«ЛЮБОВЬ ПРОСТРАНСТВА»: НОВОЕ ПОНИМАНИЕ МИРА БОРИСА ПАСТЕРНАКА

ХХ век стал прошлым, и сейчас активно и тщательно осмысляется. Как ищутся смыслы, определившие облик недавно прошедшего столетия, можно было наблюдать на международной конференции «Любовь пространства: поэтика места в художественном мире и судьбе Бориса Пастернака».

Конференция состоялась с 3 по 5 июля в санатории «Демидково», и, несмотря на удаленность от Перми, на заседаниях присутствовали самые разные люди, не обремененные необходимостью делать доклады: пермские писатели и художники, театральные деятели и представители органов власти, преподаватели различных вузов и, конечно же, пресса. Но только те, кто был на конференции все три дня, прослушал все доклады и принял участие в фантастическом «Путешествии в Варыкино», мог осознать, насколько это событие масштабно, важно и концептуально, оценить слаженность работы небольшой команды организаторов и продуманность сюжета, который создал главный идеолог конференции профессор Владимир Абашев.

Роман Пастернака «Доктор Живаго» — важнейшая книга столетия, так как посвящена главной его проблеме — насилию и свободе личности. Насилие было в человеческом обществе всегда, но именно в ХХ веке оно было осознано как проблема. Конечно, до сих пор различными режимами насилие признается непременным и повседневным инструментом управления обществом, и все же в ХХ веке был нанесен решительный удар по подобным воззрениям, начался массовый и, что особенно важно, достигший властных вершин отказ от насилия. Заслуга в том, что произошла эта революция, во многом принадлежит писателям и поэтам. Борис Пастернак — один из этих людей.

Но революционность романа «Доктор Живаго» не только в его гуманистической философии. С точки зрения организации романного пространства и времени он не менее важен в истории мировой литературы. Можно сказать, что пространственное мышление Пастернака — это неэвклидова геометрия в прозе. Представьте себе: более 2 тыс. лет люди жили в четком, плоском мире, где параллельные никогда не пересекались, а кратчайшим расстоянием между двумя точками однозначно была прямая линия. И вдруг в XIX веке появляется Лобачевский — и природа пространства меняется! Человек постепенно выходит из шока от этой пространственной новизны и к ХХ веку начинает жить в нелинейной Вселенной.

Так же и в литературе. Начиная с античного романа пространство повествования всегда было линейным. Герой рос, проходил через испытания, путешествовал из пункта А в пункт Б. И вдруг появляется Борис Пастернак, в романе которого существуют параллельные плоскости разных повествований, которые, буквально как в геометрии Лобачевского, парадоксально пересекаются.

Правда, и раньше романисты время от времени пытались показать параллельно развивающиеся действия. Но это были лишь эпизоды, разнообразившие основную повествовательную линию, к тому же для построения подобных романных конструкций использовались вводные элементы, фразы вроде «а в это время...». У Пастернака же параллельные плоскости существуют равноправно и переходят друг в друга легко, как это бывает лишь в самой жизни, многомерность которой впервые была так точно показана в романной структуре. Читатели порой говорят: «Слишком много в «Докторе Живаго» совпадений». А в жизни их меньше?

Тематика конференции, в которой речь шла преимущественно о «топосах» и «локусах», то есть о художественном пространстве произведения вообще и о его отдельных аспектах, вполне актуальна для понимания творчества писателя, столь новаторски относящегося к пространству и времени.

В последней части «Доктора Живаго» параллельные повествования окончательно сливаются и устремляются в будущее единым руслом. Так и конференция «Любовь пространства» начиналась из тонких ручейков — докладов, посвященных узким, специальным аспектам пастернаковского творчества — но, сливаясь в единый поток, они становились обозначением и осознанием глубинных пространств художественного мира поэта, а в своей последней «главе» конференция в полном составе отправилась в путешествие.

Поездка по пастернаковским местам Прикамья стала настоящим паломничеством, и без нее новое понимание пастернаковского мира, которое дала конференция всем ее участникам и гостям, было бы неполным.

Название «Любовь пространства» взято из стихотворения Бориса Пастернака «Быть знаменитым некрасиво», стихотворения очень известного, программного:

Но надо жить без самозванства,

Так жить, чтобы в конце концов

Привлечь к себе любовь пространства,

Услышать будущего зов.

Можно сказать, что не только Пастернаку, но и ученым, принявшим участие в конференции, удалось привлечь к себе любовь пространства. И зов будущего тоже был услышан. Ведь во время поездки во Всеволодо-Вильву, Иваку и Усолье были моменты поистине мистические.

Традиция проведения подобных конференций в местах, имевших особое значение в жизни и творчестве Пастернака, имеет многолетнюю историю. Первая такая конференция состоялась в Риме (роман «Доктор Живаго» был впервые издан в Италии), затем она была проведена в Марбурге (Борис Пастернак учился в этом немецком городе на философском факультете и, как показал доклад москвича Константина Поливанова, редактора первого пятитомного собрания сочинений Бориса Пастернака, Марбург стал одним из этапов становления Пастернака как поэта), в Москве, где Пастернак прожил практически всю жизнь, и, наконец, в Перми. То, что Пермь вписалась в этот представительный ряд равноправно, доказывает весь ход конференции и, прежде всего, состав участников.

