«Если я захочу избраться, я изберусь»

Ю. У.: Владимир Иванович, вы раньше на пленарных заседаниях часто выступали с критикой в адрес администрации. Сейчас — почти никогда. С чем это связано? У вас позиция поменялась?

В. П.: Нет, позиция осталась прежней. Но, понимаете, говоришь всё время одно и то же. Бьёшься как рыба об лёд. Что-то пытаешься-пытаешься, а воз и ныне там. А тебя потом ещё и дураком выставляют, везде пишут, что ты идиот, осёл какой-то. И наступает какое-то опустошение. И ты думаешь: а зачем мне это? Если никому не надо, мне зачем? Я что, рыжий, что ли? Мне надоело быть пугалом. Раньше всё говорили: сейчас Плотников что-то скажет, кого-то уволят.

Ю. У.: Значит ли это, что вы больше не планируете баллотироваться в гордуму?

В. П.: Посмотрим, будет день — будет пища. Если я захочу избраться, я изберусь. Я выйду к людям в своём округе, и мне не будет перед ними стыдно. Я считаю, что эти два срока я честно работал.

Е. П.: Вы говорите, что у вас есть некое опустошение от гордумы. А нет желания вернуться в заксобрание, например?

В. П.: А там неинтересно. Они занимаются законотворчеством. Они же не ходят по улицам, не смотрят, как снег лежит. Они ничего не решают в муниципалитетах. Я же был депутатом заксобрания. У нас в гордуме интереснее: мы реально больше ходим по земле, соприкасаемся с людьми, больше знаем, в чём они нуждаются. Тут лампочки не горят, тут мусор не вывозят, тут дороги не чистят. А региональные депутаты принимают законы. Это другие вещи. А мы? А мы лопату схватили и пошли.

Е. П.: То есть вам интереснее бегать с лопатой, чем устанавливать правила?

В. П.: Не интереснее. На нашем уровне результат работы более очевидный. Ты отработал, прошёл год, ты встретился с людьми, и тебе или говорят спасибо, или плюют в спину. Это просто разные уровни. И мне больше нравится то, чем я сейчас занимаюсь.

Ю. У.: Вы уже встречались с врио губернатора Пермского края Дмитрием Махониным?

В. П.: Нет. Я с ним лично не знаком. Знаю, что он работал в Пермском УФАС, потом в Москве в ФАС. Знаю, что он молодой, амбициозный человек, который получил такие полномочия от президента. Молодёжь, я считаю, сегодня более образованна, чем люди постарше. И им надо, как говорится, уступить лыжню. Может, взрослым нужно стоять рядом, подсказывать (молодых часто эмоции захлёстывают). Но у них больше сил и энергии.

Конечно, ему сейчас будет сложно. Все побегут к нему, будут говорить: «Дмитрий Николаевич, давайте так сделаем, давайте так». Кто-то, может, искренне будет советовать, кто-то будет пытаться провернуть свои тёмные делишки. Я думаю, что он будет стараться верить всем.

Полагаю, что он неискушённый политик. Он в политике до этого не был. ФАС — это своего рода силовая структура. Была задача — контролировать то и то. А сейчас политики все хитромудрые. Они говорят одно, делают другое, думают третье.

Но я считаю, что он действительно любит Пермь и хочет что-то изменить. Тем более что на носу 300-летие города. Сюда приедет много людей — президент, возможно, председатель правительства. А он — высшее должностное лицо в регионе. Не думаю, что он будет сидеть и курить бамбук. И дай бог, чтобы у него всё получилось, чтобы он подобрал себе команду, настроенную на результат. Очень важно, кто рядом с тобой. Если один будет работать, а другие будут сидеть и ждать, конечно, ему сложно будет.

Ю. У.: А что скажете про Максима Решетникова? Ему удалось сформировать такую команду?

В. П.: Какие-то моменты мне у него не нравились. Например, то, что они сносили ларьки. Понятно, он хотел как лучше. Он приехал из Москвы и хотел, чтобы Пермь сверкала. Но мы сейчас находимся в таком экономическом положении, что у меня неоднозначное отношение к этой инициативе. За каждым киоском — четыре-пять сотрудников. Закрыли тысячу ларьков, и с учётом того, что сейчас сложно найти работу, эти 4—5 тыс. человек пополнили армию безработных. В этом плане я его не понял.

Ещё какие-то моменты я не понял. Например, касательно троллейбуса. Я не знаю, нужен он или не нужен. Вроде никому не мешал. Я не знаю, хорошо это или плохо.

