«Для меня снять кино — значит создать поэзию из реальности»
До начала Международного фестиваля документального кино «Флаэртиана-2019» остаётся более полугода, однако он уже становится источником новостей: недавно было объявлено о старте подачи заявок на участие в фестивале. В ожидании документальных кинооткровений нового сезона публикуем интервью с Майклом Коллинзом, председателем жюри «Флаэртианы-2018»: напомним, как это было, и поговорим о документальном кино вообще.
Алёна Ужегова
Майкл Коллинз (США) — автор всего лишь двух полнометражных документальных фильмов. Не рано ли ему председательствовать в жюри крупнейшего в России фестиваля документального кино? Ответ на этот вопрос — не в количестве, а в качестве его картин.
В 2005 году он снял часовой документальный фильм «Пойманы на несправедливости», показанный по испанскому национальному телевидению и получивший специальное упоминание жюри на 15-й Международной премии актуальной журналистики TV3 Actual Awards. В 2010 году короткометражный фильм Майкла «Корни Герти» удостоился премии Belief Matters («Вера имеет значение») и был отобран в сборник «Значимые СМИ».
Премьера фильма, который в программе спецпоказов «Флаэртианы» значится как «Откажись от завтрашнего дня» (на самом деле Give Up Tomorrow, исходя из содержания фильма, можно перевести как «Сдаться ты можешь и завтра»), состоялась на кинофестивале Трайбека в 2011 году и увенчалась призом зрительских симпатий и специальной премией жюри в категории «Лучший новый режиссёр». Фильм был показан более чем на 75 фестивалях в 40 странах мира, выиграл 18 крупных наград, в том числе семь призов зрительских симпатий, четыре премии по правам человека и премию за активизм на кинофестивале Траверс-Сити Майкла Мggура. Фильм был номинирован на премию «Эмми» за лучшее журналистское расследование и на премию Grierson в Великобритании.
Последний полнометражный документальный фильм Майкла «Скоро рассвет» вышел в прокат в некоторых городах США, а затем был показан на PBS (американская некоммерческая служба телевизионного вещания) в ноябре 2017 года. Фильм был номинирован на премию «Эмми-2018» как «Выдающийся документальный фильм о текущих событиях».
— Прежде всего хотелось бы узнать ваши впечатления о «Флаэртиане».
— Видеть все грани происходящего здесь — это очень вдохновляющий опыт. Больше всего я люблю ездить на фестивали, в которых есть элементы индустрии: воркшопы, форумы, питчинги — то, что достигает студенческой аудитории, во что вовлекается всё сообщество. Важны становятся не только фильмы, но и их обсуждение. И это замечательно.
— Расскажите немного о себе. Как вы стали режиссёром-документалистом? Какие самые важные темы в вашем творчестве? О чём оно?
— Я стал режиссёром практически случайно. Я нашёл историю, которую было необходимо рассказать, но никто этого не делал. Она — о парне примерно моего возраста. Его обвинили в убийствах на Филиппинах. Я изучил тему и понял, что он невиновен. Так появился Give Up Tomorrow.
— Это был ваш первый фильм?
— Мой первый фильм назывался «Пойманы на несправедливости». Это версия той же истории, снятая для испанского телевидения. Give Up Tomorrow — новая версия, которую я дорабатывал пять лет. Телеверсия была сделана очень быстро, потому что я хотел повлиять на исход судебного дела, а потом я захотел сделать фильм для международной аудитории и вернулся к работе.
Алёна Ужегова
— Как вы считаете, ваша телевизионная работа помогла вызволить того парня из тюрьмы?
— Наш телефильм был стратегическим ходом кампании по его освобождению. Фильм помог заставить испанское правительство повлиять на ситуацию, потому что наш герой — несправедливо осуждённый парень — наполовину испанец.
— Эта история очень вдохновляет. Звучит как чудо: ваша работа доказала силу медиа. Люди не верят в эту силу, но ваш фильм демонстрирует её.
— Мне кажется, что эти 15 лет я продолжаю снимать кино именно потому, что медиа должны менять мир к лучшему, так что у меня нет выбора: надо снимать дальше. Я делаю это с удовольствием: я люблю кино как искусство. Для меня это путь совмещения творчества и служения — я могу быть полезным миру.
— Согласно традиции Роберта Флаэрти (а значит, нашего фестиваля тоже) режиссёр должен быть объективным, он не имеет права на мнение. Он должен только видеть и показывать, но не пытаться повлиять на реальность.