На конференцию прибыл сын Бориса Пастернака Евгений Борисович и его жена Елена Владимировна. Их визит не был декоративным: оба они филологи, и их доклады были достойны докладов многочисленных коллег из разных стран мира. Более того, именно их доклады определяли тематику и направление работы конференции.

Евгений Борисович открыл конференцию с докладом «Всеволодо-Вильва как этап творческого пути Бориса Пастернака», в котором доказательно продемонстрировал уместность заявленного в заглавии тезиса, а также очень красиво прочитал стихотворение «Урал впервые».

Доклад Елены Владимировны открыл работу заседания, посвященного роману «Доктор Живаго», и его название звучало не менее основополагающе — «Доктор Живаго» как «опыт русского Фауста».

Между прочим, Евгению Пастернаку 83 года. То, что он в столь преклонном возрасте отправился в это неблизкое путешествие, говорит о том, что это принципиально важно для него. Так же как и для его многочисленных коллег, которые прибыли в Пермь из всех концов мира — от США до Новой Зеландии. Филолог и переводчик из Вортингтона (штат Огайо, США) Тимоти Сэргей путешествовал в экстремальных условиях: он приехал за свой счет, незадолго до поездки сломал ногу, что, впрочем, не помешало ему бойко вскарабкаться на костылях по мокрой траве на самую вершину холма в Хохловке, к тому же по дороге в Пермь он опоздал на самолет и 18 часов сидел в аэропорту... И все это не испортило его впечатления от поездки.

В эти три дня в «Демидково» собрался цвет мировой славистики. К сожалению, не прибыл Вячеслав Всеволодович Иванов, легендарный культуролог, глава Института мировой культуры при Московском госуниверситете, однако он лично рекомендовал основных докладчиков. Доклады делали настоящие светила, преподаватели великих университетов, авторы книг и учебных пособий. Некоторые из них, например, Жорж Нива из Швейцарии или Жаклин де Пруайяр и Мишель Окутюрье из Франции, были знакомы с Борисом Пастернаком, переписывались с ним. В обществе этих людей из 13-ти стран пермяки погружались в атмосферу высокого духа, где царствуют культура и интеллект.

Эту атмосферу могли почувствовать и официальные лица во главе с губернатором Олегом Чиркуновым, проведшим небольшую встречу с Евгением Борисовичем и Еленой Владимировной Пастернак. Губернатор рассказал о своей поездке в дом-музей Бориса Пастернака в Переделкино вместе с Евгением Евтушенко, а также пообещал финансирование восстановления дома управляющего во Всеволодо-Вильве. Сын Бориса Пастернака поведал о том, как 31 год назад его пытались пригласить на первую пастернаковскую конференцию во Франции, которую организовал Мишель Окутюрье. Он даже не увидел этого приглашения... Зато в Пермь прибыли и Евгений Борисович, и Мишель Окутюрье.

Несмотря на периодическое появление высоких административных лиц, конференция не превратилась в дежурное светское мероприятие. Главным ее смыслом оставалось научное исследование. Многие из докладов были весьма сложны, и, несмотря на то, что все выступавшие прекрасно говорят по-русски, приходилось напрягаться, чтобы понять выступления. Итоговый сборник докладов выйдет не в Перми, а в издательстве «Наука» и займет свое почетное место в мировом пастернаковедении.

Во время работы конференции вспоминался вопрос, которым иногда мучаются юные филологи: в чем смысл литературоведения? Ответом на него стала вся конференция: смысл — в самом литературоведении, в раскрытии нюансов литературного произведения, когда исследование некоей специфической черты отдельного стихотворения вдруг раскрывает его потайные смыслы и делает жизнь более содержательной.

Особенно показательны были в этом плане доклады второго дня, когда сосредоточились на романе «Доктор Живаго». Следуя за докладчиками, слушатели проникались фольклорными мотивами и подтекстами романа (доклад Людмилы Горелик из Смоленска «Лесное братство в романе «Доктор Живаго»: путь Юрия Живаго и обряд инициации»), вникали в характеристики персонажей, где так много важного скрыто за внешностью (доклад Виллема Вестстейна, Нидерланды, «Описание персонажей в романе «Доктор Живаго»), постигали сакральность путешествия «в Страну Востока» (доклад Елены Папковой из Москвы «Путь на Восток в романах Б. Пастернака «Доктор Живаго» и «Возвращение Будды» Вс. Иванова»).

На следующий день всем им предстояло совершить собственное путешествие...

Описывать «Путешествие в Варыкино», как назвал поездку по пастернаковским местам Прикамья Владимир Абашев, чрезвычайно сложно. Как передать удивительное эмоциональное содержание каждой подробности этого мистического путешествия? Именно во время этой большой экскурсии стало очевидно, что международный интерес к пребыванию Пастернака в Прикамье — это не миф, не химера, а очень актуальная реальность, и создание подобных туристических маршрутов — назревшая необходимость.

