Ольга Дерягина


«Нам остаётся только молиться»

Интервью с директором Центра прикладной экономики Юрием Белоусовым о текущем состоянии российской экономики и перспективах её развития

Поделиться

Директор Центра прикладной экономики Юрий Белоусов говорит, что российская экономика может пребывать в текущем кризисном состоянии два месяца, а может 15 лет. Всё зависит от того, когда начнут стабильно расти мировые цены на нефть. Других значимых факторов влияния он не видит. В интервью «Компаньон magazine» Юрий Викторович пояснил, почему в нашей стране не действуют рыночные законы и нам не грозит достичь дна.

— Юрий Викторович, каким образом изменилась государственная экономическая политика после того, как в результате снижения цен на нефть прекратился рост?

— О том, что нефть подешевеет и к этому необходимо заранее готовиться, предупреждали многие экономисты. В ответ на эти прогнозы российская власть отмахивалась. Основной аргумент был такой: наша экономика растёт на 6—7% в год, европейские — в пределах 2—3%, и они будут нас учить, что делать? При этом чиновники произносили красивые слова о диверсификации экономики, модернизации производств, внедрении инноваций и прочем, однако они не перешли в практическую плоскость, так и оставшись на уровне разговоров. В результате мы сейчас проедаем те ресурсы, которые поднакопили за период высоких цен на нефть. И резервы уже находятся на исходе.

— Что, по вашему мнению, произойдёт, когда запасы иссякнут?

— Предыдущий период низких цен на нефть длился с 1985 по 2000 год. Михаилу Горбачёву, конечно, очень не повезло. Он только пришёл к власти, как нефть подешевела. В таких условиях советская экономика продержалась шесть лет и рухнула. Многие считают, что в развале СССР виноват именно Горбачёв. Я уверен, что, будь на его месте кто-то другой, случилось бы то же самое. Это было неизбежно.

Дальше ситуация в экономике развивалась таким образом, что существовали проблемы как кратковременного, так и долгосрочного характера. Был очень тяжёлый 1998 год, когда цена на нефть сорта Urals упала до рекордно низкого значения — $8,5 за баррель. В 2008 году цены на нефть вновь снизились, но не так существенно и ненадолго. В России при этом всегда применялся один и тот же сценарий выхода из кризиса — девальвация и инфляция.

Белоусов

— Этот сценарий реализуется в очередной раз?

— Министерства экономики и финансов очень хотят этого. В 2014 году рубль уже мощно обесценился, на 100%. В этом были заинтересованы промышленные предприятия, ожидавшие положительного эффекта от девальвации, однако расцвета экономики мы не увидели.

Сейчас федеральные чиновники вновь произносят заклинания «рубль, упади, рубль, упади». Но он не падает сильно, потому что особых оснований для этого нет. Я так понимаю, целью было 64 руб. за $1, но получили только 60. Чтобы значительно повлиять на валютный курс, нужно запустить какой-нибудь очень гадкий слух, на который мир среагирует.

— Как в таких обстоятельствах вести себя людям, которые зарабатывают больше, чем необходимо на текущее потребление, как грамотно распоряжаться деньгами?

— В период достаточно стабильной экономической ситуации я бы посоветовал держать деньги в рублях. Но в период финансовых катаклизмов именно те, кто держит деньги в рублях, оказываются в дураках. Например, с 2009 по 2014 год рубль укреплялся, поэтому вложения в валюту были нерентабельны по сравнению с рублёвыми вложениями. Но наступил кризисный 2014 год, и рублёвые средства мгновенно обесценились, в выигрыше оказались владельцы валюты. Так происходит уже не в первый раз. Сейчас опять рубль укрепляется, поэтому на ближайшую перспективу он выгоднее. А что будет дальше — непредсказуемо. К сожалению, экономическая политика России формируется на основе независящих от нас данных — мировых цен на нефть.

— Как понять, когда закончится спад в российской экономике? Исходя из того, что цикл длится 15 лет, этот завершится к 2030 году?

— Не возьмусь называть конкретные даты. Дело в том, что российская экономика по сути своей не является рыночной, в ней не действуют соответствующие законы, и её нынешнее состояние нельзя охарактеризовать как кризис. Его невозможно оценивать, оперируя понятиями делового цикла: дно, подъём, потолок, падение. У нас нет ничего подобного. Разговоры о том, что мы достигли дна, вызывают скепсис. А когда слышишь, что мы дно пробили, становится совсем грустно. На фазе дна, или депрессии, как его ещё называют, происходят очень важные события и процессы, без которых подъём не начнётся. Высокая безработица, низкие цены, низкая покупательная способность, риски сорваться в дефляцию заставляют бизнес внедрять новые технологии, чтобы выжить и сделать свою продукцию ещё дешевле. Производители технологий также заинтересованы в этом. Здесь ключевым условием является хорошо работающая банковская система, которая позволит предприятиям взять кредит на выгодных условиях. Классический пример экономического поведения во время депрессии — это 1930-е годы, когда Германия продавала СССР военные заводы, собираясь воевать с ним. Да хоть чёрту продали бы. На дне очень легко купить новое оборудование, провести модернизацию, переобучить кадры, начать получать прибыль, которая стимулирует подъём всей экономики. Но если на фазе депрессии не происходит этих явлений, подъёма ждать неоткуда.

Давайте посмотрим, в России сейчас происходит массовое внедрение новой техники, приток инвестиций и так далее? Нет! Значит, ни о каком дне речи идти не может.

— Где мы тогда находимся?

— На этапе низких цен на нефть. Альтернативное ему состояние — этап высоких цен на нефть, которое может наступить через два месяца, а может через 15 лет. Никто не знает когда. Нам остаётся только молиться, чтобы побыстрее.

