Железнодорожный заговор у «Ворот на Восток»

О чем знали все

Какими в действительности интересами руководствовалось правление общества Московско-Казанской железной дороги, затевая грандиозное новое строительство, коммерческая целесообразность которого вызывала вопросы? Ответ содержался в самом общедоступном источнике — энциклопедии Брокгауза и Эфрона. В соответствующей статье про эту железнодорожную компанию, написанной еще в конце XIX века, прямо говорилось, что Казанский участок был в явном финансовом минусе и содержался за счет высоких монопольных тарифов на Рязанском участке (построенном еще Николаем фон Мекком-старшим). Энциклопедия объясняла читателям: «Общество решилось строить новую большую и невыгодную линию главным образом вследствие того, что уже наступило время выкупа старой линии казной, а благодаря новой постройке срок пользования прежней был значительно продолжен».

Нет сомнений, что смысл строительства компанией новой Казань-Екатеринбургской линии и одновременно — линии Нижний Новгород — Котельнич был все тот же. Ведь на повестке дня вновь актуальным стал выкуп дороги казной. Новые проекты, вокруг которых было поднято столько шума, повышали капитализацию компании и позволяли взять большие кредиты. С момента начала строительства в 1913 году «архиважная» для всего Поволжья дорога строилась ни шатко ни валко. Как и «Ворота на Восток» — величественный по замыслу Казанский вокзал в Москве, который завершили лишь в 1940-е. Но не затухала развернутая фон Мекком мощная PR-кампания, в рамках которой в столице был сооружен новейший холодильный склад и приобретены специальные вагоны для будущей перевозки сибирского масла.

Почему же правительство пошло навстречу чистой воды коммерческому интересу в лице «прогрессора» и олигарха Николая фон Мекка? Лишь отчасти это можно объяснить стратегическим значением Казани как места штаба огромного военного округа и крупного арсенала.

И уж вовсе непонятно — зачем инженер Бубликов так яростно набрасывался на Пермь, сделав это своей постоянной программой до самой революции 1917 года?

Ответы лежат вне плоскости железнодорожного строительства и даже вне бизнеса как такового.

Что знали немногие

Сто лет назад в российском политическом закулисье произошло важное событие. Объединявшая многих известных лиц масонская ложа «Великий Восток Франции» временно прекратила свою деятельность, «заснула». Сделано это было под давлением членов партии кадетов (конституционных демократов) во главе с думцем Некрасовым. Спустя некоторое время, в 1912-м, в год новых выборов в Госдуму, была создана новая масонская ложа — «Великий Восток народов России». В отличие от старых лож, с их морально-нравственным уклоном, новая конспиративная организация была нацелена на проникновение во власть.

Что-то угрожающее почувствовалось даже в провинции. В марте 1911 года «Пермские ведомости» вдруг решили поместить на первой полосе, сразу после официального отчета «Экономическое положение России», большую статью-предупреждение о масонстве во Франции, где к нему принадлежала четверть депутатов парламента. В статье высказывалось подозрение, что, помимо известных степеней (градусов), существует «действительно тайное масонство», для которого официальные ложи — «лишь плохо освещенная прихожая».

Русская оппозиция с давних времен оказывалась в масонах, кто на время, а кто и навсегда. Известный анархист Михаил Бакунин, например, до высшего 33 градуса не дошел всего одну ступень. Из-под его пера вышли и «Катехизис революционера», и «Современный катехизис франк-масонства». Своим друзьям Герцену и Огареву он объяснил: «Масонство может быть полезно, пожалуй, как маска или как паспорт».

В масонах числились философы, ученые, офицеры, инженеры, вельможи, писатели и прочая благородная публика, которой претило состоять в политических партиях. Впрочем, любые партии были тогда в России запрещены. Разношерстных русских масонов объединяло одно — преклонение перед западно-европейскими образцами во всех отраслях жизни и, соответственно, нелюбовь к русскому национальному своеобразию, в котором виделись лишь народная темнота и гнет самодержавия.