Е. П.: А голосовали за реформу НТО или против?

В. П.: Меня не было, я был в командировке тогда. Я, правда, был против.

Е. П.: А положительные моменты?

В. П.: Он дал столько денег городу, сколько не было ни при одном губернаторе. Когда я встречался с [экс-губернатором Пермского края Олегом] Чиркуновым, говорил ему: «Пермь — это столица региона, сюда приезжает весь край. Дайте нам дополнительные деньги на благоустройство». И как-то мы с ним не договорились. При [экс-губернаторе Пермского края Викторе] Басаргине этого тоже не было. Но я с ним не встречался, поэтому не мог ему этого сказать. А Решетников прямо начал город забрасывать деньгами. Мы разговаривали с [вице-мэром Перми Анатолием] Дашкевичем о том, что у нас даже нет нужного количества дорожных компаний, которые могли бы освоить эти деньги. Средства есть, а освоить их нет возможности.

Что касается закрытия Горнозаводской ветки. Я вначале злился, не понимал этого. Сейчас я понимаю, что пройдёт два года и все скажут: «Решетников — красавчик». Это центр города, это наше лицо, а здесь ходят товарняки. Да, электрички ходят до Перми I. Но сделают трамвай — хороший, качественный, с Wi-Fi.

У Решетникова столько всего задумано к 300-летию! И всё это подкреплено деньгами, он нашёл средства. Думаю, что он реально хотел изменить край и город. Но он хотел сделать Пермь Москвой. Но в Москве 80% денег всей России, а у нас у людей нечего кушать иногда.

Ю. У.: Вы сказали, что с Чиркуновым вы встречались, с Басаргиным — нет. А с Решетниковым?

В. П.: Нет.

Е. П.: Есть версия, что Максим Геннадьевич не встречался с вами намеренно.

В. П.: Может быть. Но он ни с кем не встречался. Если Дмитрий Николаевич будет хотя бы раз в год встречаться с депутатами, я бы это приветствовал. Депутаты чаще общаются с людьми, больше знают, какие проблемы есть на местах.

Е. П.: Якобы коммуникация с депутатами гордумы выстраивалась через вице-спикера Дмитрия Малютина.

В. П.: Малютин тоже с губернатором не встречался.

Е. П.: С советником губернатора Леонидом Давыдовым?

В. П.: Возможно. Но с Решетниковым лично — ни разу. Он был на совещаниях (городские часы. — Ред.) среди 15—20 человек. Но чтобы тот его звал лично для обсуждения текущих проблем — такого не было.

Е. П.: А вы хотели встретиться с Решетниковым?

В. П.: Я такую цель себе не ставил. Но если бы я с ним встретился, можно было бы много о чём поговорить. Я живу в этом городе, у меня есть жизненный опыт. Может, про те же ларьки, троллейбусы он бы мне объяснил конкретно, и я руки поднял бы и сказал: «Ты прав».

Например, с Чиркуновым у нас были неплохие приятельские отношения. Потом, когда я стал депутатом заксобрания, на фоне монетизации льгот мы с ним стали врагами, разругались в хлам. Сейчас я понимаю, что я был не прав. Есть государственная система, есть президент, губернатор, мэр. Должна быть вертикаль власти. Я служил в армии, я знаю, что такое единоначалие. Вот все сейчас говорят о какой-то демократии. Но демократия — это бардак. Ни в одной стране мира нет демократии. В Америке есть, думаете? Нет, там система. И если ты идёшь против системы, по тебе катком проедут. И это правильно, это интересы государства. Но тогда я был наивным человеком и начал воевать с властью в лице Чиркунова.

Е. П.: Вроде бы вражда между вами возникла после того, как вы решили вопреки вертикали и договорённостям выдвинуть свою кандидатуру на должность мэра города в 2006 году?

В. П.: Да нет. Началась потому, что у нас возникло непонимание из-за монетизации. Потом дальше — больше, начало искрить, и я подумал: пойду в мэры и буду сам диктовать правила. И это минное поле я не прошёл. И «за поджог Каспийского моря» я был снят с выборов.

Е. П.: К слову, а почему вы не встречались с Басаргиным? Он вроде со всеми встречался.

В. П.: А с чего я должен был с ним встречаться? Человек приехал из другого региона. Он был такой человек старого формата. Слишком добрый, мягкий дядечка.