— Других вариантов нет?

— Это самый действенный вариант в текущей ситуации. Обратите внимание на то, что в России набирает популярность участие в разного рода лотереях. Это очень симптоматично. Люди беднеют и начинают испытывать фортуну: а вдруг повезёт и выпадет миллион. Лотерею часто называют налогом на бедных. Но думаю, что официальная статистика покажет хорошие результаты по итогам 2017 года, небольшой, но рост ВВП. Год-то предвыборный, поэтому рост будет обязательно.

— Чтобы стимулировать экономический рост, необходимо в том числе привлекать инвесторов, создать хороший инвестиционный климат.

— Инвесторы сами приходят, когда видят в этом выгоду. Сейчас не видят. В 1990-е годы существовала «Субтропическая партия России», которая мне очень нравилась. Первый пункт их программы гласил: повысить среднегодовую температуру в России до +20 °C. Когда начинаю говорить про инвестиционный климат, мне сразу вспоминается эта программа. Уже несколько лет все органы власти усиленно разрабатывают и принимают региональные и муниципальные стандарты по обеспечению благоприятного инвестиционного климата. В результате стандартов полно, а инвестиций нет.

Главное, что нужно инвесторам, — это предсказуемость и стабильность. Будут они — придут инвесторы.

— В политическом лексиконе слово «стабильность» одно из самых часто употребляемых. Сохранение стабильности преподносится как основная ценность. А вы отрицаете её наличие…

— По-моему, у нас только разговоры о стабильности.

— На территории отдельно взятого региона можно обеспечить благоприятный инвестиционный климат?

— Можно. Калужская область успешно привлекла инвесторов. Другой вопрос, выиграла ли она от этого.

— Регион получил новые квалифицированные рабочие места, современные технологии.

— В России нет проблем, связанных с безработицей. А если вы опросите жителей, кем они больше хотят быть — токарями или охранниками, то получите ответ: охранниками. В головах чиновников происходит дикая путаница. Типичное высказывание — промышленности нужны высококвалифицированные кадры. Смотрю на самую динамично развивающуюся промышленность последних десятилетий — китайскую — и вижу: вся она базируется на вчерашних колхозниках. Как же так?! Да очень просто. Современное оборудование не требует высококвалифицированных рабочих. Чтобы пользоваться 3D-принтером, не нужно быть семи пядей во лбу. Китай преуспел в промышленности, но сейчас он пытается залезть в самую выгодную сферу — интеллектуальную экономику, конкурировать со странами Европы и США. Пока их туда не пускают, им не хватает образованности и квалификации, но это вопрос времени. Есть у Китая ещё одна проблема. Чтобы производить интеллектуальный продукт, человек должен ощущать себя свободным. В Китае демократии в классическом её понимании нет. А вообще, каждый реализует тот ресурс, который у него есть. В Китае многочисленная дисциплинированная и трудолюбивая рабочая сила. Только нельзя говорить — дешёвая рабочая сила. Сейчас средняя заработная плата в Китае почти вдвое выше, чем в России. Западные страны имеют своим главным ресурсом не очень многочисленную, но высококвалифицированную рабочую силу. Россия реализует нефть, и ничего особо плохого в этом нет. Это наш ключевой ресурс.

— Норвегия тоже реализует нефть, но показатели жизни там другие, нежели в России.

— В Норвегии мне особенно нравится закон, позволяющий человеку три дня в квартал пробыть на больничном без предъявления работодателю оправдательных документов. Часто действительно хватает пары дней, чтобы отлежаться дома, а поход к врачу всегда сопряжён с риском подхватить ещё какую-нибудь заразу. Это всё вопросы доверия государства к человеку, бизнеса к человеку, человека к человеку. Такого доверия в России катастрофически не хватает.

Если Россия решит серьёзно заняться развитием интеллектуальной экономики, у неё есть на это шансы. Например, сохранились остатки хороших математических школ. По крупицам можно собрать их вместе и на этой базе попытаться создать новые. Но надо быть готовыми к тому, что на это уйдут многие годы, десятилетия. Сейчас у российской власти нет спроса на сильную науку. Экономическая наука, как представляется, вообще в России никому не нужна.

— Получается, что у талантливой молодёжи, не желающей работать охранниками, нет иного выбора, кроме как уезжать?

— Они могут пойти в политику. Это очень выгодно и престижно. А по поводу того, чтобы уехать, к сожалению, социологи предупреждают о наличии такого желания у наиболее активной и квалифицированной части российской молодёжи. Это очень тревожная тенденция.

— После разговора с вами у меня возникло ощущение безысходности… Выхода нет?

Вариант один — победить коррупцию, тогда возникнет рыночная экономика и начнут действовать её законы. Жизнь человека в рыночной конкурентной среде лучше всего описывает фраза из «Алисы в Стране чудес»: чтобы оставаться на месте, нужно бежать изо всех сил, а если хочешь куда-то попасть, надо бежать в два раза быстрее. Предприниматель в рыночной среде должен трудиться изо всех сил, чтобы сохранить свою позицию на рынке. А если хочешь выиграть конкуренцию, работай вдвое лучше. Но в условиях коррупции всё это никому не нужно. Дал взятку, и не нужно никуда бежать. Совсем свежий пример. Следственный комитет проверяет закупку одного из федеральных министерств, которое приобрело крупную партию беспилотников китайского производства по цене 190 тыс. руб. за штуку, при том что на тот момент розничная цена этих беспилотников равнялась 55 тыс. руб. То есть, чтобы крупно заработать, оказывается, работать-то вообще не надо. Пока у людей есть возможность воровать, у них нет мотивации работать.

Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.

Поделиться