Полина-Путякова

Полина Путякова

журналист

«Оспорить результаты налоговых проверок удаётся лишь в 10% случаев»

Декан экономического факультета ПГНИУ Михаил Городилов — о трендах налогового контроля

Поделиться
Михаил Городилов

  Алексей Суханов

— В связи с назначением экс-руководителя Федеральной налоговой службы Михаила Мишустина премьером появилось много публикаций, в которых эксперты, в том числе международные, называют выстроенную им налоговую систему очень эффективной. Вы согласны с такой оценкой?

— Михаил Мишустин и его команда многое сделали для создания выстроенной налоговой системы, основанной на объединении и унификации информационных ресурсов в целях обеления налоговой базы, максимального сокращения числа неблагонадёжных компаний и т. д. Стоит вспомнить, что на рубеже 2010-х годов неблагонадёжных компаний было примерно 50%, сейчас их число, по оценкам ФНС на декабрь 2019 года, не превышает 4% и продолжает сокращаться. Известны примеры противодействия созданию «серых» компаний на стадии регистрации, регулярными стали выходы инспекторов для действительной проверки существования и функционирования действующих компаний — то, что за рубежом также практикуется и получило название real substance, то есть для фирмы обязательно реальное существование, а не просто «на бумаге». Нередкими стали случаи публичного разоблачения коррумпированных лиц в налоговых и сопутствующих им преступлениях, в том числе и людей самой системы — в рядах сотрудников налоговых и даже судебных органов.

Государству удалось выстроить чёткую систему противодействия нелегальному бизнесу, основанному на взаимодействии всех: и налоговых органов, и правоохранителей, и судебной системы (арбитражных судов, судов общей юрисдикции), и банков, и даже арбитражных управляющих в делах о банкротстве — все они как один борются за чистоту этого самого рынка. Правда, есть примеры, когда в такой борьбе не выживает и «нормальная» компания, но это, видимо, уже издержки работы системы...

— Если вернуться на два десятилетия назад, к моменту создания действующей сегодня налоговой системы, какие задачи были актуальными тогда?

— В 2000-е годы происходило становление и развитие правоприменения нового налогового законодательства, появившегося только в 1990-е. Шла его активная апробация, суды формулировали свои позиции по правовым вопросам, недостаточно полно отражённым в Налоговом кодексе. На основе обобщения судебной практики дорабатывалось и налоговое законодательство: ежегодно вносилось более 50 разных поправок. В продолжение этой работы финансовые ведомства, в первую очередь Министерство финансов РФ, выпускали множество писем, толковавших положения Налогового кодекса. Так заполнялись многочисленные законодательные пробелы, и к концу 2000-х годов, по сути, осталось мало вопросов, которые требовали именно уточнения порядка их нормативного регулирования.

Возможно, самый яркий пример, касающийся того времени, связан со счетами-фактурами. Сначала налоговики не допускали мельчайших недочётов в их заполнении. Они не позволяли принимать такие счета-фактуры к учёту и, соответственно, сумму налога к вычету. Как изменялась ситуация: сначала правоприменение выработало позицию о допустимости мелких недостатков, а затем были внесены поправки в само налоговое законодательство. Теперь по этому вопросу понимание однозначное: даже если есть какие-то мелкие недочёты, недостатки, они не могут служить основанием для непринятия НДС к вычету, что позитивно.

— Чем налоговые органы занимались в следующее десятилетие?

— 2010—2011 годы стали переломными, когда правовых пустот уже практически не осталось, и поменялись тренды налоговой политики и практики. В это время на первый план вышли не вопросы правоприменения, а вопросы так называемого добросовестного поведения налогоплательщика. Действия последнего начали оцениваться не по принципу формального соответствия закону, а по существу произведённых операций. На фоне серьёзной информатизации, цифровизации процессов налогового контроля, внедрения риск-ориентированного подхода, активного межведомственного взаимодействия такой подход обеспечил значительный приток налогов: в 2010-е мы наблюдали темпы роста налоговых поступлений в бюджеты всех уровней, которые значительно превышали темпы роста национальной экономики. Причин две: очищение национальной экономики от недобросовестных контрагентов и серых схем и увеличение налоговой нагрузки на бизнес.

Количество неблагонодёжных компаний

Здесь можно привести и такой пример. В начале 2000-х, чтобы подтвердить право на применение вычетов по НДС по счетам-фактурам, достаточно было иметь вот этот самый счёт-фактуру. В начале 2010-х годов этого было мало: требовалось подтвердить уже реальность перевозки товара, предоставив товаросопроводительный документ, допустим транспортную накладную. А сейчас налоговые органы и этим уже не довольствуются. В случае сомнений они готовы вызывать на допрос материально ответственных лиц (кладовщиков), осуществивших отпуск и приёмку товаров, причём как со стороны поставщика, так и со стороны покупателя, то есть проверять, реально ли товар привозили, разгружали, рассортировывали на складе. Показателен и недавний пример, когда они запросили у специальных служб, которые занимаются видео- и фотофиксацией движения транспортных средств, информацию о том, действительно ли данное транспортное средство, указанное в первичном документе, перемещалось из точки A в точку B в заданные даты и время. Недостаточно просто правильно оформить документ, это уже прошлый век, сейчас требуется иметь доказательства реальности взаимоотношений с контрагентом.

