
«Роберт Флаэрти был великим манипулятором!»
Беседа с американским режиссёром Дагом Блоком о ключевых трендах современной документальности
Американский кинорежиссёр Даг Блок был председателем жюри XVI Международного фестиваля документальных фильмов «Флаэртиана», прошедшего в Перми в сентябре. Жюри под его руководством присудило главный приз — «Большой золотой Нанук» — фильму нидерландского режиссёра Тома Фассарта «Семейная история». В нём рассказывается о бабушке Фассарта, которая в своё время ради карьеры модели отдала сыновей в детский дом. К моменту начала съёмок старушке уже за 90, она благополучно живёт в Южной Африке, но по-прежнему жаждет внимания. Поэтому она призывает к себе внука. И он готов ехать помогать ей, ведь семья есть семья, что бы там ни было в прошлом. Фильмы самого Дага Блока тоже посвящены его семье: «Берёзовая улица, 51» рассказывает о его отношениях с родителями, а «Дети растут» — с дочерью. Судя по этим и некоторым другим фильмам конкурсной и внеконкурсной программ фестиваля, рассказы о собственной семейной истории — в моде в современной документалистике, а искренность можно считать одним из главных трендов. Об этом — разговор с Дагом Блоком.
— Каковы ваши впечатления от «Флаэртианы»?
— Я люблю её! Это фантастический фестиваль с очень сильной программой. Я был в жюри многих фестивалей. Обычно в программе всегда бывают фильмы, по поводу которых недоумеваешь: зачем их выбрали? А здесь две трети фильмов их тех, что мы отсмотрели, были очень высокого уровня. Так что это — нечто особенное.
— Как вам понравилась Пермь?
— Непросто почувствовать аромат этого города. Мы ездили в музей «Хохловка», и это было нечто по-настоящему особенное. А ещё мы ходили в баню, и это просто фантастика! Но в основном я путешествовал из отеля в кинозал и обратно. Главное занятие у меня здесь — смотреть много фильмов.
— Я видела в фейсбуке ваши пермские фотографии. Они такие красочные! Что вы сделали с нашим городом?
— Я использовал фильтры инстаграма, чтобы усилить краски. Я стараюсь, чтобы мои фото выглядели скорее как картины, чем как фрагменты реальности. Но вы знаете, в России небо, облака — такие драматичные! Так что мне не пришлось слишком усиливать краски, чтобы они выглядели фантастически.
— Судя по вашим фильмам, вы происходите из еврейской семьи. Не могло ли так случиться, что ваши предки были из России?
— О да! Мои деды и бабушки с обеих сторон были из Восточной Европы: одни из России, другие из Украины.
— Ваши фильмы очень искренние, очень открытые. Я вообще нахожу, что американцы гораздо более откровенны, чем россияне. Как вы думаете, почему?
— Я недостаточно знаю русских, чтобы судить о них. Что касается американцев, то мы открыты к собеседникам, потому что очень любим поговорить о себе! Наше общество очень заинтересовано самим собой. Мы обожаем привлекать внимание к себе любимым. Мы ориентируемся на знаменитостей, обсуждаем подробности их личной жизни и тоже хотим быть заметными и обсуждаемыми. Поэтому не считается чем-то плохим поговорить о себе, открыться незнакомому собеседнику. Русские, по моим наблюдениям, гораздо скромнее.
— Откровенность входит в моду, становится трендом, судя по фильмам «Флаэртианы», особенно по фильму-победителю...
— Это очень личная история. Я, правда, голосовал за другого участника, но решение принималось большинством голосов и меня не разочаровало: я рад, что «Семейное дело» победило в соревновании. Это замечательный фильм, он всех нас очень тронул.
Подобные фильмы так тяжело делать! Люди не представляют себе, как это невероятно сложно — сделать по-настоящему хороший личный фильм. Приходится одновременно жить этой жизнью и снимать эту жизнь. Это... о-о-о, так трудно! Это похоже на соревнования по прыжкам с парашютом: сложности нарастают с каждым прыжком, пока не достигнут максимальной степени сложности.
— Где вы берёте деньги на съёмки? Как вам удаётся заинтересовать спонсоров, чтобы они дали вам деньги на то, чтобы вы снимали собственную семью?
— О! (Смеётся.) Это всегда борьба! Обычно мои фильмы финансируют вещательные компании — HBO, BBC, Arte... Американские, европейские — я получаю деньги от телекомпаний по всему миру. Но ради каждого фильма надо заново заводить эту машину. Каждый раз напоминать о себе, доказывать, что ты достоин...
— Вы по-прежнему зарабатываете съёмками свадеб?
— Да! Иначе мне не прожить. На документалистике много не заработаешь — тут всё очень нестабильно и непредсказуемо, никогда не знаешь, дадут ли тебе финансирование... Но благодаря этим коммерческим съёмкам я смог не только поддерживать бюджет своей семьи, но и сделать документальный фильм «112 свадеб». Многие считают его моим лучшим фильмом. Это так забавно! Я нанёс визиты девяти парам, свадьбы которых я снимал на протяжении последних 20 лет, и посмотрел, как развивался их брак. Этот фильм приобрёл популярность, как ни один другой мой фильм. Людей всегда интересуют свадьбы!
— Пермский фестиваль получил своё имя в честь великого американского режиссёра. Как вы думаете, фильмы, представленные в конкурсе, поддерживают его традиции? Можем ли мы назвать их флаэртианскими фильмами?
— И да и нет. Вы знаете, Роберт Флаэрти был великим манипулятором! Он не был настоящим документалистом. У него множество постановочных сцен...
— Правда?!
— О да!
— А мы-то думаем, что он запечатлел реальные судьбы реальных людей...
— Когда он снимал «Нанука с Севера», он платил Нануку, чтобы тот играл заранее написанные сцены, и многие сцены переснимал заново, если они ему не нравились. Это не делает его фильмы менее блестящими, но заставляет задаться вопросом: каковы пути развития документалистики? Мы живём во времена, когда грань между документом и вымыслом становится всё тоньше.
Так или иначе, Роберт Флаэрти не может считаться чистым наблюдателем за жизнью. Такое замаскированное под правду вмешательство в реальность, показанную в фильме, в наши дни не считается «законным» приёмом для документалиста. Иное дело, когда автор фильма является его героем. Мы видим это в «Семейном деле», в «Суните» и в целом ряде других фильмов из конкурсной программы «Флаэртианы». Получается весьма интересная история: документалист всё чаще присутствует в своём фильме, и благодаря этому возникают очень интересные связи между режиссёром и предметом съёмок.
— В наше время, когда игровые фильмы стали предметом большого бизнеса — бизнеса развлечений, часто звучат мысли о том, что только в документалистике сохраняется авторское, по-настоящему художественное кино...
— Я думаю, что это совсем не так! По-моему, и документальные, и игровые фильмы — в равной степени художественны. Есть великие игровые фильмы и великие документальные. Но есть и очень плохие художественные и очень плохие документальные фильмы.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.