Лев Любимов: Наш бизнес давно понял – зачем рисковать, лучше взять в свою команду чиновника
Администратор
newsko.ru
— Лев Львович, как вы оцениваете усилия государства по строительству новой инновационной экономики? Курс на модернизацию правительство РФ провозглашает не впервые. Можно вспомнить широкомасштабные кампании по созданию в регионах венчурных фондов, IT-парков, которые так ничем и не закончились. Вам не кажется, что правительство в очередной раз закачивает деньги в «черную дыру» инвестиционного бума?
— Существует вектор исторического развития страны, обозначенный в Конституции РФ. Это формирование общества знаний, инновационной экономики. Сегодняшние меры по стимулированию инноваций — попытка удержать Россию, условно говоря, в VIP-классе, не допустить окончательного скатывания ее на уровень так называемых тиражирующих стран, которые живут за счет достижений других, более развитых экономик. Желательно этим вектором руководствоваться, но пока не получается.
— В чем причина?
— Отечественный бизнес к этому не готов. На протяжении последних 20 лет его не интересуют ни производительность труда, ни собственно производство как таковое. Его интересует главным образом доход. В принципе, ничего нового. С XIX века приоритетом российской интеллигенции было потребление и распределение. Сегодня экономически полуобразованный класс, создавая свой бизнес, чаще всего задается вопросом: где «напилить» и как потребить? Отсюда пик спроса на гламурные журналы, дающие советы, как потратить деньги. Российский бизнес — это номенклатурная буржуазия, публика с гедонистской установкой.
Это видят все. В том числе власть, которая пытается направить страну в соответствии с новым вектором развития.
Вот вы сказали про деньги. Пока еще никто не закачивал никаких денег. И я вас уверяю: законы сделаны так, что средства можно получить только тогда, когда есть проект, который прошел некий конкурс. Просто положить деньги в карман уже не получится.
В общем, руководство страны дает сигнал — мы делаем, и вы тоже беритесь за работу.
— Похоже, сигналы не слишком хорошо улавливаются…
— Как гражданин, я бы очень хотел, чтобы власть в категоричной форме потребовала от бизнеса развивать инновационную экономику.
Проблема не в том, что, как вам кажется, государство может опять потерять какие-то деньги. А в том, что оно не видит рефлексии со стороны бизнеса. Бизнес не хочет инвестировать, поскольку его и так хорошо «кормят».
— Каким образом эту тенденцию сломать?
— Я не исключаю, что в случае дальнейшего сопротивления потенциальных инвесторов предложенному инновационному курсу могут последовать меры национализации.
— Но и само наше государство никогда не имело больших успехов в сфере развития инновационных технологий. В обозримый период его инициативы чаще всего выливаются в кампанейщину…
— Сегодняшние лидеры страны вполне способны извлекать исторические уроки. Понятно, что если мы говорим о производстве ради прибыли, то лучше, если инвестиции идут из частного сектора. Если мы говорим об инновационном развитии, связанном с массированным применением научных достижений, то пока мир не знал иного, чем основное участие в этом процессе государства.
Все основные заделы в фундаментальных исследованиях во всех странах делаются университетами на государственные деньги. У нас пока в этом плане, увы, ничего не происходит. Мы слышали только то, что университетам до конца 2012 года может быть дадут 30 млрд руб. на исследования. Это лишь $1 млрд. Эндаумент на развитие Гарвардского университета составляет $30 млрд. Это больше, чем все, что выделяет Министерство науки и образования РФ на систему высшего профессионального образования в России. Так что пока нет основания говорить, что государство куда-то «роняет» деньги.
— Как вы оцениваете возможности «Роснано»?
— Это замечательная вещь. Правда, дело всегда упиралось в то, что есть деньги, но нет проектов.
— Так может быть, причина торможения не в нежелании бизнеса инвестировать, а в том, что у нас просто нет людей, способных заниматься этой работой?
— Люди есть. И мы их видим. Понятно, что не надо ждать идей от человека, которому 70-80 лет. Но молодежь в состоянии генерировать новое.
Другое дело — сама система. Каким образом в нормальной рыночной экономике происходит это генерирование? Университет создает идею, которая в дальнейшем выносится на бизнес-аукцион, где ее покупают. То есть кто-то должен инвестировать деньги, чтобы построить для начала элементарное производственное помещение, начинить его оборудованием и дать возможность ученым реализовать разработку на стадии start-up.
У нас есть люди, которые на уровне менеджмента хорошо понимают, что такое управление инновациями, что такое венчурные проекты. И каким образом их создать и предложить бизнесу. Другой вопрос, готов ли бизнес выступить в роли бизнес-ангела.
— Где происходит нестыковка?
