Патриотизм: выполни и застрелись
В национальной программе приближающейся «Флаэртианы» есть необычный фильм о военных лётчиках. Автор — Наталия Гугуева, главный режиссёр дирекции общественно-политического вещания ОАО «Первый канал», лауреат и номинант национальных премий, призёр международных и российских фестивалей. Название новой киноленты — «Форсаж. Возвращение».
Просится переименование: «Форсаж-возвращение» — возвращение на пределе возможностей — в фильме речь идет о присоединении Крыма. Точнее, о действующих лицах и исполнителях этой геополитической драмы — о конкретных военных и их семьях, и — внимание! — об их нравственных ориентирах, заявленных непривычно откровенно, остро и не единообразно. Проще говоря — о внутреннем раздрае.
— Мне кажется, что я этим фильмом отрубаю себе голову, — признается главный герой, действующий командир авиаполка. — Я серьёзно говорю. Потому что никогда никто не снимал солдат, у которых спрашивают, правильно ли делает их командир и способен ли он отрубить голову своему бывшему соседу.
Именно так был поставлен вопрос перед офицерами полка в 1992 году. После распада СССР советский аэродром Саки на полуострове Крым оказался за рубежом, и по логике вещей, русские лётчики должны были покинуть территорию суверенного государства. Или… перейти на службу Украине: поклясться в преданности её интересам и выполнить клятву, когда прикажут. Конкретно: будешь воевать с Россией, если того потребуют интересы Украины? Выбор, как нарочно, был усложнён: не просто покинуть территорию, а продолжить службу в Северодвинске — из тёплого Крыма на ледяной ветер. И элитный полк рассыпался. Годы совместных тренировок, радость достижений, мужская дружба, офицерская честь, традиции полка, харизма командира — всё пошло прахом. Большинство офицеров осталось в Крыму.
В фильме показаны разные персонажи, они по-разному объясняют своё решение. Слышим: жена; маленький ребёнок; квартиру только что получили; не приняли всерьёз вероятность военного противостояния; политики виноваты: «Пьяные люди разделили страну». О политике персонажи и герои фильма говорят много, больная тема, изломанные судьбы. Кто-то присягнул другому государству. Кто-то остался служить Украине, не присягая, думал — прокатит, а его уволили. Кто-то развёлся с женой, потому что ему долг велел служить Родине, где прикажут, а она слишком любила тёплое море. Подробно об этом — в первом фильме Наталии Гугуевой про лётчиков, он называется «Форсаж», вышел в 2001 году. Главным героем того фильма был командир, полковник Тимур Апакидзе, яркий характер: жесткая функция, никакой лирики. По приказу российского командования, он поднял в воздух самолёты с преданными долгу лётчиками и увёл их на аэродром Северодвинск-3.
В новом фильме Наталии Гугуевой новый герой — воспитанник Тимура Апакидзе лётчик Евгений Кузнецов, нынешний командир авиаполка. В 1992-м он без колебаний последовал с остатками полка на Север. Служил там беспорочно два с лишним десятка лет. В 2014-м, после присоединения Крыма, вернулся к тем же самым проблемам, на тот же самый аэродром Саки командиром полка. Новый герой — новый характер: волевой, подобно Тимуру, но, в отличие от наставника, лиричный, рефлексирующий, открытый. Семьянин. Вообще, идеальный герой. Камера им любуется. И тем трагичнее звучит заявление полковника Кузнецова:
— Начиная с моего здоровья и заканчивая шапкой, которую я ношу, — это всё принадлежит Министерству обороны, с которым я подписал контракт. Слово «сопереживать» в контракте нет!
Герой, лишённый нравственного выбора, перестаёт быть героем; он персонаж. Но не всё так просто. Евгений на минуту теряет лицо в споре с женой Ириной. Этот эпизод представляется узловым, если сосредоточиться на нравственной составляющей «Возвращения».
Евгений за столом, он смотрит видеозапись инцидента: колонна военнослужащих с соседнего, украинского, аэродрома, без оружия, с красным знаменем своего полка «имени 50-летия ВЛКСМ» в одной руке и жовто-блакитным прапором в другой руке, идёт к нашей аэродрому с песней советской на устах. Мирную манифестацию встречают стрельбой в воздух вооруженные автоматами люди в экипировке без знаков различия. Ирина, стоя, смотрит в экран через плечо мужа. Плачет.
