Владимир Золотарь:
Нынче зритель идёт не на название, не на режиссёра, а на артиста
Алексей Гущин
newsko.ru
— Празднуя 85-летие театра, вы начали новую рекламную кампанию в чёрно-красном цвете, где на физиономиях русских писателей отчётливо заметны отдельные красные детали. Отчего покраснели классики?
— Ну, классики у нас покраснели очень скромно. Мы таким образом выразили магистральную историю, в рамках которой театр сегодня работает. Конечно, будут ответвления, но наша магистраль — это русская классика в современном прочтении. Наша графическая реклама иллюстрирует подход к классическому контексту: у нас нет задачи переодеть Онегина в джинсы, но при этом я не понимаю, как можно ставить в театре классический текст вне контакта с сегодняшним днём.
Театр — вещь сиюминутная. Когда Анатолий Эфрос ставил «Трёх сестёр», он делал спектакль об интеллигенции в ссылке и таким образом говорил о своём времени, а не о времени Чехова. А если бы я взялся ставить эту пьесу, то должен был бы понять, кто сегодня эти офицеры, которые приходят в дом к Прозоровым. И пока не пойму это, не возьмусь за эту пьесу.
Автор нашей рекламной кампании художница Евгения Исаева взяла архетипические образы классиков и поиграла с ними в рок-звёзд.
— А набор классиков — Гоголь, Чехов, Толстой, Грибоедов — случайный, или он определён вашими творческими планами?
— Подбор сделан с прицелом на определённые постановки. Мы прописали длинную программу работы, на несколько лет вперёд. У меня первый раз в жизни возникла возможность написать пятилетний план и попытаться его выполнить.
Театральный сезон должен быть не набором случайных премьер, а целой историей, со своими сюжетными ходами, неожиданностями, новыми впечатлениями, развитием каждого артиста и труппы в целом. Эта задача — построение театральной стратегии — гораздо важнее, чем каждый отдельный спектакль.
— Каковы ваши принципы работы с новой для вас труппой?
— Я понимаю, что нынче зритель идёт не на название, не на режиссёра, а на артиста. И чем больше артистов, на которых ходят, тем лучше, статуснее театр. Таких артистов-звёзд нужно создавать. И закреплять — давать им хороший репертуар. Здесь не Москва, где звёзды раскручиваются в кино.
За первые три постановки я должен прожить целую жизнь с труппой. Я не скажу артисту: «Ты не будешь играть», пока не дам ему попробовать....
— Борис Мильграм создавал из Театра-Театра открытый театр: приглашались самые разные режиссёры и получали полный карт-бланш — делали что хотели. Вы будете продолжать эту линию?
— Приглашённые режиссёры должны будут работать в рамках нашей «магистрали». Конечно, они будут выбирать, но в рамках концепции. Но в целом приглашённых режиссёров будет меньше.
— Каковы ваши ближайшие планы?
— Сейчас параллельно происходят три истории: мы дорабатываем праздничный юбилейный концерт, который войдёт в постоянный репертуар (интервью происходило до премьеры концерта 28 апреля — ред.), я заканчиваю работу над «Анной Карениной», и режиссёр из Нижнего Новгорода Ирина Зубжицкая делает «Пеппи Длинныйчулок» — спектакль выйдет в начале ноября.
Начинает работу молодой московский режиссёр Артемий Николаев: он победил в конкурсе фестиваля «Пространство режиссуры» и готовит спектакль к следующему фестивалю. Это очень интересная история — он ставит «Отель «У погибшего альпиниста» братьев Стругацких по собственной инсценировке.
Я в ноябре выпускаю «Женитьбу» Гоголя.
А после Нового года у нас будет очень большая работа, в которой будет занята вся труппа. Пока не скажу, какая.
Приглашаем режиссёров на 2013 год, ведём переговоры. Круг приглашённых будет не очень велик: нет смысла звать тех, кто делает то же, что и я. Надо звать тех, кто сделает то, что я не смогу. Например, Ирина Зубжицкая сделает детский спектакль лучше, чем я.
— Режиссёр Мильграм будет у вас, наверное, работать?
— Он собирается ставить новый мюзикл, для которого требуется значительная подготовка, поэтому это будет не скоро.
— Не могу не попросить прокомментировать вашу первую пермскую работу — «Анну Каренину»...
— Хотелось помедитировать на тему современных отношений мужчины и женщины, и Толстой предоставляет для этого несколько сюжетов, несколько моделей таких взаимоотношений: Каренины, Облонские, Анна и Вронский, Левин и Китти, князь и княгиня... Во времена Толстого это было откровение, а теперь архетип. Это такой набор современных семейно-любовных архетипов.
«Анна Каренина» — не любовный роман: это препарирование отношений, которые возникают в поисках любви. Для меня выбор этого материала закономерен: в современном театральном репертуаре нет спектакля, где эта тема в центре.
— Насколько вы осовременили Толстого?
— Нисколько не осовременили. Да, кринолинов не будет. Но мы не переносим действие «Анны Карениной» в современную реальность, как это сделал Филипп Григорьян в спектакле «Горе от ума», где создана конкретная среда конкретной Москвы с набором конкретных персонажей. Мы вообще отказываемся от отражения реальности — как «той», так и «этой», и помещаем действие в театральное пространство как в гигантскую витрину. Но скачки у нас останутся скачками, а не автогонками. И поезд — не «Сапсан».
Что касается костюмов, то я не могу одеть героев в исторические костюмы, потому что зритель, увидев их, сразу поймёт: это не про нас, а про какую-то «даму с камелиями». А Анна — не «дама с камелиями», и это — про нас. Зритель должен реагировать на героиню как на живого человека, а не на персонажа школьной классики. У спектакля должна быть сегодняшняя, живая, нелитературная интонация.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.