Когда царским манифестом в октябре 1905 года были дозволены политические партии, скептицизм масонских либералов получил новые доказательства. Самой популярной в стране партией стал антисемитский «Союз Русского народа» и ему подобные политические организации. Население в массе своей упрямо не желало делаться европейцами. Царь гордо восседал на троне — после «Кровавого воскресенья» и разгрома японцами русского флота!

Было ли принято какое-то особо тайное решение или события разворачивались сами собой, но революционеры принялись активно «открывать глаза» темному русскому народу, а либералы в партиях и тайных ложах — вести тихий подкоп под монарха и его министров.

«Власть нужно сделать бесхозяйственной, чтобы стать ее хозяином», — резюмировали «Пермские ведомости» в заметке о волне социализма и анархии в Европе. Совершенно случайно она оказалась рядом с очередной статьей о Казань-Екатеринбургской железной дороге.

Центр уральского консерватизма

С момента основания губернского города Пермь сделалась «императорским оком» во всем Уральском регионе. Отсюда следили за порядком и, соответственно, карали смутьянов. Российская империя считалась классиками марксизма «жандармом Европы». По аналогии, Пермь можно было при желании назвать «жандармом Урала». Здесь располагались и главная губернская тюрьма, и губернское жандармское управление. Заметим, что пермские жандармы весьма результативно громили уральское революционное подполье. А главная губернская газета «Пермские ведомости» чуть ли не в каждом номере ругала кадетов, считая их опаснее революционеров, которые «действуют по буйности да по глупости, а то и по кадетской указке».

После 1905 года Пермь и Екатеринбург сделались не только экономическими, но и партийными соперниками. Екатеринбург превратился в оплот кадетской партии и буржуазного либерализма, а Пермь стала центром националистов, думскому лидеру которых графу Балашову принадлежал крупнейший лесопильный завод на Мулянке (см. статью «Пермский лес и «Красный Октябрь» в газете «Новый компаньон» №27 за 10 августа 2010 года).

Весь уклад жизни обыкновенных пермяков не восторгал «людей прогресса». Сильная религиозность, обилие монастырей и духовных училищ, цепкое сельское хозяйство, дух купеческой торговли, старинные горные заводы и в то же время — патриархальность. Пермь и Прикамье шли к прогрессу собственной, неспешной дорогой, отчего достижения крепко вживались в местную почву. Это был альтернативный путь развития России — без надрыва и многомиллионных жертв. Но путь небыстрый и не обещающий звезд с небес.

Такой ход событий казался нетерпимым всякого рода прогрессистам. В затеянной ими политической игре Пермь нужно было лишить центрального места на Урале, как царя — возможности оставаться правителем России. В негласной антипермской кампании одинаково годились и «правильные» правительственные решения, и газетные скандалы, и провокации.

Автопробег с дымом

Летом 1913 года пермский губернатор Иван Кошко получил от владельца Московско-Казанской дороги Николая фон Мекка письмо. В первых строках тот сообщал, что наконец-то решено приступить к строительству железной дороги Казань — Екатеринбург и что, «принимая во внимание отсутствие в районе сооружения линии каких бы то ни было путей сообщений для подвоза материалов, правление предполагает применить в широком масштабе автомобильную тягу».

Во-вторых, фон Мекк ставил в известность, что для осмотра местности планирует лично отправиться со своими инженерами в автомобильный пробег Казань — Сарапул — Оса — Кунгур — Красноуфимск — Екатеринбург. И настойчиво просил губернатора обеспечить безопасность и защиту участникам автопробега, «принимая во внимание, что население в районе поездки, по всей видимости, еще не знакомо с автомобильным способом передвижения».

Губернатор распорядился оповестить население и выделить сопровождение полиции.

С мест доложили, что 30 инженеров на восьми автомобилях благополучно и беспрепятственно проследовали в Екатеринбург, причем «чины полиции были готовы каждую минуту оказать помощь и содействие».