— По-моему, на самом деле всё иначе. Объективность в кино — это идеал, к которому ты стремишься: хочется быть справедливым, честным, рассказывать в своей истории правду. Но у тебя как у автора есть точка зрения, и сам я больше всего люблю кино, которое её демонстрирует. Как автор, я выбираю, с кем говорить, какие фрагменты вставить в фильм, какую музыку подобрать. Это всё манипуляции, инструменты влияния на зрителя. Не в отрицательном смысле — я имею в виду, что ты даёшь людям некий опыт. Может быть, существует кино, в котором достаточно поставить камеру и наблюдать, но мне это неинтересно. Для меня снять кино — значит создать поэзию из реальности. Жизнь невозможно поймать: как я могу превратить семь лет жизни человека в 90 минут, если не добавлю в процессе что-то от себя?
Мне всегда нужен элемент социальной значимости в моих работах. Мне важно создавать кино, которое может изменить мир в лучшую сторону. Это моя сквозная тема, и раскрывать её можно в любой точке мира. Много лет назад я снимал короткометражку на Гаити (ещё до землетрясения). Она была о вырубке лесов и о том, как ей противостояла молодёжь Гаити. Люди вновь высаживали уничтоженные леса, и я подумал, что этой историей стоит поделиться.
Мне всегда нужна надежда, чтобы после фильма люди вдохновлялись на действие. Их нельзя оставлять подавленными — тогда у людей не появится желания что-то изменить. Я думаю, важно показывать людям реальность, в том числе самую ужасную. Не надо притворяться, что всё у нас замечательно. Я думаю, что именно ради этой человечности, воодушевления, надежды, желания что-то изменить я и делаю кино про людей. У главных героев моих фильмов, даже если они находятся в тяжёлой, ужасной ситуации, всегда есть надежда, что каким-то образом они смогут продолжить свою работу и сделать мир лучше. Я думаю, это воодушевляет зрителей.
— И всё-таки: что вы думаете о традициях Флаэрти, о его подходе с точки зрения визуальной антропологии?
— По-моему, это потрясающе. Я думаю, что такие фильмы действительно нужны и очень ценны для нашего общества. Они дают нам пропуск в мир, в который мы не могли бы попасть сами. Они развивают нас как личности и расширяют наш взгляд на мир. Возможность прикоснуться к незнакомой культуре делает нас более сочувствующими, сопереживающими. Когда выпадает шанс погрузиться в другую культуру или локацию, пробуждается желание заботиться о мире, и это, по-моему, крайне ценно. Я не отвергаю такой подход, просто мой отличается и тоже имеет право на жизнь.
— Каковы ваши первые впечатления о России и русских?
— Гостеприимство — это первое слово, которое приходит на ум. Обо мне так заботятся с самого начала поездки! Столько предупредительности, столько внимания к деталям. Я живу «международной» жизнью: провожу много времени за рубежом, среди людей из разных стран, так что я не вижу каких-то особых «русских» — я вижу просто чудесных, открытых людей и обмениваюсь с ними опытом. Мы говорим о политике, что очень интересно при текущей политической ситуации в мире. У меня часто случаются интересные беседы с людьми, от которых я узнаю о жизни в России, а они спрашивают меня о жизни в США, потому что большинство из них там не бывали.
— За просмотром вашего фильма о ветеранах войны в Ираке я подумала, что американцам гораздо больше, чем нам, свойственна открытость. Они очень откровенно рассказывают о своей жизненной ситуации, о проблемах (а мы о проблемах говорить не любим) прямо перед камерой, и это удивительно. Как вы думаете, это магия вашего кинематографического таланта или американцы так открыты со всеми?
— Нет, не все американцы такие открытые, и не со всеми. Не могу сравнить с жителями России, с ними у меня такого опыта не было, но, что касается Америки, там не все ветераны могут говорить открыто. Некоторые да — у молодого поколения, наверное, более развита культура обсуждения своих чувств. Но в армии, наоборот, об этом не положено говорить. Их тренируют держать чувства при себе и просто быть хорошими солдатами. Так что эти люди были скорее удивительным исключением — они действительно думали об этом, критически осмысляли свой опыт.
— Их жёны и девушки тоже были готовы говорить открыто...
— Да, да. Это часть работы режиссёра: снять с людей напряжение и установить связь с ними, чтобы они могли свободно говорить, не боясь осуждения. Надо создать пространство, в котором они могут быть сами собой и делиться чувствами.
