Юлия Усольцева

Юлия Усольцева

главный редактор газеты «Новый компаньон»

Александр Аузан: Мы хотим видеть свою страну другой, только боимся сделать шаг

Декан экономического факультета МГУ — о том, как России преодолеть эффект колеи

Поделиться

С течением времени становится всё больше понятно, что экономика — не главное. При этом политика давно не имеет значения. Важно, что чрезвычайное значение имеет культура. Расскажу, как культура, экономика и политика в России взаимодействуют, что из этого может получиться и что не получается, покажу, где страны совершают повороты развития.

Александр Аузан

Александр Аузан — доктор экономических наук, декан экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, член Экономического совета при президенте РФ, член Правительственной комиссии по проведению административной реформы, президент Института национального проекта, общественный деятель, публицист. Член попечительского совета Центра гражданского анализа и независимых исследований (Центра ГРАНИ).

В рамках визита в Пермь Александр Аузан прочитал в ПГНИУ публичную лекцию «Экономика и культура: сможет ли Россия выбраться из колеи?» по приглашению Центра ГРАНИ
  Алёна Ужегова

Что изменилось в мировой экономике?

Во-первых, из радостного — прогресс существует, и продолжительность жизни выросла. Как мы знаем, это теперь главная из обсуждаемых проблем. Во-вторых, не существует справедливости истории. Интересно, что за 200 лет ничего особо не изменилось. Состав стран-лидеров тот же. Конвергенции не происходит, наоборот, даже дивергенция.

В мире есть две траектории движения. Это открытие совершил статистик Ангус Маддисон. Он сделал очень простую вещь: на одну страницу выписал все данные по валовому продукту стран и населению. Экономисты посмотрели и ахнули. Знаете, есть первая и вторая космическая скорость. В экономике то же самое. И 25 стран идут по траектории второй космической скорости и уходят в космос, а 175 развиваются, но движутся гораздо медленнее. К примеру, Китай развивается стремительно, но делает это медленнее Германии, если посмотреть на страны за 200 лет, а не за 30. Эту проблему правильнее и короче всего обозначил Михаил Салтыков-Щедрин. Он сказал: «В России за пять лет меняется всё, за 200 лет — ничего». И это так.

Страны, которые движутся по траектории Б, развиваются медленно, с повторами, тупиками или видимостью, что их всё время затягивает сила гравитации, когда они пытаются выйти на другую скорость. Я называю такую ситуацию эффектом колеи. Страны не могут съехать с колеи, постоянно соскальзывают в неё.

В чём проблема?

Если вы в смартфоне переключите раскладку на латиницу, то в верхнем углу на клавишах прочтёте слово QWERTY. Так называлась фирма, которая производила пишущие машинки. Прошло больше 100 лет. Фирмы уже нет. Пишущие машинки не производят, а надпись осталась. Когда в начале XX века стали исследовать, удобно ли так печатать, выяснилось, что нет.

Другой пример. Технологи пришли к выводу, что ширина железных дорог в России на 14 см больше, чем в мире. Такая ширина инженерно более правильная. Но из этого не следует, что весь мир переменит железнодорожные сети. Ошибки почему-то никто не исправляет. Люди привыкли так строить, потому что возникли представления, что так правильно.

В XVI веке Англия и Испания были очень похожи друг на друга: строят колонии, создают мануфактуры, внутри идёт борьба за распределение прав между парламентом и королём. Прогнозируя, можно предположить, что страны и в дальнейшем пойдут по одной дороге. Но происходит другое. Испания в XIX веке — самая отсталая страна Европы, Англия — мировая научная и промышленная мастерская. В науке всегда важно выделить закономерность. Ситуации повторились также в Южной и Северной Америке. Вся проблема в налогах. Если в Испании распределение налогов попало в руки короля, то в Англии — парламента. Казалось бы, неожиданность для англичан привела к позитивным последствиям. С другой стороны, сейчас испанцы находятся не в руках католического короля. Так в чём дело? Ошибка, совершённая в начале, потом закрепляется в невидимых институтах: в культуре и ценностных установках. Выбор траектории определяется институтами, а устойчивой колеёй становится культура.

Александр Аузан

Экономист Александр Аузан
  Константин Долгановский

Где искать решения?

Колея возникает из-за внешнего шока, который повлёк неправильное решение. Когда страны находятся в катастрофическом состоянии после чумы, можно людей уговорить работать, а можно заставить. Страны Западной Европы пошли путём создания стимулов, а такие страны, как Белоруссия, Румыния и Россия, — путём силы самодержавия. Мир ошибок чрезвычайно разнообразен, и страны ещё будут вносить туда многочисленные новации. Мой друг биолог говорит: «Саша, на наших могилах будет написано: «Они заблуждались искренне». Ошибка национального выбора закрепляется культурой. В итоге возникает резонанс формальных и неформальных институтов, но люди ведут себя не так, как прописано в законах.

Пять стран, которые переехали с траектории Б на траекторию А, расположены в Восточной Азии. Это Япония, Южная Корея, Тайвань, Сингапур и Гонконг. Выяснилось, что у всех пяти стран одинаково менялись убеждения в ценностях и поведенческих установках, росли секулярные и национальные ценности, снижался рост ценностей самовыражения, укреплялось значение индивидуализма, снижалась дистанция власти, росла долгосрочная ориентация. Национальности кардинально разные, но изменения одинаковые.