Каково же было удивление губернатора, когда одна из крупнейших российских газет — «Новое время» — поместила сообщение из Перми, где утверждалось, что автоколонна путейцев «подверглась нападению местного заводского населения, вышедшего против автомобилей с дубинами, ракитинами и топорами, пришлось прибегнуть к револьверам и только таким образом проследовать по назначению».

Вину за мнимое происшествие, разумеется, возложили на губернскую администрацию (читай: Пермь).

Почетный гражданин

Уж не являлось ли это мелкой местью со стороны уже всемогущего Александра Бубликова?

Он твердо решил сделаться политиком и выдвинуться в Государственную думу от Пермской губернии, для чего был применен проверенный метод подкупа избирателей.

Между Пермью и Екатеринбургом все длился спор о том, где быть первому уральскому вузу. Бубликов внес в него свои «пять копеек», то есть 100 тыс. руб. — огромную по тем временам сумму. Солидный дар был оценен, Бубликова избрали почетным гражданином Екатеринбурга. Но утверждение затянулось. Долго не могли объяснить высшим инстанциям, кто такой Бубликов, — тщетно пытались заполучить его послужной список. Вины губернатора Кошко здесь не было, но депутат (к слову, согласованный губернатором) мог и обидеться.

Депутат Бубликов записался в думскую фракцию, которая так и называлась — прогрессисты.

Как пишут про него на екатеринбургских сайтах, «занимал прагматичную и удобную позицию: не связывал свое имя с непопулярным правительством, но всегда легко находил общий язык с бюрократией по вопросам, в которых его интересы совпадали с интересами региона. У Екатеринбурга в тот период не было более эффективного и настойчивого ходока по министерским коридорам, чем Александр Александрович. От него екатеринбуржцы узнавали о настроениях министров и важных для себя решениях (например, об утверждении законопроекта о горном институте и о выделении кредита на строительство вуза). В январе 1917 года Бубликов телеграфировал в Екатеринбург, что добился от министра путей сообщения согласия открыть в городе институт инженеров путей сообщения».

В том самом январе 1917 года, накануне свержения монархии, в Перми состоялось заседание биржевого комитета во главе с известным судовладельцем Мешковым. Обсуждались два плана строительства новых железных дорог на Урале. Один был предложен министерством путей сообщений, другой — думским депутатом Бубликовым. Министерство предлагало прокладку вторых рельсов на всем протяжении Транссиба от Омска до Петрограда. Бубликов же выдвигал собственный проект «разгрузочной» линии от Костромы или Рыбинска на Красноуфимск и далее в обход Екатеринбурга к Кургану.

В условиях войны такая стройка без предварительных изысканий была, выражаясь в терминах более позднего времени, «откровенно вредительской». Не говоря уж о странном совпадении проекта с коммерческим интересом Московско-Казанской дороги.

Мешков, выступая на заседании, недоумевал: «В то время как сама жизнь ясно указывает, что нужно делать, кому-то и зачем-то понадобилось проектировать новую дорогу в обход города Перми, являющегося одним из крупнейших промышленных, культурных, а в настоящее время и умственных центров всего северо-востока России. Выходит, что, создавая университет в Перми, мы глубоко ошибались?»

«В России может быть все»

В феврале 1917 года спокойное развитие страны прекратилось. Свершилось то, к чему так давно стремились все прогрессивные силы в Российской империи, — царь Николай II отрекся от престола.

Не последнюю роль в событиях тех стремительных дней сыграл думский политик от Пермской губернии Александр Бубликов. Именно он с тремя грузовиками солдат захватил в ночь на 28 февраля (13 марта) столь знакомое министерство путей сообщений. Взяв управление железными дорогами в свои руки, Бубликов приказал остановить движение к восставшему Петрограду эшелонов с войсками, а самое главное — блокировать поезд с царем.