Мы делали анализ арбитражной практики нашего судебного округа, и сегодня ситуация такова. Дел, касающихся спорных вопросов правоприменения, осталось очень мало — это единичные примеры. Зато очень активно развивается судебная практика, когда налоговые споры рассматриваются с точки зрения реальности и нереальности, добросовестности и недобросовестности. Суды, налогоплательщики и налоговые органы ушли в сферу морально-этических принципов. Не «по закону», а в большей части «по совести» оцениваются действия налогоплательщика.

— О каких схемах, например, вы говорите, когда рассматриваете действия налогоплательщиков?

— Вариантов схем достаточно много, например фиктивные поставки товаров или услуг с единственной целью — нарастить вычеты по НДС и налогу на прибыль. И когда налоговый орган проводит проверку, он не только проверяет наличие документов. Он начинает задавать вопросы, почему, например, вот по этой операции до сих пор нет оплаты. О закрытом перечне схем говорить, конечно, не приходится. Их очень много, но и налоговые органы научились эффективно их выявлять.

— Для того чтобы выявлять новые схемы, наверное, нужны и новые инструменты?

— Да, это верно. И самый, наверное, серьёзный инструмент, который сейчас применяют налоговые органы, — это вызовы на допрос, причём не только учредителей, руководителей и главных бухгалтеров, но и обычных работников компании — как действующих, так и бывших. Например, при расследовании фактов выплаты зарплаты «в конвертах» работник, может быть, уже не работает в компании год, два, три, но налоговый орган вызывает и его на допрос. Он не обязательно может вызвать к себе, допрос может проводиться где угодно. Например, мне приходилось читать несколько решений по налоговым делам, когда допрос проводился, например, на остановке общественного транспорта. Человек выходит из автобуса — и начинается допрос, причём с участием сотрудника правоохранительных органов, которому, наверное, не откажешь в ответе на вопросы… Или по месту жительства, работы и т. д.

Объём материалов по итогам проверки

Второй метод — это почерковедческая экспертиза или (чаще) почерковедческие исследования. Сейчас стали очень распространены и компьютерные экспертизы, когда изымаются носители информации, распаковываются архивы бухгалтерских баз. Могут применяться товароведческие экспертизы, когда производится подмена одного товара другим (качественного некачественным или дорогого дешёвым) в целях, например, искусственного наращивания налоговых вычетов по НДС.

Ещё несколько интересных фактов. Налоговые органы используют единые федеральные базы информации о компаниях (так называемый ФИР — федеральный информационный ресурс), при проверке они больше не ограничиваются Пермским краем. Сейчас расширяются связи и с налоговыми органами зарубежных стран, с так называемыми офшорами. Объём материалов, которые добываются в ходе налоговых проверок, вырос в десятки раз. Если на заре 2000-х годов акт проверки мог состоять из 20 страниц, в 2010-е годы — 50 страниц, сейчас уже нередки ситуации, когда по итогам проверки оформляется решение на 250—300 страницах с приложением десятков тысяч листов документов на бумажных носителях и ещё такого же количества на электронных носителях информации. Как следствие, оспаривание и обжалование результатов таких проверок становится очень сложным занятием, потому что доводы налоговиков детально обоснованы.

— Вы упоминали, что в рамках проверки могут быть задействованы сотрудники МВД. Это тоже один из трендов?

— Да, налоговики всё чаще проводят проверки совместно с правоохранительными органами, и не только с участием МВД. В 2017 году было выпущено сразу две инструкции, направленные на усиление этого взаимодействия. В частности, налоговикам рекомендовано по итогам проверки формулировать и акт проверки, и решение в так называемом «обвинительном» уклоне, чтобы МВД далее было легче использовать эти материалы для возбуждения уголовных дел, затем следствия и суда. С другой стороны, ФНС получила возможность использовать возможности МВД по розыску номинальных директоров, которых раньше не могли найти, проведению их допросов и т. д.

В результате этого материалы налоговых проверок всё чаще становятся основанием для возбуждения уголовных дел, причём не только по «налоговым» статьям, но и по другим, например мошенничество, незаконный оборот наличных денежных средств.

— И каков результат — объёмы налоговых поступлений выросли?

— Да, выросли, в том числе средние доначисления по результатам налоговых проверок растут. Количество выездных налоговых проверок сократилось — это неоспоримый факт. Это как раз и говорит об увеличении эффективности налогового контроля. Если в начале 2000-х годов по результатам выездных налоговых проверок налоги могли доначислить, а могли и нет, то сейчас, если уж начинается выездная налоговая проверка, вероятность доначислений — 100%. Прежде чем назначить выездную налоговую проверку, специальными аналитическими отделами ФНС проводится так называемый предпроверочный анализ. То есть, по сути, выездная налоговая проверка начинается ещё в стенах налоговых органов, а далее у налогоплательщика она продолжается уже для закрепления доказательственной базы: выемки документов, проведения допросов руководящего состава, когда сама схема уже, по сути, выявлена.