— Чего плачешь? — спрашивает муж раздраженно, зная ответ.
— Жалко. — Ирина объясняет мужу, явно не первый раз: — Людей жалко, украинских, нормальных, без оружия. А не фашистов, которые напротив стоят.
— А… — Евгений вскакивает, ужаленный словом. — А это ведь мы стояли, дорогая. По-твоему, мы фашисты?.. Не снимайте! Ира, лучше уйди.
Возможно, Ирина противопоставляет нормальным украинцам ненормальных из Правого сектора — это они, по её ощущению, «напротив стоят», они «фашисты»; похоже, она отвлеклась от видео. А Евгений принимает всё на свой счёт, он издерган сомнениями и взрывается:
— Ирину лучше в съёмки не вовлекать, она не понимает, что происходит, я её стараюсь беречь от этого. Она сейчас конкретно назвала фашистами наших! Моя жена!
Полковник в ярости. Нет хуже слова для русского уха, чем «фашист». Как и для украинского, кстати, тоже. Фашист, в нынешнем нашем общем понимании, — мучитель, убийца. Это последнее, что осталось в нашем общем понимании.
— Мне страшно как женщине, как жене, как матери, — плачет Ирина, чуя кровавую баню. Длинный крупный план. Слабая, вечно слабая позиция, никто ее не примет во внимание, как ни укрупняй.
— А ты задумывалась, чья ты жена? — «строит» супругу Евгений. Но позже, в другой обстановке, он сам проговаривается:
— За Украину душа болит.
У полковника тоже душа. В душе раздрай.
В кабинете командира, под портретом погибшего Героя России Тимура Апакидзе он задаёт подчинённым офицерам прямой вопрос:
— В случае столкновения будете стрелять в бывших сослуживцев?
Другими словами: будете воевать с Украиной? Вопрос 2014 года симметричен вопросу 1992-го. Но это — чёртова драматургия, именно — чёртова. Потому что это уже не кино, и люди мучаются не по-киношному. Тотальный раздрай. Сопредельные территории заселены роднёй, метнёшь бомбу в чужого — погибнут двое своих. И вообще, кто такие — «свои»? Кто «чужие»? Образ противника двоится в этой войне.
Полковник Кузнецов со дня на день ждет приказ о начале боевых вылетов. Он должен знать психологическое состояние своих лётчиков. Полковник задаёт ещё один прямой вопрос:
— Что будете делать, если получите приказ, с которым не согласны?
Это не тренинг, это подготовка к войне необычной, в которой будут немедленно опрокинуты все правила ведения боя, всякая там мораль и здравый смысл будут похерены. Наступит праздник фанатизма под лозунгом: «Смерть русским оккупантам!», русских будут грызть зубами. Не рассыплется ли полк повторно?
Ответы звучат разные, у каждого офицера свои мотивы. Мнение полковника Кузнецова:
— Если во время боевых действий мне поступит приказ, который я считаю преступным, я буду обязан его выполнить. Армия должна выполнять приказы. Армия, обсуждающая приказы, не выживет. После выполнения задания у тебя будет свободное время — пойди в перелесок и застрелись.
Симптоматичен переход говорящего с первого лица на второе.
— А еще можно отбомбиться где-нибудь в чистом поле, — размышляет вслух один из его подчиненных. — И никто бы это не отследил…
Что было дальше, нам не показали. Покажут — ещё лет через десять… К автору фильма претензий нет, есть большое уважение: автор, женщина, взялась за сугубо мужскую тему, клубок жгучих и взрывоопасных проблем, и не отступила, справилась мастерски. Как ей удалось уговорить Евгения Кузнецова оставить в фильме сцену его ссоры с женой — это её секрет. Наверное, Наталия Гугуева нам как-нибудь объяснит свою поразительную удачу, когда приедет на «Флаэртиану», всего, понятно, не расскажет… Вероятно, ради сохранения этой сцены пришлось в конце ленты приклеить постановочный финал в стиле советского киножурнала про лётчиков: счастливая жена Ирина машет в окошко, а счастливый муж Евгений ведет счастливого внука по взлётке навстречу мирному небу.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.