— Какие проблемы современного мира вы назвали бы самыми неотложными? О чём нам следует задуматься? Какие темы должен поднимать современный режиссёр?
— Это очень сложный вопрос. В мире столько тем, о которых, по-моему, нужно снимать фильмы! Самая важная тема, наверное, та, которой горит сам режиссёр. Я думаю, мы должны чувствовать личную связь с тем, что снимаем, вовлечённость в эту историю. Без этого невозможно пройти все стадии проекта: создание фильмов занимает годы.
Мне кажется важным снимать фильмы, которые очеловечивают «другого»: показывают группы людей, о которых мы особо не знаем. Когда мы поймём, что все мы на этой планете — одна семья, мы станем нести ответственность друг за друга. Для меня важно, когда люди отправляются в места, к которым мы обычно не имеем доступа, — как Флаэрти или почти как антропологи — и делятся историями со всего мира. Это заставляет нас мыслить глобально, а не локально. Нам как жителям планеты пора шире взглянуть на свой дом, посмотреть за пределы собственных границ, потому что вся планета сейчас в беде: войны, экология. Чем глобальнее мы будем думать и действовать, тем лучше будет жизнь.
— На обсуждении фильма «Скоро рассвет» вы сказали, что ваш фильм был снят после вашего собственного травмирующего опыта от событий 11 сентября. Могли бы вы описать цепочку событий от момента, когда вы стали свидетелем этих трагических событий, и до создания фильма?
— Для меня было печально, что на нашей земле случилась эта трагедия, что произошла эта атака, что мы не ответили на неё чем-то, касающимся сути проблемы, вместо этого мы использовали её как оправдание развязывания войны. Я был молод, мне было двадцать с чем-то, но эта война всегда была где-то рядом, и я следил за ней. Когда солдаты стали возвращаться домой и последовала эпидемия самоубийств, правительство продолжало перечислять те же известные нам причины, что и десять лет назад, и они не были настоящими причинами войны. Я был разочарован, но хотел сделать что-то позитивное, превратить своё разочарование в нечто со знаком плюс. Так я стал волонтёром обществ ветеранов, стал узнавать о трудностях этого сообщества, об одиночестве.
В США есть понятие «военно-гражданского барьера» — это разделение общества на ветеранов и обычных гражданских лиц. Я хотел создать своеобразный мост между этими сообществами, потому что я считал, что, если мы больше узнаем о том, через что они прошли в Ираке, через что они и их семьи проходят после возвращения, мы сможем, во-первых, объединиться и помочь им, а во-вторых, будем серьёзнее думать, стоит ли разрешать своему государству развязывать войну, отправляя туда наших сыновей и дочерей.
— Как наш мир может избавиться от войн?
— (Смеётся.) Это вопрос, на который всем бы хотелось знать ответ. Я, наверное, недостаточно компетентен, чтобы отвечать на него.
— Может быть, нам нужно мировое правительство? Кабинет министров, который будет принимать решения за всех?
— Я думаю, что нам надо начать познавать мир. Как я уже говорил, сила документалистики в том числе в возможности открыть глаза и увидеть человечность, которая повсюду. Увидеть, что люди всей Земли хотят одного и того же: чтобы дети были сыты, чтобы они были здоровы, получили образование. Мне кажется, людям пора брать на себя ответственность и перестать уповать на то, что власти сами всё сделают.
Вот почему я считаю, что фестивали вроде вашего делают очень большую услугу для разных социальных групп. Здесь есть истории со всего мира! Люди могут испытать неизведанное, и тогда оно станет знакомым. Те, кого раньше вы называли другими, становятся нераздельны с вами — теперь они часть вашей семьи. Вы понимаете, что сделали бы то же для своего ребёнка, что делают они, вы ставите себя на их место. Красота полнометражного документального кино в том числе в том, что вы проходите через глубинный, чувственный, вневременной опыт. Это актуальное медиа, которое даёт возможность прожить чужую жизнь способом, который не похож на все прочие виды искусства.
Когда я вернусь домой, то буду ужасно рад рассказать друзьям и коллегам об этом фестивале и о Перми. Мне бы хотелось, чтобы больше и больше людей приезжали сюда испытать то же, что и я. Конечно, есть много международных фестивалей в разных городах, но это нечто особенное, когда фестиваль так далеко, когда вокруг столько культуры, гостеприимства, дружелюбия и теплоты. Мне уже не терпится приехать сюда снова.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.