Павел Фадеев: Организованная преступность никуда не исчезла

— Павел Владимирович, 10 лет назад, 6 сентября 2008 года, президент подписал указ о ликвидации управлений по борьбе с организованной преступностью. Как вы его восприняли? Чисто по-человечески не было обидно?

— По поводу обиды: МВД — это ведь не детский сад, а президент не воспитатель, на которого можно обидеться. Служба по борьбе с организованной преступностью, как и любая другая, создавалась для решения конкретных задач, продиктованных оперативной обстановкой. Если откровенно, то к 2008 году УБОПы в значительной степени себя изжили. Во всяком случае в том виде, в каком они находились. Во-первых, сильно изменилась криминогенная ситуация. Количество организованных преступных проявлений, угрожающих жизни и здоровью граждан, посягающих на общественный порядок или органы власти, существенно снизилось. Во-вторых, УБОПы превратились в громоздкие структуры с кадровым аппаратом, службой тыла, дежурной частью, архивом. Плюс свои малопонятные критерии оценки работы, слабо увязанные с обстановкой в крае. Меня, к примеру, всё это хозяйство сильно отвлекало от выполнения основной работы начальника управления. Так что указ я воспринял спокойно. Однако, по моему мнению, полная ликвидация этих подразделений — это ошибка. Организованная преступность никуда не исчезла, более того, она постоянно регенерирует. Соответствующие статьи в Уголовном кодексе РФ тоже остались. Следовательно, нужна служба, которая профессионально, с использованием соответствующих форм и методов занималась бы этой проблемой.

— А в чём специфика работы УБОП?

— Эти подразделения, как правило, работали по принципу «от человека к преступлению», что отличало их от традиционных методов работы уголовного розыска. Работали прежде всего в отношении лидеров, авторитетов, «воров в законе», которые собирали вокруг себя криминальные группировки, готовили и совершали преступления. Это достаточно трудоёмкий и длительный процесс, требующий серьёзной профессиональной подготовки. Кстати, именно в Перми в 1989 году появилось первое в Советском Союзе подразделение уголовного розыска, работавшее по тому же принципу, это был оперативно-поисковый отдел при УВД города Перми под руководством Валентина Николаевича Михайловского. Он сразу же стал серьёзным фактором влияния на криминогенную среду города.

— Можно ли говорить, что организованная преступность в Прикамье имела какую-то региональную специфику?

— С точки зрения основных тенденций развития и правоприменительной практики — нет. А если говорить о конкретных проявлениях, то у нас не было таких масштабных криминальных войн, как в Екатеринбурге, Казани или Санкт-Петербурге, хотя край большой и делить было что. Были, конечно, и разборки, и наезды, и стрельба, но как-то местечково и без того количества жертв, которое сопровождало эти процессы в других регионах. В этом есть заслуга и правоохранительных органов. Пермский УБОП к моменту моего назначения его начальником был в числе лидеров и таким оставался до момента расформирования.

— Но эффективно работали не все управления, были и отстающие?

— Все лидерами быть не могут. Оценка эффективности работы УБОП зависела от многих факторов, я уже говорил о туманных критериях. В какой-то момент региональные УБОПы сами анализировали криминогенную обстановку и обозначали основные объекты своей работы. Этот процесс постепенно формализовался, и оценка зависела от того, ликвидированы указанные объекты или нет. Кто-то в качестве объектов обозначил бандитские группы, а кто-то — политических противников действующих губернаторов или конкурирующую сторону в борьбе за промышленное предприятие. Часто работа оценивалась без привязки к реальной криминогенной обстановке в регионе. Например, у нас 2006 год был самым сложным по количеству совершённых преступлений, а УБОП тащили в политику и оценивали не по количеству задержанных бандитских групп, а по тому, пройдёт ли «криминал» во власть. Думаю, что такие моменты стали одной из причин ликвидации службы.

— А как выглядел Пермский край по количеству бандитских групп в сравнении с другими регионами?

— Примерно так же, как и по общему числу зарегистрированных преступлений, то есть в числе лидеров. Однако банды бывают разные. В одном случае это десятки вооружённых автоматическим оружием людей, нападающих на населённые пункты, совершающих убийства и захват заложников, как это было на Северном Кавказе. В другом случае два-три человека с обрезом охотничьего ружья напали на почтальона. Для Пермского края более характерен второй вариант. В том числе и потому, что милиция просто не давала преступникам времени сформировать крупные группы и вооружиться.

— Нет ли у вас опасения, что люди, получившие большие сроки в 1990-е, выйдут и нас ждёт всплеск бандитизма?

— Все уже давно вышли. Те, кто ничего не понял, сели снова. Основная масса так или иначе «трудоустроилась», сменив специализацию, кто-то действительно начал новую жизнь. Те времена прошли и не вернутся. В случае обострения криминогенной обстановки появятся новые «герои».

— На ваш взгляд, в УБОП было престижно работать?

— Критерии престижа у каждого свои, особенно в полиции. Например, престижно работать в подразделениях по раскрытию преступлений против личности. Но это значит, что ты в любой день и в любое время суток можешь быть вызван на службу, куда поедешь и когда вернёшься, не знаешь, ну и так далее. В УБОП было примерно то же самое, мы иногда месяцами работали без выходных, уставали, и случайные люди, конечно, отсеивались. А из территориальных отделов к нам особенно и не рвались. Всё-таки профессиональная планка была достаточно высокой. Политика политикой, но наша репутация складывалась в первую очередь благодаря раскрытию самых опасных и сложных преступлений, серийных убийств, бандитизма, похищения людей, вымогательства. С учётом общего количества зарегистрированных преступлений нагрузка была солидной, и престиж доставался дорогой ценой.

— После расформирования управления вы возглавляли УВД Перми, Управление уголовного розыска, сейчас являетесь депутатом Пермской городской думы. А как сложилась судьба ваших коллег по УБОП?

— Да никто не потерялся. УБОП всегда был хорошей школой. Его первый начальник Валентин Фёдорович Герцен стал начальником ГУВД, Борис Арсеньевич Сорокин после тяжёлого ранения на Кавказе вынужден был оставить службу, но долго возглавлял контрольную службу в администрации города и области, Александр Юрьевич Марканов был заместителем начальника криминальной милиции ГУВД. Большинство моих коллег тоже продолжили службу. Например, Сергей Павлович Кайгородов возглавил центр по противодействию экстремизму, Владимир Валерьевич Новиков и Александр Александрович Емельянов стали руководителями подразделений в уголовном розыске, Антон Николаевич Мелюхин — в управлении по экономической безопасности. Некоторые ушли на муниципальную службу или в бизнес. Например, Сергей Емельянов. После окончания медицинской академии служил в СОБРе, затем перешёл на оперативную работу. Опером он был хорошим, смелым и настойчивым, работал с желанием. Занимался многими делами, которые стали знаковыми для региона. В 2007 году в рамках расследования одного из уголовных дел нужно было задержать подозреваемых, которые находились на территории Чечни. Тогда это был неспокойный регион. Сергей с коллегами несколько раз вылетал туда и решал задачи, необычные для оперативника. В результате злоумышленники были задержаны. В силу объективных причин Емельянов уволился, но смог успешно реализовать себя в бизнесе. Конечно, не все сотрудники УБОП умели и хотели работать, был и балласт. Но о судьбе этих людей мне мало что известно.