Губернатор*
Иван Кошко, пермское экономическое чудо и современность
Бывает нечто, о чём говорят: «Смотри, вот это новое»;
но это было уже в веках, бывших прежде нас.
Книга Екклесиаста, гл. 1, ст. 10
100 лет назад, между Февральской и Октябрьской революциями, действительный статский советник Иван Кошко подписал предисловие к своим воспоминаниям. Часть мемуаров касалась Перми, а саму книгу подарил мне его правнук, гражданин Франции Дмитрий де Кошко.
Мы много говорили с ним о Перми и Урале (Дмитрий Борисович возглавлял ассоциацию «Франция — Урал»). Даже смогли обнаружить общих знакомых, ведь моя семья (по маминой линии) жила когда-то в собственном доме на ул. Пермской, рядом с Феодосьевской церковью, которую начинал строить мой прадед; а его предки — на нынешней Сибирской, в губернаторском доме, куда Иван Францевич Кошко въехал в 1911 году. Причём совершенно неожиданно для себя самого.
В разгар первой русской революции, когда террор активно взяли на вооружение «борцы с кровавым и коррумпированным царским режимом», успешный 47-летний чиновник Кошко вначале исполнял обязанности убитого мятежниками самарского губернатора Блока, а затем вступил в должность губернатора пензенского (вместо застреленного эсерами Александровского).
К концу 1910 года Кошко пришлось из-за серьёзной болезни сына Бориса выехать на курорт в Ниццу. Там и застал его телефонный звонок из Петербурга. Звонил бывший пермский губернатор Болотов:
— Поздравляю тебя с назначением, — начал он свою речь.
— Меня назначают в Новгород? — спросил Иван Францевич, ожидавший назначения именно туда.
— Нет, представь себе, в Пермь! Так что ты будешь до известной степени моим преемником. Я тебе подробно всё расскажу при свидании.
«Это сообщение было так неожиданно, — признавался в мемуарах Иван Кошко, — что на первых порах я даже растерялся и не знал, радоваться мне или печалиться. Пермь мне рисовалась сибирской глушью, царством трескучих морозов, краем весьма малонаселённым, с огромными лесными пустынями между редкими жилыми пунктами. Но когда Болотов рассказал, что это в сущности наиболее культурная губерния в России, с неисчисленными разнообразными богатствами, где очень много симпатичных людей, с которыми очень приятно жить и иметь дело; что благодаря беспересадочному сообщению с Петербургом край этот нельзя считать далёким, ибо приезжаешь в столицу в начале третьих суток, я совершенно успокоился и даже стал радоваться…»
Так Иван Францевич оказался новым хозяином резиденции на Сибирской. Позже судьба разбросает их по миру: эмигрант Иван Кошко найдёт в 1927 году упокоение на кладбище Сент-Уэн в Париже, а его предшественник Александр Владимирович, став монахом Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне, переживёт его на девятилетие и будет похоронен под именем Амвросий.
Но в 1911 году до падения самодержавия и распада Российской империи оставалось шесть лет. Ещё ничто тогда не предвещало национальной катастрофы, и многие искренне надеялись на быстрое и успешное развитие своей державы. Локомотивом процесса русского экономического чуда стал премьер-министр Пётр Столыпин. Именно к его команде реформаторов-патриотов относился и губернатор Кошко.
«Столыпин, — вспоминал Иван Францевич, — назначил меня, рассчитывая на мой опыт и деловитость. По его словам, управление Пермской губернией, вообще трудное по размерам территории, сложности и разнообразию экономического уклада, в значительной степени осложнилось в последнее время, когда вследствие промышленного кризиса заводская деятельность стала чувствительно сокращаться…»
Столыпин в Кошко не ошибся. За три года экономика губернии (она по площади значительно превышала нынешний Пермский край) начала бурное развитие. Протяжённость железных дорог увеличилась на 3160 км! Выплавка чугуна на пермских заводах возросла на четверть. Неплохие показатели демонстрировало сельское хозяйство, преображались города и посёлки, возрастал торговый оборот, доходы населения.
