Светлана Маковецкая: Город даёт человеку шанс на то, чтобы не проиграть свою жизнь

— Светлана Геннадьевна, урбанисты указывают на то, что города мира приобретают новые функции, которые позволяют им конкурировать с государствами. Российские города, по вашему мнению, находятся в тренде или этому препятствует происходящее на протяжении последних лет сокращение полномочий органов МСУ, лишение их самостоятельности?

— Самостоятельность городов очень важна. При этом особое значение городов как драйверов развития страны может выражаться и не через местное самоуправление, города являются инструментом для реализации определённых функций, идей, грёз городских, региональных или федеральных властей. Будучи губернатором, Олег Чиркунов воспринимал город Пермь как особый ресурс, который можно использовать, и фактически действовал в повестке города будущего методами, противоречащими 131-му закону.

Даже в условиях уплотняющихся политико-административных режимов города включены в глобальную конкуренцию друг с другом. Хотя бы потому, что люди, которые имеют наибольшее значение с точки зрения качественного человеческого капитала, обладают высокой мобильностью. Их рабочее место может находиться где угодно. И чтобы развивать, привлекать и удерживать их, города, и российские тоже, создают или сохраняют элементы инаковости, возможности разнообразной самореализации, инициатив и амбиций. Города предлагают свои приоритеты, которые могут серьёзно отличаться от страновых. В качестве особого примера можно привести Лондон, который выступает против Brexit, тогда как Британия в целом делает всё возможное, чтобы покинуть ЕС. Может ли такая повестка дня быть в Перми? Так она есть! Просто не оценена как автономная.

— Какие в ней ключевые вопросы?

— Одна из основных идей заключается в том, что именно мы, горожане, считаем заслуживающим внимания и защиты. Судьба художественной галереи, Театра оперы и балета. Возможно, судьба всех театров и музеев вообще, к которым пермяки относятся как к само собой разумеющемуся атрибуту нормальной городской жизни. Порой этот ракурс городской повестки проявляется очень причудливо. Так, по результатам небесспорно проведённой независимой оценки учреждений культуры Пермского края первым в рейтинге оказался музей Соликамска. Пермские городские культурные институции, узнав об этом, просто оскорбились, заявив, что находятся совсем в другой обойме. В общем, их можно понять: их роль в жизни городского сообщества много более плотная и весомая.

Ещё один безусловный пункт пермской городской повестки — городские пространства. Например, набережная. У пермяков есть ощущение «пропадающей втуне» большой реки, к которой город всегда был повёрнут спиной, в том числе потому, что решал общероссийские задачи обороноспособности страны. Но города «большой реки» могут иметь особую привлекательность для современного человека. В восприятии горожанина ценность набережной как пространства особых занятий и впечатлений, встречи с природной стихией, так сказать, в шаговой доступности вполне может быть сопоставима с наличием железной дороги.

Городская повестка дня — одна из самых соразмерных человеку. Одна из самых гуманитарно-центричных. В ней точно присутствует тема общественного транспорта. Разговор о городских трамваях и автобусах — это разговор об особом качестве жизни. В том числе потому, что город в отличие от села — это место не домов, а коммуникаций, это место свободного выбора горожанина. Человек в городе достаточно жёстко реагирует на то обстоятельство, когда у него нет возможности в чём-то поучаствовать, куда-то попасть.

— Город — это история про то, как из точки А переместиться в точку Б.

— Абсолютно с вами согласна. Переместиться по своему выбору. В этом смысле город — один из последних оплотов свободосодержащих практик.

Городские легенды, городские символы тоже включены в пермскую повестку дня. Иногда они замещают то частное, что присвоено государством, но человек по каким-то причинам не может на это согласиться. Например, из-за державной охранительности темы мы не можем свободно рассуждать о невоенном патриотизме, о том, как по-разному Великая Отечественная война сказалась на городе и жителях. Поэтому, с одной стороны, горожане активно говорят о судьбе малых рек, городских объектов и так далее как о ракурсе местного «гражданского» патриотизма. С другой стороны, неслучайно такой отклик среди пермяков нашёл проект выставки «Молотов 41—45» — публично размещённая и ставшая на время частью городского пространства галерея частных историй пермяков о войне. Городская повестка дня — это больше возможностей для обсуждения и восстановления ориентации на человека в агрессивных условиях, когда он находится в «сумасшедшем» мире глобальных конфликтов, в котором его мнение, да и сама его жизнь, обесценивается.

Город — это пространство, чтобы почувствовать себя вместе в неноменклатурном виде. Отсюда все эти сообщества «мозгобоен», «интеллектуальных кухонь» и прочих игр. Пойти на Курентзиса или не попасть на Курентзиса. Кафе, в которых мы обмениваемся впечатлениями и которые друг другу рекомендуем, — ещё один элемент городской жизни, который удерживает нас горожанами. Подчеркну: именно горожанами, не гражданами страны, находящейся во враждебном окружении, не работниками определённого подразделения корпорации, не лицами, участвующими в распределении налогов, и т. д. Пожалуй, именно города в современной России являются пространствами, стимулирующими человеческую идентичность и гордость. Города предоставляют эмансипацию от державного взгляда на жизнь. Неслучайно в фейсбуке мы указываем не страну, а город и пользуемся именно этим типом выделения себя в пространстве, идентифицируем себя с конкретной локацией.