Царь еще не понял, что произошло, еще нет и мысли об отречении, а расторопный Бубликов в тот же день рассылает через железнодорожный телеграф по всей стране экстренное сообщение: «Старая власть, создавшая разруху всех отраслей государственного правления, оказалась бессильной. Государственная дума взяла в свои руки создание новой власти...»

Это произвело должный эффект — несмотря на все усилия губернаторов и полиции, повсеместно распространилась весть, что царя больше нет.

Февральско-мартовскую революцию 1917 года в России с полным правом можно назвать масонским заговором, ведь основные герои операции по захвату власти, а затем и многие министры Временного правительства во главе с Керенским, как выяснилось, были масонами. Принадлежал к ним и «железнодорожник» Бубликов.

Почетной думской революционной четверке доверили арест уже бывшего царя Николая Романова. Произошло это 8 (21) марта 1917 года. В четверку входили: депутат от Пермской губернии «прогрессист» и масон Бубликов, депутат от Томской губернии «трудовик» и масон Вершинин, депутат от Костромской губернии «прогрессист» Грибунин, депутат Госдумы от Вятской губернии «прогрессист» Калинин.

Вновь публично засветился Бубликов уже в августе 1917-го, выступая на Московском государственном совещании, где под бурные овации изобразил пародию на памятник гражданину Минину и князю Пожарскому — рукопожатие «гражданина» Бубликова и «вождя социал-демократии» меньшевика и масона Церетели. Князь-монархист и кондовый купец сумели спасти Россию от междоусобицы и развала. Оба либерально-демократических масона спасли лишь собственные жизни в эмиграции.

Из американского далека Бубликов позже написал: «В России может быть все, можно воображать себе еще многое...»

После войн и революций

«Сейчас направление Урал — Северо-Запад стало одним из самых грузонапряженных в России. Движенцы любят сравнивать качества Южного хода — через Казань и Северного — через Киров. На Южном, на станциях Агрыз и Юдино, надо держать электровозы-тягачи: очень трудный профиль. Северный ход, наоборот, считается идеальным для вождения тяжеловесных составов. Потому именно вдоль него на нескольких участках планом развития железных дорог до 2030 года предполагается проложить третьи пути». Так пишется на профессиональном железнодорожном сайте http://zdr-gazeta.ru.

Неудивительно, что главный ход Транссиба на Москву сегодня лежит через Пермь. На той самой линии, которую так безапелляционно забраковал в свое время политикан Бубликов. Это ли не доказательство, что вся история с Казанбургской дорогой имела политическую подоплеку? Как и многие другие «экономические» решения 1910— 1920-х, лишавшие Пермь и Прикамье перспектив бурного развития.

Несмотря на многие годы целенаправленного возвышения «прогрессивного» Екатеринбурга в противовес «традиционной» губернской столице — сначала усилиями тайных групп буржуазных либералов, а затем и официальной большевистской партии, Пермь осталась самым крупным центром всего Урало-Камского региона. Нет сомнений, что таковым она и будет впредь, независимо от чьих-либо политических преференций.

Отвергнутые планы столетней давности возрождаются на новом витке истории. В числе новейших проектов — «хорошо забытая» железнодорожная линия Кунгур — Оса — Пибаншур, призванная разгрузить Пермь от грузового транзита.

В России все столетиями держалось на стабильности государства. «Прогрессор» фон Мекк и ему подобные капиталисты-западники хотели избавиться от «замшелых» царских министров. Но разве умели они вести эффективный бизнес без государственной помощи? «Прогрессист» Бубликов презирал русскую степенность и мечтал об американских темпах развития. Но — с каким другим народом он собирался строить эту «русскую Америку»? Темпы были обеспечены лишь при помощи НКВД. Именно капиталист фон Мекк, расстрелянный большевиками в 1929 году, и ловко избежавший этой участи масон Бубликов, вместе с другими буржуазными либералами вогнали страну в чудовищную ломку своими действиями во имя великих идей и личных амбиций.