Применимы ли изменения к России?

В 2016 году в России мы провели исследование и составили портреты 13 российских регионов: окраины и центральные, мусульманские и христианские, доноры и регионы субсидируемые, из зоны бывшего крепостничества и свободные. Выяснилось, что мы единая нация, потому что колебания по исследуемым характеристикам были незначительные. По соотношению индивидуализма и коллективизма Россия находится на медиане. Мы нашли ответ на вопрос, почему 200 лет назад спорили западники и славянофилы, либералы и социалисты. Мы можем одновременно использовать экономические и социальные технологии, заимствованные на Востоке и на Западе.

Из неприятных моментов портрета — в России большая дистанция между властью и людьми. Впереди нас только Иран и Саудовская Аравия. Кроме того, мы занимаем первое место среди стран по неопределённости, то есть по страху изменений. Это плохо, это блокирующие характеристики. При таком раскладе не бывает инновационной экономики и венчурных рынков. С другой стороны, у нас есть долгосрочная ориентация. Мы хотим видеть свою страну другой, только боимся сделать шаг. Вот американцы не хотят, они считают, что уже «приехали». Мы феминная нация, потому что не докручиваем гайки. Мы инструкцию читаем, когда телевизор сломался. Зато находим приспособления. Как следствие: Россия имеет низкий спрос на демократию.

Исследование, которое проводили мои магистранты, выявило, что у России есть сферы абсолютной конкурентоспособности: математика, физика и IT. Между прочим, конкурентоспособными являются также профессии в сферах культуры, медиа, биологии и медицины.

Доля России на мировом рынке по производству атомных реакторов равна 26%. За XX век страна сделала ракеты, спутник, три вида бомб, гидротурбину, атомный реактор, но не смогла сделать конкурентоспособный автомобиль, холодильник, телевизор, компьютер. У нас есть только 0,2% мирового рынка автомобилей. Американский менеджер сказал: «Если вам нужна уникальная вещь — закажите её русским, если вам нужно 10 одинаковых вещей — закажите кому угодно, только не русским». Заметьте, я представляю результаты серьёзных разносторонних исследований.

Шанс есть, потому что…

…цифровая экономика — это технологии, основанные на искусственном интеллекте и человеческом капитале. По человеческому капиталу с Россией трудно сравниться.

Нужно, чтобы элиты думали на 10—20 лет вперёд. Во всех успешных случаях необходимы патриотические решения проблем. Надо, чтобы в России начали голосовать налоговым рублём. Человек должен стать частью подоходного налога и платить по своему выбору: университету, церкви, здравоохранению и т. д. К тому же 52% россиян готовы вкладывать свои 2% в налог, чтобы он работал именно так.

Отсталость скорее является закономерностью, а развитие — исключением. Переход к развитию очень сложен, поэтому требует специальных условий и занимает не менее 50 лет чистого времени.

Мы из самодержавия выходили раза три, а из крепостничества раза четыре. И всё это умеет возвращаться. Моя общая идея заключается в том, что выход из колеи требует сложных и разносторонних действий, которые будут постепенно менять культурные установки. Ценности и установки в России производятся в школе, тюрьме и армии — в местах, где нас так или иначе заставляют присутствовать. Эти системы требуют изменений.

Решение сложных проблем лежит на пересечении мега- и наноэкономики. Поэтому его так трудно найти. Меня чрезвычайно волнует наноэкономика: здесь есть признаки выхода из колеи. Однако выход вряд ли произойдёт скачком. Не я, а Михаил Жванецкий во времена перестройки сказал правильную фразу: «Те, кто хочет всё и сразу, получают ничего и постепенно».

Лекция Александра Аузана

  Алёна Ужегова


«Пять тупых вопросов экономисту Аузану»

1. Почему, зная науку экономику, вы не можете предугадать цены на доллар и нефть?

— Если медицина — наука, то почему она не может сказать, какой болезнью и какого числа мы заболеем? Вы от неё ждёте ответа, как она вас будет лечить. То же самое касается и экономики.

2. Правда ли, что все известные экономисты с вами учились или вы их учили?

— Или я у них учился. Правда.

3. Маркс — красавчик, с точки зрения экономистов?

— Да, потому что самая сложная утопическая теоретическая система, которая когда-либо создавалась, — «Капитал». Маркс молчал и ничего не публиковал, он был задавлен системой, хотя понимал, как её двигать дальше. Но Маркс — красавчик. Его ошибка, которая нам дорого обошлась: в его системе нет нравственного ограничения.

4. Используют ли экономисты свои теоретические знания, чтобы вести семейный бюджет, планировать закупку движимости и недвижимости?

— Скорее нет, чем да. Хотя экономисты, может быть, не поддаются таким психозам в кризисные периоды, как другие люди. Они понимают, что есть ситуации, в которых лучше отойти и не действовать.

5. Экономика нужна, чтобы экономить?

— Нет, экономика нужна для того, чтобы получать результат, несмотря на то что у вас ограниченный ресурс. Она говорит не про сокращение издержек, а про увеличение результата.

Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.

Поделиться

IT