Портрет в интерьере
Каждый визит в мастерскую архитектора Менделя Футлика и его коллеги Ольги Кузяновой начинается с кофе. Это вроде ритуала. Мастерская располагается в обычной квартире на втором этаже старого, «сталинского», дома на Компросе, и кухня — в самом конце длинного коридора. Пока идёшь, заглядывая в двери, за которыми стоят рабочие столы архитекторов, развешаны планшеты с проектами и картины в рамах, преодолеваешь острое любопытство: видно, как стоят вплотную друг к другу картины, как топорщатся свёрнутые в рулоны рабочие эскизы… Здесь столько всего! Но сначала — кофе и… старый буфет.
Константин Долгановский
Кухня
Этот огромный буфет, которому тесно на кухне даже полногабаритной квартиры, — один из немногих предметов, которые Футлик забрал из дома на Большевистской, где жил в юности с родителями, бабушкой и дедушкой. Старый двухэтажный дом по соседству с синагогой не сохранился, а вот буфет уцелел. Уцелела и «историческая дырка», которую проколупал юный Миша Футлик ножичком, чтобы тайком открывать ту дверцу, за которой хранились бабушкины сладости.
За другими дверцами тоже хранилось много интересного: пасхальная посуда, кузнецовский фарфор… Сакральные предметы: ведь семья была очень религиозная и даже в советское время умудрялась блюсти традиции. Неудивительно: дед Менделя Иудовича был шойхетом, то есть резником, и по пятницам с утра к нему выстраивалась очередь набожных евреек с несчастными курицами, которых следовало умертвить по всем правилам к субботней трапезе. Перед праздниками очередь не вмещалась на лестнице.
…И вот мы пьём кофе, а тёмный резной буфет взирает на нас строго. Он ведь многих важных людей видал: шахматиста Михаила Ботвинника, художника Анатолия Каплана, академика-микробиолога Владимира Иоффе… Все они, оказавшиеся по разным причинам в Перми, дружили с семьёй Футликов. Может быть, столь разнообразные и яркие друзья, окружавшие главу семьи, оказали влияние на жизненный выбор его детей и внуков?
Сын резника, отец Менделя Иудовича, выучился на врача: он был среди студентов самого первого выпуска лечебного факультета Пермского университета, а его дети оказались с творческо-гуманитарной жилкой. Старший, Лев, стал известным театральным деятелем, создал знаменитый народный театр, который гремел громче, чем профессиональные, и воспитал немало актёров, режиссёров и драматургов. Пьесы для театра сочинял Саул Сапиро, отец известного политика, учёного и автора эпиграмм, а играли в театре известные в Перми люди: психиатр Лев Трегубов, социолог Виктор Бурко, адвокат Яков Лемкин…
Младший Мендель, для друзей — Мишель, стал архитектором, мечтавшим воплотить в Перми творческие принципы Ле Корбюзье. Портрет великого коллеги всегда висел в мастерской Футлика, и сейчас висит. Смотришь на это чёрно-белое фото, и вспоминается замечательный фильм Ильи Фрэза «Это мы не проходили» о взаимоотношениях учителей и школьников: там портрет Ле Корбюзье имел большое воспитательное значение.
Но портрет — это уже в кабинете, когда с кофе покончено и начинаются разговоры, воспоминания…
Кабинет
Менделю Футлику нынче исполняется 85 лет. Можно позавидовать его жизненной энергии и творческой форме: он каждый день проводит часы за компьютером, за новыми проектами. В его голове хранится несметное количество воспоминаний, часть из которых он обнародовал в своих книгах. Самая недавняя — «Плохая клаузура, или Погоня за ветром» — посвящена друзьям студенческих лет, но в ней нашлось место и другим друзьям-соратникам — пермским художникам и любопытным фактам из истории пермского градостроительства.
Своим гостям Футлик преподносит эти истории разрозненно, не в виде общего сюжета, а в виде отдельных зарисовок — знай хватай, записывай.
