Александр ДИБИЖЕВ:
У МЕНЯ ЕСТЬ ОДНО ЖЕЛАНИЕ — РАБОТАТЬ

— Александр Константинович, почему, на ваш взгляд, был отправлен в отставку с поста директора завода Геннадий Кузьмицкий? Возможно ли его восстановление в этой должности, о котором говорит он сам и его защитники?

— Причины прекращения трудового договора с Геннадием Эдуардовичем — это его отношения с Роспромом. Нюансы мне доподлинно неизвестны. Насколько я понимаю, речь идет о невыполнении им  каких-то пунктов договора в части использования имущества. Этот вопрос, видимо, был поставлен в результате проверок, проведенных Роспромом на предприятии.

Если Геннадий Эдуардович не согласен с основанием приказа о своем отстранении, ему надо обсуждать это с Роспромом. В конце концов, есть суд — возможность спора, предусмотренная законом.

— Известно, что руководители Перми и Пермского края, а также коммунисты, в том числе и лидер КПРФ Геннадий Зюганов, высказались в защиту Кузьмицкого. Как вы считаете, смогут ли их высказывания повлиять на ситуацию?

— У каждого есть право высказывать свое мнение. Однако руководитель Роспрома Борис Алешин уже принял решение. Роспром — государственная структура, где решения принимаются тщательно и взвешенно, поэтому «признавать ошибку» на основании чьих-то мнений и высказываний...  Это маловероятно.

— Пермский пороховой завод — предприятие оборонное. Ваши оппоненты заявляют, что заводом теперь руководят «случайные люди». Какова ваша трудовая биография?

— Я всю жизнь работал на заводе им. Дзержинского. Пришел туда в 1976 году молодым специалистом, прошел все ступени по служебной лестнице: мастер, старший мастер, начальник цеха, начальник производства, заместитель генерального директора по коммерческим вопросам, технический директор, главный инженер.

Моя кандидатура длительное время была в кадровом резерве Роспрома. Поэтому предложение возглавить то или иное оборонное предприятие могло поступить в любое время, это не было бы для меня неожиданностью. Так получилось, что мне предложили эту работу, и я согласился.

Руководитель Роспрома Борис Алешин 4 июля подписал приказ о прекращении договора с Геннадием Кузьмицким и о моем назначении и. о. генерального директора федерального казенного предприятия «Пермский пороховой завод». Я приступил к исполнению своих новых обязанностей, буду исполнять их до объявления конкурса на эту должность. В этом конкурсе, разумеется, тоже буду участвовать.

— Известно, что едва вы заступили в должность, на заводе появились судебные приставы, которые арестовали счета предприятия. Что было дальше?

— Действительно, на заводе появились судебные приставы. Были арестованы счета завода в Банке Москвы и Сбербанке.

Дело в том, что у завода была сконцентрирована задолженность, которая скопилась в 2003-2004 годах, когда завод еще не был казенным предприятием. Это долги в пенсионный фонд, социальные выплаты, кредиторская задолженность — на общую сумму более 140 млн руб. Также приставы арестовали кассу: ежедневно изымалось 50% выручки. Однако следствием ареста счетов и кассы могла стать приостановка деятельности предприятия. А с кассового сбора выплачиваются срочные платежи, а также зарплата отдельным подразделениям. Поэтому буквально в течение дня были приняты меры, мы сумели договориться со Службой судебных приставов, счет в Сбербанке разблокирован, и уже со следующего дня через него пошли платежи. Заработная плата также выдается, и за июнь мы выплатим ее без задержек, если нам не помешают.

— Почему приставы появились на заводе именно в период смены руководства? Ведь задолженность, как вы сказали, сформировалась в предыдущие годы?

— Да, исполнительное производство по этому делу ведется уже давно, и очень странно, что арест счетов произошел именно в этот момент. Казалось бы, фискальные органы должны идти навстречу предприятию, которое котируется в стране и является единственным по выполнению многих оборонных заказов. Но здесь картина получилась обратная.

Однако судебные приставы действуют в рамках закона, и мы вынуждены выполнять их требования. Если они сейчас примут решение наложить арест на имущество по долгам прошлых лет — это, кстати, тоже будет законно.

— Есть ли возможность погасить долги прошлых лет за счет текущей деятельности предприятия?

— Принципиально она есть. По расчетам наших финансистов, это может случиться к концу следующего года. Но сегодня есть приоритетные платежи, которые необходимо осуществлять, чтобы деятельность завода не прекращалась. В этом году поставлена задача: увеличить объемы производства. Оборотных средств и так катастрофически не хватает. Если отвлекать их на оплату долгов прошлых периодов, то сложно будет говорить о росте объемов.

— Какие еще задачи стоят перед вами сегодня?

