«Бабы не дуры, они – идиотки»

«Новый компаньон» побеседовал с основателями комического театра «Квартет И» перед их единственным в Перми спектаклем «Разговоры мужчин среднего возраста». Активное участие в разговоре о женщинах, мужчинах, театре, кино и человеческом счастье принимали Ростислав Хаит и Александр Демидов. Камиль Ларин вставлял по ходу свои реплики, а Леонид Барац заглянул лишь на пару минут, чтобы перекусить и проследить за тем, чтобы коллеги не выболтали лишних секретов творческой кухни.

— Ваши спектакли в Москве начнутся лишь в сентябре. У вас такой большой тур?

— Позавчера спектакль в Екатеринбурге был, сегодня (8 июля — ред. ) — в Перми, завтра едем в Москву, потом в Питер. Потом все — отдыхать!

— Часто спрашивают, «почему все бабы дуры?» Что на это ответить? Может, подскажете?

— Бабы скорее не дуры. Они — идиотки. Ведь дуры — значит, глупые. Ну, например, только дуры говорят: «Ой, какие люди — и без охраны!», «Чай, кофе, потанцуем!» и всякие другие тривиальности. А идиотки могут быть умными, но ведут себя непредсказуемо, парадоксально, абсурдно, нелогично с нашей точки зрения.

— А мужики тогда кто?

— Мужики — сволочи. Быть сволочью почетнее, что ли. Лучше быть изменником-мужиком, чем бабой-шлюхой, правда ведь? Про мужика ведь никогда не скажут «шлюх», а только по-хорошему: Казанова, Дон Жуан, ловелас, гуляка.

— Жен вы берете с собой на гастроли?

— А у меня нет жены! (Ростислав Хаит — ред.). Для нас ведь гастроли — это работа (Александр Демидов — ред.) , как-то не принято на работу жен брать. Вот у Леонида жена в нашем театре работает, поэтому они редко расстаются (Камиль Ларин — ред.).

— Ваши жены, подруги смотрят ваши работы? И принято ли их обсуждать дома?

— Конечно. И мы всегда ждем реакции от них. Это то же самое, как если бы жена что-то приготовила и хочет потом услышать, понравилось тебе или не понравилось. Не отреагируешь должным образом — обидится. Ну и тебя потом не похвалит.

— Вы обижаетесь, если пресса про вас ерунду пишет?

— Недавно в глянцевом журнале была напечатана фотография Жанны Фриске и неизвестного нам мужчины. А подпись такая — Жанна Фриске и Ростислав Хаит. Ну, мы обсудили эту тему, пожали плечами — напечатали и напечатали. А обижаться на что-то, куда-то заявления подавать — нет, не считаем нужным.

— Кстати, о Жанне Фриске. Она появится во втором фильме «О чем еще говорят мужчины»?

— Планируется, что у нее будет там небольшая роль. Если в первом фильме она играла в течение 30 минут, во втором — будет минут пять (здесь Леонид Барац попросил товарищей особо не распространяться — ред.). В общем, посмотрим еще: ведутся переговоры.

— В какой момент вы решили пойти в кино?

— Посчитали деньги, поняли, что нам их не хватает, и решили пойти в кино. Денег стало больше. Ну и потом, такие вещи зачастую происходят сами собой. Появляется возможность поучаствовать в новой работе — и ты либо пользуешься ею, либо упускаешь.

— В чем сходство и в чем разница между работой в театре и в кино?

— Человек, окончивший театральный вуз, совершенно точно может сниматься и в кино. Кино — быстрый процесс. Два-три месяца — и картина готова, выпускай в прокат. Но при этом театр — это основательная вещь, требует больше времени и усилий, но и живет дольше. Спектакль «День радио» мы ставим в театре уже десятый сезон. С кино такое невозможно: снято, несколько месяцев в прокате, и все.

Еще одна разница — аудитория. Кино могут посмотреть миллионы зрителей за короткий срок, спектакль — 600-1000 человек.

— Разница в доходах также измеряется в разы?

— По-разному. На «Дне выборов» мы вообще ничего не заработали, кроме гонораров за съемочные дни. На «Дне радио» чуть-чуть заработали. На «Разговорах…» — уже больше.

— Не получится так, что вы в очередной раз посчитаете деньги и скажете «Ну его, этот театр, закрываем и переходим в кино»?

— Не получится. В том числе и потому, что от театра мы тоже получаем прибыль. И поскольку он наш, мы, как собственники, делим эту прибыль.

Нам, как театру, 17 лет, и за это время стало понятно: чего бы у тебя ни было, какие бы предложения ни поступали, у тебя всегда есть театр. Это база, фундамент, наш дом. Мы не бросим заниматься этим.

— Сейчас ведется дискуссия о том, что театр, возможно, уже не востребован, его необходимо актуализировать, иначе он вообще перестанет быть понятен зрителям. Что вы думаете по этому поводу?

— Такие разговоры ведут люди, которые сами ничего в театре сделать не могут. Поэтому они начинают рассуждать на тему, как сейчас все плохо, и как хорошо было раньше.

— О чем будут следующие пьесы и фильмы?

— Черт его знает!

— Какие темы, по-вашему, могут быть интересны? Может быть, вам кто-то их подсказывает?

— Бывают, конечно, предложения. Например, говорят, что важно и очень актуально написать пьесу про мобильные телефоны или, например, про солнечные батареи. Но мы делаем только то, что нам нравится делать.

— Это, наверное, и есть счастье — делать то, что нравится, еще и деньги за это получать?

— А мы разве выглядим несчастными?!

— Просто стараемся выпытать рецепт счастья...

— Счастье — это не перманентная эйфория, это моментальная история. Нужно ощущать моменты счастья, которые распределены по всей жизни. Если на смертном одре сможешь подсчитать, сколько минут и секунд за свою жизнь был счастлив, и сказать, что за всю жизнь пережил часа четыре счастья — значит, ты был счастливым человеком.