Футлик готов бесконечно рассказывать о своих друзьях, таких как эмальер Степан Колюпанов, художник-монументалист Рифкат Багаутдинов, скульптор Вячеслав Клыков… Последний — персонаж несколько неожиданный, но Футлик уверяет, что человек он был чудесный и художник талантливый, а его «Единство фронта и тыла» просто изготовили неправильно, не в соответствии с эскизами, и установили не так, как хотелось бы автору.
Рассказы Футлика о друзьях — не эмоции, а факты, истории, подробности. Колюпанов, оказывается, все свои работы раздаривал — подарил свои эмали, например, Евгению Евтушенко, Булату Окуджаве… Остаётся надеяться, что наследники поэтов ценят эти произведения больше, чем пермяки, разрушившие панно «Наука» на здании НИИУМС.
Рифката Багаутдинова Футлик называет «великим человеком с диким характером». Во время совместной работы над ДК им. Гагарина Рифкат чуть ли не топором на архитектора замахивался. Футлик со свойственной ему сдержанностью в выражениях восхищается его мужественным, суровым «металлическим» стилем: по его словам, Багаутдинов, создавая фигуру Икара из нержавеющей стали, украшающую фасад дворца культуры, сам изобрёл метод формовки этого не поддающегося скульпторам материала. Он рисовал шаблон на миллиметровке, и сварщики прямо через этот шаблон скрепляли металлические листы методом точечной сварки. Так пермскому художнику удалось избежать деформации листов — в отличие от Веры Мухиной, которой при создании «Рабочего и колхозницы» из того же материала не удалось обойтись без этого дефекта.
В Перми вспыльчивый Багаутдинов поселился не по своей воле: будучи главным художником Ульяновска, он неодобрительно высказался о проекте музея Ленина, уже утверждённом в ЦК КПСС. В результате оказался в Перми. И вовсе не главным художником.
Среди друзей юности Футлика — не только художники. Когда он рассказывает о Генрихе Терпиловском, кажется, вот-вот увидишь среди пермяков-прохожих высоченную тощую фигуру музыканта. Футлик познакомился с Терпиловским благодаря брату Льву, который работал на телевидении и, поскольку архитектор служил в «Пермгражданпроекте», а музыкант жил в соседнем доме, они часто встречались на улице и вместе перекусывали в пирожковой на углу Компроса и Большевистской. Узнав, что у Терпиловского есть «Антология американского джаза», Футлик напросился в гости. «Антологию» Терпиловскому подарил сам Уиллис Коновер, ведущий передачи Jazz Hour на «Голосе Америки», которую даже не глушили — так её любили слушать все, даже начальство. Были у Генриха Романовича и другие виниловые раритеты — например, коллекция довоенных пластинок, собранная легендарным Сергеем Колбасьевым. По словам Футлика, Терпиловский привёз эту коллекцию из Ленинграда. Как это удалось репрессированному музыканту, прошедшему два ареста, лагеря и ссылку, история умалчивает.
Терпиловский был общителен, любил гостей и охотно давал свои пластинки послушать. По словам Футлика, джазом тогда увлекались буквально все: «А чем ещё было увлекаться? Советской эстрадой, что ли?»
С Генрихом было легко и весело. Он был заядлый анекдотчик, писал стихи. Когда Футлик приходил со свежим анекдотом, Терпиловский сначала сам им наслаждался, а потом звал жену, Нину Георгиевну: «Нюся! Иди, послушай, что Мишель нам принёс!»
В дни, когда в Перми гастролировали джазовые коллективы, они обязательно приходили к Терпиловскому. Если бы не навестили патриарха, коллеги не поняли бы. Терпиловский, который не стеснялся лагерного прошлого и не бравировал им, рассказывал, что точно так же приезжие джазмены навещали его и в лагере. Добивались специального разрешения правдами и неправдами.