—  Самое главное — чтобы работало производство. Если производство будет работать, все остальное можно решить. Я прекрасно понимаю, что сегодня на заводе основным источником увеличения доходов, увеличения зарплаты, поддержания социальной сферы является увеличение объемов. В 2007 году запланировано повысить объем доходов примерно до 3 млрд руб.

— Какую часть оборота составляет оборонный заказ?

— Порядка 70%. Есть и гражданская продукция, которая пользуется устойчивым спросом у населения. Но она не приносит больших прибылей. В основном завод «кормит» специальное направление.

— Известно, что трудовой коллектив встретил вас, мягко говоря, настороженно. Как вы сами можете охарактеризовать коллектив, и каким образом будете выстраивать с ним отношения?

— Коллектив на пороховом заводе квалифицированный, дружный, сплоченный, со своими традициями. Вообще, по опыту работы на заводе им. Дзержинского я убедился в истинности поговорки: плохих подчиненных не бывает, бывают плохие руководители.

Коллектив порохового завода прошел большие испытания. Он и сегодня переживает тяжелые времена: хотя часть долгов и была списана при его реорганизации в казенное предприятие, но часть осталась и лежит тяжким бременем.

Что же касается налаживания отношений... Я с трудовым коллективом не ссорился, никаких негативных действий по отношению к людям  не совершал. У меня есть одно желание — найти нормальный контакт с людьми и работать.

— Профсоюзные активисты создали на заводе забастовочный комитет, постоянно шла речь о какой-то забастовке. Есть ли на сегодня реальная угроза остановки предприятия?

— О решении профсоюзной организации создать забастовочный комитет я узнал спустя несколько дней после своего назначения. После этого я повстречался с председателем профкома Виталием Толстогузовым. Он сказал, что был в отпуске, когда подписывалось это обращение. По его оценке, с этим заявлением профсоюзы явно поторопились.

Дело в том, что с юридической точки зрения забастовка не имеет под собой никаких оснований. Статья 398 Трудового кодекса РФ, на нарушение которой ссылались профсоюзы, предусматривает неурегулированные разногласия между работниками и работодателями по поводу условий труда. Отстранение гендиректора и неисполнение требований восстановить его, о котором говорят профсоюзы, не относится к изменению условий труда работников. Коллектив работает на прежних условиях, никто не уволен, зарплата выплачивается. Так что если продолжатся какие-либо действия, связанные с организацией на стратегическом оборонном предприятии забастовочного комитета, это будет незаконно.

— У многих на заводе, да и в Кировском районе в целом, есть опасения, что социальные объекты предприятия начнут ликвидироваться. Ставилась ли вам такая задача руководством Роспрома?

— В первые же дни работы  все люди задавали мне вопросы: «Говорят, что вы пришли, чтобы все распродать?» Задачи такой передо мной никто не ставил. Лично я — за то, чтобы сохранить социальные объекты. Ведь Кировский район — обособленный, объектами социальной сферы порохового завода пользуются не только наши работники, но и другие жители района. И я прекрасно понимаю, что распродавать объекты соцкультбыта сегодня означает навлечь на себя гнев трудящихся, и ничего хорошего тогда не жди.

Вот на стадионе сейчас идет реконструкция, меняют беговые дорожки. Я не стал этому препятствовать, дал распоряжение доводить работы до конца, хотя их стоимость — не один миллион рублей.

— Не случится ли такого, что вы откажетесь отвечать по обязательствам, которые взяло на себя предыдущее руководство?

— Если эти обязательства идут на пользу производству, заводу, его коллективу, то я буду их выполнять.

— Как вы прокомментируете характеристику, которую дают вам, как представителю «команды рейдеров, разоривших завод им. Дзержинского»?

— Я не знаю, что значит «рейдеры» по отношению к казенному предприятию. Его руководство снимается и назначается государством. Так что в этой терминологии получается, что я — рейдер с 30-летним стажем.

Также я не воспринимаю всерьез, когда говорят о том, что кто-то «растаскивает» завод им. Дзержинского. Это предприятие — чуть ли не единственное оставшееся в отрасли. «Велту» разорили, завод им. Масленникова постигла та же участь, как и многие другие предприятия. А вот на заводе им. Дзержинского идет обратная картина. Завод в последнее время начали спасать. Здесь снова идет рост заказов. Например, за последний год производство взрывателей увеличилось в восемь раз! Какое еще предприятие может похвастаться такими показателями? Гражданская продукция не находит спроса из-за своего низкого качества, но и в этом направлении ведется работа. Так что ни о каком «растаскивании» завода им. Дзержинского и речи быть не может.

Я понимаю, что распространение этих слухов, нагнетание обстановки вокруг заводов — это прежде всего политический вопрос. Но я производственник, никогда политикой не занимался, и мне обсуждать эти сплетни неинтересно.