Е. П.: У меня есть журналистская привычка поглядывать на документы, которые лежат на столе. Вы в одном из интервью сказали, что у вас с президентом Владимиром Путиным есть общие друзья. Это они прислали поздравление с Днём защитника Отечества? (На столе лежал поздравительный адрес за подписью первого вице-президента Федерации дзюдо РФ Аркадия Ротенберга. — Ред.)

В. П.: Да.

Е. П.: Вам это как-то помогает в карьере, в жизни?

В. П.: Нет. Я никогда не пользуюсь друзьями. Я всегда стараюсь все проблемы решать сам. Если уже тонешь, тогда можно обратиться за спасательным кругом. А если так — нужно всегда быть сильным. Будешь сильным — тебе всегда помогут.

Ю. У.: То есть у вас чисто дружеские отношения, не деловые?

В. П.: С Аркадием Романовичем у нас хорошие отношения. Можем чайку попить, посмеяться. Детство вспомним, он расскажет о Владимире Владимировиче, как они в детстве гуляли.

Ю. У.: Правда ли, что вы хотели выдвигать кандидатом на довыборах по второму округу в заксобрание своего сына Рустама? Ещё до того, как свои планы обозначил секретарь реготделения «Единой России» Вячеслав Григорьев.

В. П.: Нет. Он ещё маленький, ему 24 года. Надо ему пока жизненного опыта набраться.

Е. П.: Вы не являетесь членом никакой партии. Почему?

В. П.: Не хочу. Все партии — они одинаковые. Честно говоря, мне коммунисты ближе всего. Не сегодняшняя КПРФ, а сама программа коммунистическая. Ещё советская. А сегодняшние коммунисты мне не нравятся. Им скажут ползти — они ползут.

Ю. У.: Есть мнение, что вы поддерживаете эсеров.

В. П.: А эсеры что, другие, что ли?

Е. П.: Ну, партия в наше время — это не идеология, это инструмент, чтобы не собирать подписи. И многие люди, которые с вами ассоциируются, появлялись в списках «Справедливой России».

В. П.: Какие, скажите?

Е. П.: Ну, например, бывший глава Кизела Александр Гаврилов.

В. П.: А что, он со мной связан? Давайте тогда любого человека в Перми, которого я знаю, ко мне привязывать.

Е. П.: Есть ещё одно связующее звено — Дмитрий Отегов.

В. П.: Это кто?

Е. П.: Ваш юрист.

В. П.: Видите, а я не знаю. Понимаете, меня назначили пугалом в Пермском крае. Надо человека под откос запустить — скажите, что это человек Плотникова, и его карьера полетит.

Е. П.: Почему так получилось?

В. П.: В отличие от других у меня есть своя позиция. И бесполезно со мной спорить. Если я считаю, что это зелёное, как бы ни просили, я не скажу, что это красное.

Е. П.: А есть те, кто так говорит?

В. П.: Есть такие люди. Им говорят: «Ботинки поцелуй», они целуют.

Е. П.: Много у вас таких коллег среди депутатов?

В. П.: Не буду говорить. Но вообще в политике много таких, кто в воздухе переобувается.

Ю. У.: А вам вообще что ближе — политика или бизнес?

В. П.: Наверное, больше бизнес. Я заработал деньги и могу сам ими распорядиться. А в политике всё равно... Есть такие моменты, наболевшие вопросы, из-за которых я бы раньше рвал рубаху и говорил, что это плохо-плохо. А сейчас я вижу, что это плохо, но я знаю, что не могу это сказать. Не из-за того, что я боюсь, а потому что я подолью масла в огонь. И так у нас общество накалено, и так идёт нагнетание обстановки извне, экономическая ситуация не самая лучшая. И я скажу, а люди станут ещё злее, у них будет ещё больше негатива к власти.

Ю. У.: Бизнес стало сложнее вести?

В. П.: Да. Экономики нет, у людей нет денег. Флагман экономики вообще — это строительство. Одни строят дома, другие делают двери, третьи шьют шторы, четвёртые делают мебель, кто-то посуду продаёт. И эти люди получают зарплату. То есть вы сшили шторы и на вырученные деньги купили условно двери. И так по кругу.

Ю. У.: Кстати, как вы относитесь к инициативе строить школы и детские сады за счёт застройщиков? Это нагрузка на бизнес?

В. П.: Конечно. Но к этому у меня тоже двоякое отношение. Вначале я был категорически против. С одной стороны, это вымогательство. Если я как вице-президент Федерации дзюдо обращусь к вам, чтобы вы дали мне 100 тысяч для отправки детей на соревнования, а вы пойдёте и напишете на меня заявление, то я сяду в тюрьму. А если вы скажете: вот ты строишь дом, мы тебе дадим возможность повыше построить, но ты построй ещё детский сад. Это же благое намерение?