— Классический пример. 40 лет тому назад в Бостоне была кольцевая дорога, вроде столичного МКАДа. Внутри находились три университета. В пределах кольца начали создаваться бизнес-инкубаторы, которые закупали университетские идеи. Формировались национальные научно-технические парки, которые представляют собой обычный производственный ангар, насыщенный универсальным оборудованием, необходимым для старта того или иного проекта. Ученый приходил в этот парк с деньгами, которые дал ему бизнес, поверивший, что из идеи можно извлечь прибыль. На эти деньги арендовалось оборудование, инженерный, технический персонал. На все эти процедуры требовалось два-три дня. А дальше появлялся материальный продукт, «железо», которое авторы идеи пытались предложить рынку, в дело вступали маркетологи, которые могли вывести продукт в серию.
У нас никогда не было подобного в практике и не заложено в менталитете. Создание — это в принципе мучительный процесс. А в нашей стране все осложняется еще и недомыслием.
Можно привести пример из практики Пермского филиала Высшей школы экономики, у которого есть идея создания университетского школьного класса. Речь идет о новой школе, о том, чтобы поднять профессиональный уровень учителя. Для этого есть масса технологий и средства, правда, достаточно скудные. Но, тем не менее, их можно было бы потратить эффективно, поскольку использование денег мониторится, профессионализм учителя измеряется до и после реализации проекта, как температура градусником. Мы готовы инвестировать в этот проект, в соответствии с законодательством, которое принимает Государственная дума.
Между тем в соответствии с законом получается, что деньги вузам выделяются только к сентябрю. То есть вы работаете, используя эти средства, по декабрь включительно, а дальше начинаются заморочки: в январе, в феврале, в последующие месяцы денег ждать бесполезно.
А теперь представьте, что мы приглашаем поработать в вузе доктора физических наук из США. Ему надо в январе приобрести оборудование для реализации проекта, а ему говорят — подожди до сентября. «Вы думаете, я не могу купить обратный билет?» — разочарованно интересуется ученый с мировым именем. И мы с такими случаями сталкиваемся постоянно. А тот проект, о котором я сейчас говорил, — это и есть инновация.
Законодателям говорят: прекратите эту дурь. А они продолжают заниматься риторикой.
Или действующие правила госзакупок. Вуз подает документы на конкурс. И тут появляется какой-то сукин сын, который заявляет цену исполнения госзаказа втрое ниже. Всем понятно, что он получит деньги и ничего не будет делать, а его фирма-«однодневка» исчезнет без следа. Но законодатели в этих правилах игры менять ничего не хотят.
Мне кажется, что беда в нас самих. В самом народе, его бездуховном состоянии. Кругом сталкиваешься с имитацией. Имитацией законов, имитацией уровня образования. Поэтому и надежда только на государство. Известно, что чем меньше в стране культуры, тем больше государства. Сегодня отечественная культура такова, что государство — это действительно «наше все».
— «Наше все» определилось с дальнейшими планами по реформированию образования?
— У Министерства образования и науки РФ какие-то прожекты есть. Я просто не вижу действий. Пока придумали 14 национальных научно-исследовательских университетов. Не думаю, что все они таковыми являются. То есть в перспективе, быть может, они окажутся исследовательскими университетами, если очень постараются.
В США 140 исследовательских университетов. ПГТУ, который вошел в этот престижный список, ни одному из американских не соответствует. Это аванс, который ему дан. А реализуется он или нет, сказать сложно. Но мне бы хотелось. Пермь — миллионный город, в котором много очень важных и достаточно перспективных с инновационной точки зрения производств.
Хорошо, с инновационными вузами определились. А все остальные как? Как с медициной и медицинским образованием? Как с педагогикой и педагогическим образованием? Совершенно непонятно.
Я категорический сторонник того, чтобы в педагогических университетах учитель готовился не по редуцированным педагогическим программам, а по полным программам классического университета. А будет ли так с учетом того, что уже начинается волна лоббирования?
Лет семь-восемь назад я пытался выяснить в Приволжском федеральном округе, сколько педагогические вузы заказали бюджетных мест на подготовку педагогов. И с удивлением узнал, что доля таких мест в общей заявке на бюджетные места кратно ниже, чем заявка на бюджетные места для банковских служащих. И это в педвузах. И у меня вопросы к министерству образования: почему институт культуры готовит банковских служащих? Что, у нас в банках вокал и танцы? Почему в педагогических вузах готовят политологов?
Мы утомились от реформ. Надо навести элементарный порядок, чтобы готовить высококвалифицированных педагогов.
— Но на это есть объективные причины: бюджетное финансирование оставляет желать лучшего, а за счет коммерческой составляющей можно выживать…
— Я не считаю, что стране необходимо такое количество студентов. Их надо сократить раза в два, а может, и больше. И оставить большую часть молодежи для подготовки «синих воротничков», хорошо обученных для реального сектора экономики. И не только.