Первая остановка — в районе станции Баская Горнозаводской железнодорожной ветки. Каменный шихан, вроде того, на котором запечатлен Борис Пастернак на известной фотографии, расположен на крутом и глубоком обрыве. Внизу — лесное «море», а на горизонте — Урал во всем своем мрачном великолепии, одна горная гряда за другой. Восторг иностранцев не умаляли ни многочисленные надписи на шихане (гремячинская молодежь любит здесь устраивать пикники), ни коровьи лепешки под ногами. «Скажите, а как выглядит пихта? — робко обращалась к пермякам седая маленькая Нэнси Поллак из Итаки, США. — А ели здесь есть?»

Потрогав руками настоящие пихты и ели, продолжили путь во Всеволодо-Вильву под содержательнейший рассказ экскурсовода Анастасии Фирсовой, преподавателя филологического и географического факультетов Пермского госуниверситета, автора экскурсии «Путешествие в Варыкино».

Всеволодо-Вильва была кульминационным пунктом сюжета экскурсии, поскольку здесь Евгений Пастернак заложил первый кирпич в стену восстанавливаемого дома управляющего заводами Саввы Морозова, где Борис Пастернак прожил полгода в гостях у семьи Збарских. Но прежде чем осуществить символическую закладку кирпича и сфотографироваться под столетним кедром, свидетелем жизни Пастернака во Всеволодо-Вильве, гостям пришлось пережить торжественный обед в местной школе...

Это было безумно трогательно. Встретиться с родными Бориса Пастернака и исследователями его творчества поспешило пол-поселка. Вильвенцы толпились у входа в школьную столовую с видеокамерами и фотоаппаратами. Для них это был момент истины: ведь они-то всегда знали, что здесь жил Савва Морозов, здесь впервые был получен Борисом Збарским хлороформ, столь нужный для России в годы Первой мировой войны, здесь останавливались Антон Павлович Чехов и Борис Леонидович Пастернак. Это знание придавало смысл их существованию, и вот сейчас оказалось, что это важно не только для них.

Местная школа носит имя Чехова, напротив входа в нее в вестибюле висит портрет Антона Павловича кисти местного самодеятельного живописца. С вильвенской самодеятельностью удалось познакомиться очень подробно: в коридоре школы устроили ярмарку ремесел, где иностранцы удачно отоварились сувенирами, а во время обеда вильвенские таланты пели песни и читали стихи. Кормили правильно: пельменями, шаньгами и пирогами. Гости освоили все основные позиции уральской кухни. Глава Александровского района Сергей Сертаков, руководивший встречей, выглядел задумчивым: видимо, осознавал, что вся эта авантюра с восстановлением «дома Пастернака» имеет некий практический смысл. Что же касается простых вильвенцев, то они просто сияли.

Если Всеволодо-Вильва стала сюжетной кульминацией путешествия, то Ивака стала кульминацией эмоциональной. Когда автобус прибыл в это удивительно красивое место — заброшенную деревню, где располагался еще один завод Саввы Морозова и куда в 1916 году Борис Пастернак, заводской конторщик, приезжал по делам, пасмурный день вдруг сменился ярким и теплым солнцем. Высоченная трава с ромашками и колокольчиками засияла изумрудом, и вся туристическая группа — от аристократичной Лоры Трубецкой (Париж) до чудаковатого Ежи Фарыно (Польша) вдруг превратилась в малых детей. Спортивная шведка Сюзанна Витт (она купалась в Каме при температуре воздуха плюс 11 градусов) упала в траву и буквально ползком начала собирать землянику, а большая компания пожилых пастернаковедов, ведомая заместителем главы Александровского района по культуре, форсировала речку Ивака и практически бегом направилась через лес в гору, чтобы взглянуть на знаменитые шиханы.

Бесполезны были взывания Владимира и Марины Абашевых: мы не уложимся в программу, вернитесь в автобус! Позже, на заключительном заседании конференции в «Строгановских палатах» Усолья, поэт и ученый из Йельского университета, известный в прошлом литовский диссидент Томас Венцлова пошутил, назвав Иваку иллюстрацией к докладу Ежи Фарыно «Мифопоэтичность пастернаковских локусов — откуда и как туда попадают и как и куда оттуда выбираются». Ивака — локус, откуда невозможно вырваться.

Главная цель конференции, как ее определял Владимир Абашев, была достигнута. Для людей, много лет вникавших в детали «Доктора Живаго» и уральской лирики Пастернака, знакомый до мелочей текст стал реальностью. Чтобы это пережить, не надо быть ученым. Достаточно быть просто читателем. Читатели всего мира готовы устремиться в уральские дебри, подобно тому, как стремятся они в Александрию, чтобы реальностью стал текст «Александрийского квартета» Лоуренса Даррелла, или в пустыни Туниса, чтобы увидеть живые пейзажи «Звездных войн».

Надо только заслужить любовь пространства.