Олег Комаров: Основная цель — опорочить меня
Бывший замдиректора завода им. Дзержинского — о событиях, которые привели его за решётку
Полтора года назад Олег Комаров, бывший замдиректора ФГУП «Завод имени Дзержинского», дал «Новому компаньону» интервью, в котором описал цепь событий, которые привели его на скамью подсудимых. Казалось, Комаров явно является жертвой ошибки. И тем не менее, он провел полгода в краевом СИЗО.
Олег Комаров
В момент разговора Комаров был отпущен под залог, а уголовное дело, казалось, разваливалось. Так случилось, что откровенный диалог не был опубликован — в том числе потому, что мог «подлить масла в огонь» судебных баталий. Однако в феврале этого года Дзержинский районный суд приговорил Комарова к четырем годам лишения свободы, признав его виновным в мошенничестве в особо крупном размере. Как известно, в отношении действующих топ-менеджеров завода Дзержинского и афиллированных им лиц возбуждено уже несколько уголовных дел. Фраза Олега Комарова «уголовно-правовая система непредсказуема в своих действиях» как нельзя лучше иллюстрирует ситуацию, связанную с «поголовным наказанием» действующей заводской команды.
Вообще, в данный момент в уголовных делах ЗиДа фигурируют две менеджерских команды предприятия: одна активно выводила имущество с предприятия, другая столь же активно возвращает.
После долгих следственных действий бывший исполнительный директор завода Денис Бронников и бизнесмен Владислав Шинкевич, по мнению правоохранительных органов, задействованные в мошенниеской схеме вывода имущества завода, арестованы. Сроки задержания их под стражей продлены до 25 марта. Бывший председатель совета (собрания) кредиторов предприятия Артур Васильев и бывший конкурсный управляющий Евгений Лысов также были задержаны, но освобождены под залог. Информацию о том, предъявлены ли им обвинения, на предприятии комментируют сдержанно, сообщив лишь, что редакция обвинения, кажется готова, и должна быть в ближайшее время утверждена в прокуратуре.
Также расследуется два уголовных дела в отношении действующего исполнительного директора завода Егора Заворохина, развернувшего на заводе деятельность по возврату отчуждённых при прежней команде производственных объектов. Заворохин обвиняется в том, что расточительно платил за тепло и неправильно латал крышу — толщина крыши не соответствует затратам, что было установлено путем многочисленных её вскрытий. Егор Заворохин был арестован, но отпущен под залог. Как сообщили в пресс-службе предприятия, в данный момент следователь, ведущий дело Егора Заворохина в Нижнем Новгороде, назначил экспертизу для установления точного количества потребленного тепла заводом в деле «о котельной», не удовлетворившись сделанными ранее подсчетами пермской полиции. В деле «о крыше» прокуратура не увидела состава преступления, и после того как дело было отправлено на дополнительную проверку, никаких следственных действий по нему не проводилось.
Что касается Олега Комарова, у него осталась возможность апелляции. А интервью с ним полуторагодовалой давности не потеряло своей актуальности.
— Олег Юрьевич, широкой общественности вы известны прежде всего, своим уголовным делом — бывший директор по правовым вопросам оборонного предприятия оказался в СИЗО. Сколько времени вы провели в тюрьме?
— Шесть месяцев и семь дней. Сначала было смешно, потом стало не до смеха. Смешно потому, что уголовно-правовая система непредсказуема в своих действиях. Я сам заканчивал ведомственный юридический институт, носил погоны милиционера, учился для того, чтобы расследовать правильно уголовные дела в нашем пермском факультете института МВД.
Я работал следователем три года. Уволился, работал адвокатом порядка восьми лет. Как адвокат, занимался уголовными делами. После поменял сферу деятельности, стал работать по гражданским делам — бракоразводные процессы, земля, недвижимость. Затем перешел в налоговую сферу, что и свело меня с руководством предприятия.
— Расскажите о том, как вы оказались на скамье подсудимых. По версии следствия, вы не хотели являться на допрос по делу «Бытпромторга» и «сбежали» в Екатеринбург?
— В феврале 2012 года я работал на предприятии в должности заместителя генерального директора завода им. Дзержинского по правовым вопросам. В круг моих полномочий, в том числе, входило участие в судебных заседаниях. 18 и 19 февраля в Арбитражном суде Екатеринбурга рассматривались дела с участием компании «Бытпромторг». Тогда компанию хотели признать банкротом. Мне в силу своих профессиональных обязанностей необходимо было узнать судьбу этих арбитражных дел. Я был командирован в Екатеринбург для участия в судебных заседаниях, где присутствовал в качестве слушателя.