Среди друзей Футлика было немало бывших репрессированных. Недаром именно этот архитектор стал автором памятника жертвам политических репрессий на Егошихинском кладбище.
Впрочем, о собственном творчестве Футлика лучше поговорить с ним в соседней комнате — мастерской.
Мастерская
Собственно, вся эта квартира — мастерская, но в ней есть особая комната, где архитектор предаётся свободному творчеству — живописи и графике. Удивительно, но в этом качестве Футлик известен лишь близким друзьям, а ведь он в первую очередь художник и всегда выступал за красоту и декоративность в архитектуре.
Автором памятника жертвам политических репрессий Футлик, по его словам, стал случайно. Эскиз памятника уже создал скульптор Рудольф Веденеев, сам прошедший через политический процесс и заключение, однако его проект оказался слишком трудоёмким и дорогим для воплощения, а памятник надо было ставить, пока действовали все необходимые разрешения, был выделен земельный участок и т. д. Один из основателей Пермского «Мемориала» Израиль Зекцер обратился к Футлику с просьбой о помощи, и тот буквально на ходу придумал образ — яркий и простой. Это было настоящее озарение!
Памятник-звонница, которому нынче исполнилось 20 лет, представляет собой пять бетонных столбов — как те, что использовались при строительстве лагерных ограждений, водружённых на основание в виде пятиконечной звезды. Свод памятника окружён «терновым венцом» из колючей проволоки, а под ним находится колокол.
В этом памятнике Футлик реализовал свою давнюю идею звонницы по всем невинным жертвам: первоначально он планировал установить её рядом со скульптурой «Скорбящей», где был архитектором проекта (автор скульптуры — Юрий Екубенко).
Конечно, по словам Футлика, памятник жертвам репрессий должен был выглядеть внушительнее, венец их колючей проволоки — гуще…
Впрочем, это далеко не самый «испорченный» из проектов Футлика. Так, торговый дом «Привилегия» должен был быть декорирован пышнее, но заказчики решили «быть скромнее». Фасад Горьковской библиотеки украшали символические факелы, но их попросту своровали. А «Пушкинская» баня первоначально была необычным зданием с красивыми витражами, но владельцы уже готовые витражи закрыли, да и само здание окружили уродливым забором. А ведь, между прочим, то был единственный проект из Перми, который отобрали на выставку по случаю учредительного съезда Союза архитекторов России в Москве!
Забавные истории связаны не только с авторскими проектами Футлика, но и с типовыми, которые он, как и герой фильма «Это мы не проходили», «привязывал к местности». В этом качестве он выступал, например, при строительстве здания цирка. Этот проект, по словам архитектора, хоть и типовой, но непростой: с его вантовой кровлей не любая строительная организация справится. В то же время проект не совсем продуманный. Футлик, который дотошно объехал и обзвонил все города, где возведены подобные цирки, узнал немало забавных особенностей их эксплуатации. Так, оказалось, что слоны имеют дурную привычку выдирать из стен радиаторы и выбрасывать их в окно. Поэтому радиаторы отопления в слоновнике надо чем-то закрывать. Да и окна делать понедоступнее.
Все эти нюансы Футлик постарался учесть при строительстве пермского цирка.
Цирк ему построить удалось, а вот галерею — нет… По этому поводу архитектор сильно горюет. Он придумал проект музейного здания на самом краю эспланады, за Театром-Театром, где сейчас стоят торговые и ресторанные «пирамиды». Футлик считает, что здание театра недостаточно велико и внушительно для того, чтобы замыкать такое могучее пространство, как эспланада. Но пока что к нему не прислушиваются.
Впрочем, Футлику грех жаловаться: он постоянно в работе. По-прежнему создаёт строительные эскизы, а также рисует, пишет маслом, сочиняет книги. Перми ещё предстоит открыть для себя многие ипостаси его творческой личности.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.