Город может создавать возможности для реализации человека. Соседские сообщества городские отличаются от соседских сообществ сельских. С соседями в городе мы обмениваемся почти экзистенциальными подвигами: например, уезжая куда-то, даём свои тщательно оберегаемые номера телефонов, просим присматривать за квартирой и в случае чего вызвать пожарных или полицию. Вместе с соседями организуем праздники и запускаем фейерверки. Дети, с которыми вместе гуляем. Наши общие особые места во дворе. Совместные выезды на шашлыки и т. д. Возвращение соседских сообществ — это следствие тоски, ощущения себя всё более одинокими.

При этом мы плохие граждане. С городской гражданской грамотностью дела обстоят очень нехорошо, в том числе и потому, что успешно мы осваиваем город в ролях семейных, соседских, потребительских.

— Как вы оцениваете способность городских сообществ самоорганизовываться, в том числе для того, чтобы добиваться защиты своих прав, чтобы улучшать городскую среду?

— С коллективной организацией у нас всё тяжело. И потому, что в своё время наелись этого. И потому, что не знаем, как и где именно соучаствовать «по правилам». И потому, что самые распространённые картинки про решение проблемы, в том числе массово предлагаемые СМИ, — это дойти до самого главного начальника и пожаловаться. Мы чувствуем невероятную тоску оттого, что строится дом, который не должен находиться на этой территории, но не можем защитить её. Всё время возникают сложности во взаимодействии самоорганизованных групп и сообществ с лицами, принимающими решения, в том числе градопланировочные. Нет устойчивых и поощряющих инициативу публичных историй про победы городских энтузиастов.

При этом частные площадки, которые создаются, могут одновременно быть общегородскими. Мы изучили большое количество новогородских практик. В Перми, к примеру, есть история про то, как горожане организовывали экскурсии для мигрантов, которые только приехали сюда. Они делали это как будто для того, чтобы снять агрессию к новому чужих людей, рассказывая им, что они любят в городе, почему это важно для них. Частных партикулярных сервисов в Перми много. Культурные институции выполняют функцию носителей городских традиций.

Возвращаясь к началу нашего разговора и вопросу о 131-м законе, конечно, хотелось бы, чтобы горожанин чётче понимал, как он участвует в принятии решений.

— Складывается впечатление, что в городе одновременно существует несколько реальностей: люди выстраивают частную жизнь и вовлекают в активности других таким образом, чтобы убежать, укрыться от действительности, от общероссийской повестки.

— Это и является следствием концентрированного выражения государственного суверенитета, который теперь распространяется на всё. Это попытка создать что-то такое, на что он, этот суверенитет, не будет распространяться. Город даёт человеку шанс не проиграть свою жизнь, разорвать гипертрофированную плотность вменённого и создавать пространство для нормального, соразмерного человеку смысла.

Или возьмите, например, практику побратимства городов. Это ведь тоже попытка преодолеть границы, колею национальной вражды и наладить отношения человека с человеком и города с городом. На мэрах, когда они забывают, что являются муниципальными служащими, отвечают за городское хозяйство, и вспоминают, что они представляют город и горожан, начинает проглядывать из старины продолжающаяся золотая цепь главы города. Их риторика немного меняется.

— Пермь конкурентоспособна в глобальном соревновании городов?

— В том, что касается культурной сферы, безусловно, да. Здесь уже никто Пермь с Пензой не путает. Если мы работаем в пространстве общественного активизма, гражданских сообществ или, к примеру, рыночных механизмов в городском хозяйстве, то ещё очень долго представители иных регионов будут махать рукой и говорить: «Только не надо про пермский опыт — там всё неповторяемое!» Если говорить об особенности пермских людей, то бывший губернатор Олег Чиркунов был особый, пермский уполномоченный по правам человека Татьяна Марголина была абсолютно особой. Эти и другие люди-бренды совершенно точно добавляют Перми выраженности, определённости. Что не добавляет определённости, так это отсутствие понимания, как живут пермяки. Единственная картинка, отвечающая на этот вопрос, — «Реальные пацаны». Человек, который переезжает в Москву, примерно представляет, сколько там стоит жильё, есть ли там рабочие места, есть ли возможность устроить ребёнка в детский сад и т. д. Человеку, который решил переехать в Пермь, сложно найти информацию о том, как он будет жить. Общего продвижения картинки «жизнь в Перми» не происходит. В этом смысле город проигрывает. У нас в городе есть три научно-исследовательских университета, но об этом знают в основном профессора.

Мне кажется, за 2010-е годы мы растеряли многие преимущества. Например, Пермский экономический форум, где обсуждались общие смыслы «входа в будущее» и региональная власть могла экспертным языком говорить о том, что являлось по сути чистой вольницей, создавал идею Перми как особой творческой и инновационной площадки. Мы утратили это. Но и время изменилось. Представить себе вольтерьянский форум на территории России сейчас невозможно. Отсюда и эта мелкоячеистость, автономные и разные значимые инициативы и пространства, о которых мы говорили. Применительно к городским событиям есть известные за пределами региона музейный форум, Дягилевский фестиваль, общественный фестиваль «Мосты», Ассамблея молодых политологов, «Камва» и т. д. Этим разнообразием мы теперь и отличаемся от других городов. И я думаю, что не надо это всё объединять, универсализировать и масштабировать, в этом проявляется уникальность пермской жизни и городской повестки.