Сотрудник пермской полиции, тоже принимавший участие в рассмотрении этих арбитражных дел, вручил мне повестку с требованием явиться на допрос к следователю Карнауховой в Пермь — на тот же день. Я эту повестку взял, и тут же позвонил следователю, сказал, что нахожусь в командировке, и смогу приехать в Пермь только в конце недели, но приеду обязательно. До этого я уже дал ей все исчерпывающие показания по делу, на эту тему меня допрашивали в течение двух месяцев. Следователь заявила, что возможности отложить встречу у неё нет, и на самом деле ей нужно только ознакомить меня с постановлением о назначении экспертиз и получить мою подпись. Я предложил ей приехать в Екатеринбург, и встретиться в арбитражном суде, где я и подписал бы документ. Договорились встретиться в пять часов. Но к пяти часам она не пришла. Я стал звонить ей, подождал до половины шестого. Наконец, в половине шестого приходят три сотрудника полиции города Перми со словами «Задерживаем для того, чтобы доставить к следователю на допрос»...
По версии следователя, я сбежал в Екатеринбург. На самом же деле это была официальная командировка. Меня видел судья, сотрудник правоохранительных органов, вручавший мне в суде повестку... И он от своих показаний не отказывается. Но на меня надели наручники, посадили в машину. В Пермь мы приехали ночью, и мне сразу было вынесено постановление о задержании на 48 часов. Пару дней я просидел в ИВС.
— Кто был с вами в камере? Испытывали ли вы в камере на себе какое-то давление?
— Как только меня задержали, я сразу стал понимать, что на меня хотят воздействовать морально, чтобы я отказался от своих показаний в отношении бывшего руководства завода Дзержинского по делу, которое расследовалось в ПривФО. У обвиняющих меня людей не было понимания, что действовал я в интересах предприятия, которое являлось государственной собственностью. У них было представление, что я действовал в интересах конкретных людей.
— Есть разные представления о том, в какую сумму может быть оценен имущественный комплекс ЗиД. Играет ли роль оценка стоимости производственно-имущественного комплекса в вашем уголовном деле?
— Разумеется. В уголовном деле имущество завода оценивается в 3,5 млрд руб. Оценку проводил специалист Азанов, выступивший как эксперт. Интересно, что сам Азанов фигурировал в деле о преднамеренном банкротстве свинокомплекса «Майский». Дело в отношении его было закрыто и, видимо, его сочли невиновным настолько, что даже привлекли в качестве эксперта.
Но на самом деле, производственно-имущественный комплекс должен оцениваться в рамках закона о банкротстве. Там четко сказано, что предприятие, находящееся в перечне стратегических объектов, оценивается как единый комплекс — со всеми обязательствами, со всеми долговыми по текущей деятельности. А эксперты-полицейские считают по-другому. По их мнению, нужно считать каждое здание, каждую будку — в отдельности.
— В чем именно вас обвиняют?
Мне вменяют, что я причинил убытки предприятию в размере 264 млн руб. из-за того, что своевременно не предъявил требования екатеринбургской компании «Бытпромторг». «Бытпромторг» стал правопреемником всех требований к заводу. По состоянию на 2012 год общая сумма прав требований компании составляла без малого 416 млн руб. Органы предварительного следствия мне вменяют в вину, что я способствовал передаче данной кредиторской задолженности некой организации «Эксперт», способствовал совершению сделки по уступке права требования к заводу в размере 416 млн за 5 млн руб.
По мнению следователя, данная сделка является незаконной. Но дело в том, что следователь оценивал право требования на основании первоначального своего вывода о том, что весь имущественный комплекс стоит 3,5 млрд руб. и в случае реализации этого имущественного комплекса по данной стоимости все кредиторы получат свои долговые обязательства.
Фактически же ситуация такова: в 2010 году, когда на предприятии была введена процедура конкурсного производства, сразу встал вопрос об оценке имущественного комплекса. Оценкой его занимался в свое время еще конкурсный управляющий Лысов. Я тогда являлся директором по правовым вопросам. Тогда мы говорили, что весь имущественный комплекс может быть оценен в 700 млн руб. И даже на тот момент было понятно, что все денежные средства от реализации имущественного комплекса уйдут на погашение текущих обязательств перед бюджетом.
Сумма прав требования в данном случае не имеет значения — если за это право требования вы не получите ни копейки, то по какой стоимости вы купите это право требования? Сколько вы готовы заплатить? Я следователю говорил и говорю, что цена сделки в 5 млн руб. для «Эксперта», купившего право требований на сумму в 416 млн крайне невыгодна. Потратив 5 млн, он не получит взамен ничего при реализации имущества.
Тут важно знать еще один нюанс. В 2012 году «Бытпромторг», имевший право требования к заводу на 416 млн, одновременно являлся как кредитором, так и дебитором предприятия на 526 млн. Дело в том, что в 2008 году после реализации площадки №5 денежные средства поступили не на ФГУП, куда должны были поступить, а на некую фирму «Техстрой» по договору подряда. Якобы эта организация «Техстрой» обязалась за 1 млрд руб. перевести имущество с площадки №5 на площадку №1. 516 млн руб. поступили на эту организацию в качестве аванса.