С другой стороны, резко снизилось количество судебных дел по налоговым спорам: налогоплательщики гораздо реже оспаривают результаты налоговых проверок. Мы проводили сравнительный анализ, сравнивали 11 месяцев 2019 года с аналогичным периодом предыдущего года по ряду показателей: количество решений, вынесенных Арбитражным судом Пермского края по налоговым делам, сократилось в полтора раза. Отстаивать свои интересы в суде стало, во-первых, занятием бесполезным из-за проработанности доказательной базы, а во-вторых, трудоёмким, ведь споры стали намного сложнее, собрать доказательственную базу в свою защиту теперь намного тяжелее. Решения в пользу налогоплательщика есть, но их очень мало: если в 2017 году их было около 50%, то сейчас не более 10%. Такая тенденция характерна не только для Пермского края, но и для других регионов России.

Михаил Городилов

  Алексей Суханов

— Мы поговорили про два прошедших десятилетия. Какие задачи будут у следующего?

— 2000-е годы были эпохой становления правоприменения, в 2010-е мы прошли эпоху массового отказа от «грубых» налоговых схем, связанных с фиктивными счетами-фактурами, обналичиванием денежных средств. И вот с 2020 года начинается новая эра выявления схем, которые можно назвать «интеллектуальными», например связанных с дроблением бизнеса. Здесь проявляются законы диалектики: это не совсем новая эра, это можно назвать новой старой эрой, потому что такие дела были и раньше, но их было немного. За последний год вышло уже несколько писем ФНС и Минфина России, в которых говорится о незаконном дроблении бизнеса в целях снижения налоговых платежей. Сейчас говорится о том, что уже прорабатывается много подобных групп компаний, в том числе и в Пермском крае, и, видимо, следующий год будет ознаменован громкими разоблачениями такого рода схем.

Кроме того, налоговые органы будут искать всё новые источники информации. На это будет работать цифровизация налогового контроля, что сделает налоговые начисления максимально прозрачными. Ещё одно направление — расширение границ международного взаимодействия и получение новых источников информации. Они уже используются, и, например, кипрская юрисдикция уже не является тихой гаванью для наших налогоплательщиков, как это было ранее. И применение новых технологий будет приводить к дальнейшему ужесточению налогового контроля.

— А какой практики вы ожидаете в связи с введением на территории Пермского края налога на профдоход?

— Возможны два варианта применения этого налогового режима — по прямому назначению и для замены им подоходного налога и страховых взносов. По поводу второго варианта ещё с 2004 года в судебной практике чётко сформулированы принципы, что относить к трудовым отношениям, а что — к гражданско-правовым. В частности, признаками трудовых отношений являются режим рабочего дня, присутствие на рабочем месте и т. д. Злоупотребления достаточно легко выявить, и такие компании очень рискуют.

Если же говорить об уплате налога собственно самозанятыми, то я советовал бы это делать. Методы выявления самозанятых, уклоняющихся от налога на профдоход, могут быть очень разными. Это не только допросы, но и осмотр, то есть инспектор может прийти и просто посмотреть, чем вы занимаетесь. Он пришёл, а вы, как парикмахер, оказываете услуги — и вот вам, пожалуйста, налоговый контроль и состоялся. Он может попросить посмотреть, допустим, тетрадочку, в которой вы для себя записываете клиентов. Причём даже черновые записи могут служить доказательством. Подобные приёмы на сегодняшний день — уже состоявшаяся практика. В аргументации налоговых инспекций я видел, например, черновые записи главного бухгалтера. Хочется пожелать налогоплательщикам в условиях меняющейся налоговой среды найти оптимальные легитимные решения, которые позволят найти баланс интересов своего бизнеса и налоговой нагрузки.

— Как вы считаете, смена главы ФНС как-то повлияет на налоговый курс страны? На что будет делать ставку Даниил Егоров, по вашему мнению?

— Я считаю, что смена главы ФНС никаким образом не повлияет на налоговый курс страны. Даниил Егоров работает в органах ФНС (ранее — МНС) с 2001 года — он человек системы, член команды предыдущего руководителя. Однако налоговый курс определяет не только глава ФНС, свою роль играют действия ряда других министерств и ведомств. Минэкономразвития и Минфин России, которые разрабатывают положения налогового законодательства; судебные и иные правоприменительные органы, которые вырабатывают тренды налоговой практики, не менее важные, чем положения самого законодательства (для нашей страны это особенно выражено, поскольку судебные доктрины явно превалируют над формальными законоположениями). ФНС полномочна осуществлять функции исполнительного характера по сбору платежей, регистрации юридических и физических лиц и т. д. В этой сфере курс, взятый предыдущим руководителем, без сомнения, будет продолжен: на дальнейшую цифровизацию налогового контроля, я бы сказал, на тотальный контроль, в том числе не только налоговой базы (доходов), но и расходов налогоплательщиков, дальнейшее объединение информационных ресурсов в целях контроля денежных потоков и т. д. Ведь данные государством обещания в части расходов нужно тоже выполнять, и это все понимают.

Михаил Городилов

  Алексей Суханов

Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.

Поделиться