников всех главных биеннале планеты. Большая персональная выставка такого автора не может не стать событием.

Инсталляция «Окна и фабрики» занимает весь первый этаж музея. Это пространство выглядит непривычно пустым, серым и каким-то техническим. «Окна» расположены вдоль стен так, будто это настоящие окна, а помещение — это не музей, а заброшенная фабрика, где окна замазаны извёсткой, уже слегка запылившейся и приобретшей сероватый цвет, и кто-то уже проник в это запустение и разрисовал окна, как это бывает, пальцем по извёстке.

Александр Бродский сравнивает эти «оконные граффити» с каракулями, которые многие люди рисуют, когда разговаривают по телефону или слушают скучный доклад. Какие-то орнаменты, чертежи, силуэты неизвестных существ… Где-то просто неровные штрихи, а где-то — целый городской пейзаж с дождём и зонтиками в толпе. Похоже на рисунки на полях пушкинских рукописей — быстрое «перо», мгновенный набросок.

Если помещение, где выставлены «Окна», напоминает полузаброшенную фабрику изнутри, то внешний вид этой фабрики можно увидеть на примере трёх объектов из необожжённой глины, которые так и называются — «Фабрики». Одна из них ещё теплится — внутри горит огонь, раздаётся гул механизмов, трубы, широкие и высокие, как у «Титаника», извергают дым. Вторая фабрика ещё дымит, но огонь уже погас, а третья уже и не дымит. Все три фабрики — откровенно не новые и давно не ремонтированные здания брутальной архитектуры, где о красоте никто никогда не думал. Грустные, как старые бездомные собаки.

Вместе «Окна и фабрики» — это большой ностальгический репортаж об упадке традиционной индустриальности, об изнанке постиндустриального города; в этой инсталляции блестяще проявляется «фирменное» умение Бродского найти красоту и высокий смысл не просто в обыденном, а в самом, казалось бы, банальном и низменном. Невозможно не вспомнить в этой связи его замечательную инсталляцию «Двадцать мусорных баков», где внутри обычных (но новых и чистых) контейнеров для мусора «упакован» целый город. В этой инсталляции мусорные контейнеры — не нечто грязное и противное, а просто необходимая часть современной урбанистической вселенной, и в них есть свой смысл.

Кстати, «Баки», как и несколько других замечательных работ Бродского, хранящихся в PERMM, в экспозицию не вошли. С одной стороны, жаль, а с другой — что ж, экспозиция создаётся по своим законам, она должна быть стройной и логичной, а не всеобъемлющей (куратор выставки — Наталья Суркова).

На нескольких «Окнах» появляется постоянный герой Бродского — горбоносый персонаж в круглой высокой шапочке. Скошенный лоб и могучий нос персонажа наводит на мысли о древних цивилизациях, может быть, ацтеках или майя. Наблюдатели шутят, что это автопортрет, и, в самом деле, профиль Бродского чем-то с ним схож; однако художник это отрицает, правда, признаётся, что этот «некто» с ним уже более 40 лет.

Этот же персонаж, точнее персонажи — их много — появляется в тотальной инсталляции «Ночь перед наступлением». Это произведение создавалось как site specific для подвала московского Винзавода — пространства площадью чуть ли не 3000 кв. м, позже было показано на Речном вокзале, где было выставлено 90 объектов; здесь же, в нынешнем помещении PERMM, инсталляция заняла весь второй этаж. Вошло 45 объектов, а для того, чтобы их «размножить» и создать ощущение бесконечного пространства, были использованы зеркала.

Это, конечно, эпохальная вещь, в присутствии которой хочется понижать голос до шёпота. Бесконечное пространство уставлено полупрозрачными палатками в форме теплиц, в которых горят маленькие костры и греются солдаты неизвестной армии. Последние драгоценные мгновения перед неизвестным, моменты тишины и покоя, может быть, даже счастья, если это возможно в преддверье чего-то ужасного и неминуемого.

Инсталляция не только подавляюще масштабная и многозначительная, но и очень красивая, трогающая эмоционально — настолько, что многим даже не хочется вникать во все её подтексты.

Если первые два этажа отданы тотальным инсталляциям, то на третьем — отдельные объекты, и каждый из них достоин особого разговора:

Смешной «Живой уголок», который каждый зритель воспринимает в меру своей «испорченности» и эмпатии: кому-то пустые вольеры с мисочками и имитационными продуктами жизнедеятельности зверьков кажутся отталкивающими, кто-то же чувствует присутствие того пушистого создания, что скрылось из глаз в дверцу в задней стенке вольера;

Трагический и эпичный «Предпоследний день Помпеи» — уходящее под воду помпезное здание, украшенное статуями (объект из любимого материала Бродского — необожжённой глины на металлическом каркасе);

Ироничный «Чайный домик», где всё тот же горбоносый «ацтек» в сопровождении загадочных, не поддающихся расшифровке каракуль запечатлён во множестве экземпляров на использованных и высушенных чайных пакетиках; пакетики расставлены в строжайшем порядке, словно это важный научный гербарий или коллекция насекомых;

Тревожный и гипнотический «Психоделический фургон», где люди сидят рядами, словно в кинотеатре, внутри большой фуры и смотрят вперёд, на дорогу… которая существует лишь на экране, и всё движение вперёд — иллюзорное;

И, конечно, объёмный образ русской дороги и русской судьбы — качающиеся под стук колёс полки спального вагона в инсталляции «Дорога», где есть все элементы поездки по Транссибирской магистрали советских времён: тапочки на полу, развевающиеся белые занавески и — разумеется! — стаканы в подстаканниках с брякающими ложечками и при каждом — два кусочка сахара.

Это далеко не все произведения Бродского из коллекции PERMM, но достаточно, чтобы понять, что этот художник в качестве резидента поднимает статус музея до планетарного уровня.