В 1913 году, который станет не только предвоенным годом, но и пиком социально-экономического развития всей Российской империи, страна готовилась отметить 300-летие династии Романовых. Через четыре года, уже после отречения Николая Александровича, в июле 1917 года, Иван Кошко напишет: «Никому и в голову не приходило, что мы так близки к последним дням этого царствования! Пермская губерния в судьбе Романовых играла некоторую роль. Когда Борис Годунов устранял своих возможных соперников, он взялся прежде всего за популярный в Москве род Романовых… Один из братьев — Михаил Никитич — был привезён в село Ныроб Чердынского уезда… и заключён там в яме, сообщающейся с божьим миром маленьким оконцем… В такой ужасной темнице он просидел около года, когда приставленному к нему караулу надоело сидеть в глуши и начальник его боярина Михаила задушил. На месте этой ямы один из ныробских крестьян соорудил часовню, которая к моему приезду в Пермь ещё стояла, но порядочно покривилась и нуждалась в капитальном ремонте…»
Но чего не мог знать тогда Иван Кошко, так это того, что последний император из рода Романовых — Михаил Александрович — будет сослан в Пермь и застрелен там большевиками в июне 1918 года.
Кстати, до недавнего времени я полагал, что Михаил был де-юре императором лишь около суток после отречения своего старшего брата Николая. Однако на днях подданный Датского королевства и праправнук Александра III Павел Куликовский-Романов (отвечающий в династии за связи с Россией) доказал мне при встрече, что Михаил был императором по крайней мере до конца 1917 года (поскольку не отказался от престола, а лишь отложил этот вопрос до Учредительного собрания), то есть 99 лет назад в Перми был застрелен не просто один из князей Романовых, а последний российский император!
Но вернёмся к Ивану Францевичу. Мне в дне сегодняшнем любопытны его рассуждения из прошлого века о соотношении власти центральной и региональной в такой огромной и разнообразной стране, как Россия. Вот, например, что Кошко писал по поводу взаимодействия руководителей регионов с главой государства.
«В роли губернатора я представлялся государю, кажется, только три раза… Обыкновенно признаётся необходимым представляться ежегодно, но каких-либо прямых требований в этом отношении не существует… Конечно, ежегодные представления начальников губернии могли бы иметь значение в смысле осведомления государя о местных делах и настроениях, но тогда на аудиенцию каждого губернатора нужно было бы посвящать несколько часов, а такого времени в распоряжении государя быть не может…»
Как тут было не вспомнить первый визит президента Владимира Путина в Пермь в октябре 2003 года. Приезд главы государства приурочили к референдуму о формировании Пермского края путём объединения Пермской области и Коми-Пермяцкого автономного округа. Напомню, это был первый подобный опыт в тысячелетней российской истории. До Владимира Владимировича административную карту перекраивали без всяких референдумов. Именно так, в частности, поступил волюнтарист Никита Хрущёв, «подарив» в 1954 году российский Крым Украинской ССР.
Я имел честь участвовать в создании нового края в качестве председателя подкомитета по социально-экономическому развитию российских регионов в Государственной думе, депутата от Коми-Пермяцкого округа и руководителя рабочей группы по законодательному обеспечению этого исторического процесса. Замечу, что подготовленный и принятый нами в начале нулевых федеральный конституционный закон не только стал базой формирования Пермского края, но и законодательно позволил в 2014 году вернуть Крым в российскую гавань.
Готовясь к президентскому визиту, мы с тогдашним губернатором Пермской области Юрием Трутневым провели многие месяцы в переговорах с высокопоставленными федеральными чиновниками, чтобы не просто принять главу государства в Прикамье, но обеспечить выполнение целого ряда важнейших для региона проектов. Именно в результате однодневного путинского визита в Пермь и Кудымкар был подписан специальный президентский указ. Этот документ дал возможность завершить строительство Красавинского моста через Каму, построить ещё один камский мост в Коми-округе, проложить в Кудымкар газопровод, развить сеть региональных дорог и т. д.
Впрочем, государева служба — не только хозяйственная деятельность. Глава региона постоянно оказывается в водовороте событий политических, иногда острых и неоднозначных. Для пермского периода Ивана Кошко одним из подобных событий стал очередной приезд «старца» Григория Распутина.
В Перми его периодически привечал Николай Ордовский-Танаевский, который в ту пору время от времени исполнял обязанности Кошко. Причём рандеву с влиятельным «старцем» Николай Александрович устраивал в отсутствие Ивана Францевича. Но однажды газетчики что-то напутали и сообщили, мол, пермский губернатор с почестями встречает господина Распутина. Потомственный дворянин Кошко пишет телеграмму с опровержением. Её не печатают. В итоге Кошко оставляет пост, а его обязанности вновь исполняет распутинский протеже Ордовский-Танаевский (он впоследствии возглавит Тобольскую губернию).
Завершит же список дореволюционных губернаторов Лозина-Лозинский. А спустя восемь десятилетий при подготовке Устава Пермской области мы, депутаты первого Законодательного собрания региона, вновь ввели губернаторский пост. Тогда же был утверждён и наш герб. Но это уже другая история.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.