Ю. У.: Не совсем.

В. П.: Почему? Возвращаясь к примеру с федерацией дзюдо, я же не в карман себе их взял, это же на благое дело. Есть родители, у которых нет денег на соревнования. И помощь со стороны — это же доброе дело. И я говорю вам: помогите. Вы даёте, а потом заявление в прокуратуру, где вы пишете, что у Плотникова такая рожа страшная, что испугались и поэтому дали денег. И ко мне пришли, надели наручники, и я уехал на пять лет в тюрьму. Так и с «социалкой». Если бы эти деньги шли в какой-то фонд, были бы вопросы. А так они идут напрямую в бюджет, их нельзя потратить не по назначению, потому что это будут деньги для детей.

А с другой стороны, это нагружает строителей. Поэтому у меня неоднозначное отношение.

Ю. У.: Кого вы считаете членами своей команды? Правда ли, что депутаты приезжают к вам на дачу посоветоваться?

В. П.: Да нет. Я со всеми стараюсь не то чтобы дружить, но быть в хороших отношениях.

Ю. У.: Есть костяк? С кем вы собираетесь, обсуждаете, как поступить в той или иной ситуации?

В. П.: Есть.

Ю. У.: Больше половины состава гордумы?

В. П.: Не могу так сказать.

Ю. У.: Но это видно по голосованию иногда.

В. П.: Ничего не видно. Если есть что-то принципиальное, мы можем сесть, поговорить с коллегами (неважно, какая партия), и все друг друга поддержат. Но в 90% случаев все голосуют так, как считают нужным.

Ю. У.: Вы в разные периоды то поддерживали главу Перми Дмитрия Самойлова, то критиковали.

В. П.: Я и сына родного критикую. И папу, и маму.

Ю. У.: То есть как главу города поддерживаете?

В. П.: Поддерживаю.

Е. П.: Иными словами, идею вашего коллеги Павла Фадеева поставить вопрос о доверии главе не разделяете?

В. П.: Там не было такого вопроса. Речь шла о неосвоении 1,8 млрд руб. бюджетных средств. И Фадеев попросил Дмитрия Ивановича лично как главу города объясниться, почему так происходит. И я сказал, что тоже не против, тоже хочу знать почему. Это серьёзная сумма.

Е. П.: Сейчас в телеграм-каналах активно муссируются слухи о том, что глава города вот-вот может смениться.

В. П.: Да нет. Самойлова никто не сменит. Он гибкий человек. Думаю, он выстроит отношения со всеми, с кем надо.

Я всегда говорю ему: «Дмитрий Иванович, вы должны быть главой города, а не главой администрации. Если будете главой, всё будет работать как часы. А вы как были сити-менеджером, так им и остались». Получается, что есть две структуры: администрация и её глава, дума и её председатель. А глава города должен быть над ними. Его заместители часто дают повод для критики. И в этой ситуации вы берёте не сторону главы города — принять правду, признать косяк, публично наказать, а главы администрации, защищая подчинённого. Должно быть так: да, действительно, есть проблема. Вынести первое предупреждение, а после второго уже указать на выход. Но если они косячат, а он их начинает спасать, у нас недоверие к нему возникает. Если бы он встал над всеми, мы бы его поддерживали всегда.

Вот был бы я главой города, у меня такого бы не было. Заседания думы проходили бы в формате «вопросов нет — за». У нас проходят комитеты, круглые столы, всё надо решать до думы.

Е. П.: Сейчас так и происходит.

В. П.: Не совсем. Должно быть так: например, комитет проходит, глава видит, что кто-то не согласен. Вызывает к себе, спрашивает: «Мужики, что не нравится?» И отвечает: «Вот это я могу, а это не могу, потому и потому». И да, причины объективные. А вот это, говорит, сделаю, даю слово. И если мы будем знать причины того или иного решения, вопросов на думе не будет. Не сдержал он слово, мы пришли в следующий раз, сказали главе: «Ты не мужик, ты слова не держишь, и мы тебя будем сейчас спрашивать». Ты один раз обманешь, и тебе уже никто не будет доверять. А как иначе?

Ю. У.: А вы, кстати, телеграм-каналы читаете?

В. П.: Нет. Мне говорят: «Вот, там про тебя гадость написали». Пусть пишут, значит, я ещё живой.