Простая вещь — ликвидируйте филиалы. Года два назад я пермскому сообществу рассказывал, что у вас действует почти 30 филиалов. Нижегородский институт инженеров водного транспорта в Перми имеет филиал, который производит специалистов по бухучету и аудиту. Зачем? На Каме, наверное, есть потребность в речных механиках, капитанах и штурманах. Но нижегородский вуз таковых уже не готовит. Он производит бухгалтеров, которые, уверяю вас, ничего не умеют.
Ужас не только в том, что институт культуры или институт инженеров водного транспорта готовит специалистов по страховому делу. А в том, что все они находят себе работу. В бывшем Рязанском педагогическом институте (теперь это классический университет) учатся 4,5 тыс. студентов, из них 3 тыс. — на экономическом факультете. При этом там нет ни одного доктора экономических наук.
Катастрофа в том, что на этих выпускников есть спрос. Что они уже на третьем курсе кем-то работают. Следовательно, уже не учатся. Главное для многих — получить корочки государственного образца.
— Может, все дело в структуре экономики?
— Дело не в структуре экономики, а в состоянии системы ценностных установок и нравственной ориентации. Я не верю в то, что можно взрослых исправить. То, что сегодня происходит, будет длиться ровно до той поры, пока не уйдут сегодняшние поколения.
Надо вырастить детей в других духовных параметрах.
— Куда идут работать выпускники «Вышки»?
— Они всегда идут работать по специальности. В том числе здесь, в Перми. В этом году пермский филиал (небольшой, который не может тягаться с государственными вузами) на бюджетные места в Перми принимает 220 человек. А остальные вузы, вместе взятые, — только 170. Для сравнения: у нас учатся 1200-1300 студентов, а там — по 15-20 тыс. Мы даем шанс умным детям. И я самого невысокого мнения об образовательных программах других университетов, которые действуют на нашем поле.
— В одном из своих комментариев научный руководитель ВШЭ Евгений Ясин сказал: «Надо, чтобы не было спокойной жизни, тогда будет спрос и на инновации». Вы согласны?
— В принципе да. Предприниматель только тогда предприниматель, когда он свободен от государства и рассчитывает только на самого себя. Следовательно — рискует. Тот, кто рискует, тот есть инноватор. Главный инноватор в любой стране — это средний и мелкий бизнес, которому приходится рисковать и выигрывать. Да, в США около 1 млн фирм в год гибнет. Но еще больше каждый год возникает. Постоянная норма — 13-15 млн действующих фирм. Это как раз не от спокойной, а от беспокойной жизни. Давайте введем условие: бизнес должен быть радикально, «китайской стеной» отделен от государства и насмерть связан с законом.
У нас этого, увы, не происходит. Наш бизнес давно понял — зачем рисковать, лучше взять в свою команду чиновника.
Но раз риска нет, не будет инноваций и ничего вообще.
У меня есть друзья, честные ребята, которые ушли с госслужбы и попробовали организовать свой бизнес. Собрали все деньги, что могли, инвестировали. Получился хороший бизнес, массовый клиент — население оказалось довольно. Прошел год, появилась какая-то прибыль. И тут являются чиновники и говорят: сдавайте ваш бизнес или мы вас прикончим. Они даже не предлагают «крышевать», а сразу сдаваться.
В этой ситуации мы живем. Какие в ней могут быть инновации?
В сфере образования все то же самое. Чтобы получить новые нормативы, директор школы должен соответствовать нескольким критериям. Из них качество образования — на последнем месте. Для чего это делается? Для того чтобы снизить затраты на образование. Среди прочих есть и экономические критерии, анекдотические. К примеру, лицей №10 в Пермском крае первый по ЕГЭ и последний (на 124-м месте) по экономической эффективности.
— Как это может быть?
— Оказывается, экономическая эффективность оценивается так: сколько учеников приходится на одного учителя. Если 100, то это экономически эффективно. При этом все понимают, что качество образования при таком соотношении должно быть равно нулю. Вопрос не в том, чем думают чиновники, а в том, что на самом деле им образование «по барабану». Они играют в совершенно другие игры.
— Мы начали разговор с необходимости усилить роль государства в продвижении инноваций, а закончили диагнозом государственным чиновникам и законодателям. Опять получается нестыковка…
— Беда в том, что мы ценностно разоружены. Прошлой осенью президент Дмитрий Медведев, говоря о модернизации, призвал соотечественников начать с себя. Он перечислил проблемы, по причине которых сдвига в экономике не происходит. Это умственная и физическая лень, пьянство, коррупция, стремление ни в грош не ставить человеческую жизнь. Но это у нас не обсуждается. А обсуждается количество денег, которое государство собирается вложить в то, чтобы экономика стала инновационной. Никто не хочет обсуждать себя. А корень зла именно здесь.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.