Интересно, что директором данного предприятия является житель Новосибирской области, который и знать не знал, что на нем помимо организации «Техстрой» еще зарегистрировано порядка 60 юридических лиц по всей территории Российской Федерации. Сам он это объясняет так: «Я по пьяни потерял паспорт». Когда его приглашают в правоохранительные и налоговые органы и спрашивают «Почему вы, такой богатый человек, на ваше имя зарегистрировано порядка 60 юрлиц, не платите налоги?», он отвечает: «Ребята, да я знать ничего не знаю».
Итак, 516 млн были направлены с завода Дзержинского в «Техстрой», где, естественно, были «освоены». «Техстрой» взятые обязательства перед ФГУПом не выполнил и написал письмо заводу, в котором говорилось: «Денежные средства вернуть не могу, но могу перепоручить выполнение обязательств по данному договору на организацию «ПИК». Получается что «ПИК» должен был либо выполнить эти работы по перемещению, либо вернуть денежные средства на завод — 516 млн руб. Но к тому времени, когда все это происходило, все имущество было уже перевезено с одной площадки на другую силами предприятия. То есть фактически необходимости выполнения работ по договору не было. На предприятие нужно было только вернуть денежные средства. (В данный момент перевод долга на организацию «ПИК» с компании «Техстрой» признано судом незаконной сделкой, деньги «Техстрой», согласно решению суда, должен вернуть заводу — ред.)
Итак, по состоянию на февраль 2009 года «ПИК» выкупил задолженность компаний «Гран», «Капитал», «Ассистент», и стал должником предприятия на сумму 516 млн руб., одновременно являясь кредитором предприятия на сумму 416 млн руб. Далее директор ПИК направил на завод письмо: «Ребята, вы мне должны 416 млн руб., но и я вам должен 516 млн руб. по договорам подряда. Я своим единоличным решением вот эти две суммы между собой засчитываю». То, что суммы разнились на 100 млн, директор счел неважным. Лишние миллионы он посчитал как проценты за пользование средствами. Это письмо поступило на завод в апреле 2009 года.
Потом было принято решение о ликвидации «ПИК» присоединением к никому тогда неизвестной организации из Екатеринбурга — «Бытпромторг».
Организация «Бытпромторг» не имела на рассчетных счетах ни копейки денежных средств, никаких активов. Про такие организации говорят «помойная яма». Сюда присоединялись все проблемные организации, которые не вели никакой хозяйственной деятельности.
В феврале 2009 года было заключено мировое соглашение между заводом и всеми кредиторами. По условиям договора конкурсный управляющий Лысов сказал: «Я в течение полугода погашу все обязательства, все требования, которые имеются к заводу. При этом я не буду продавать больше имущества. Тех денежных средств, которые накопились с 2008 по 2009 год, будет достаточно». И что же фактически произошло? Эти денежные средства он направил на «Техстрой», потом финансы из этой организации разошлись «по карманам», а в «ПИК» перешли только лишь обязательства. И в конечном итоге все эти юрлица — «Гран», «Капитал» и «Ассистент», - передав право требования в «ПИК», фактически получили возмещение. Имея требования к заводу на 408 млн руб и получив обязательства от «Техстроя» на 416 млн, они решили, что заводу ничего не должны.
С этой ситуацией не согласилась ФНС. В середине 2009 года, поняв, что не получат ни копейки, налоговики оспорили условия мирового соглашения. В ходе процедуры конкурсного производства начали оспаривать зачёты встречных однородных требований. Арбитражный суд эту сделку по зачету требований признал незаконной и все стороны вернулись к первоначальному положению.
«Бытпромторг», соединившийся с ликвидированным затем «ПИК», по состоянию на июнь 2012 года стал и дебитором, и кредитором предприятия.
Сейчас моя позиция по уголовному делу такова: я отказываюсь от дачи показаний. Но в своё время, будучи свидетелем, я описывал схемы хищения имущества завода прежним топ-менеджментом. Я выступаю свидетелем обвинения бывшего топ-менеджмента завода по уголовному делу. И поскольку я им, мягко говоря, неугоден, то они пытаются изолировать меня от общества. Основная цель — опорочить меня как юриста, как честного добропорядочного человека, чтобы в будущем к моим показаниям можно было относиться критически.
— В чем была необходимость сделки по переуступке долга «Эксперту», в незаконности которой вас обвиняют?
— НПФ «Эксперт», которой был передан долг, занимается проектированием особо опасных объектов,
работает с 2002 года по всему Уральскому региону. Компания зарегистрирована и работает в Челябинске. В 2011-2012 году стоял вопрос в модернизации и централизации промышленной зоны завода им.Дзержинского. В тот момент как раз и появилась эта организация, которая готова была оказать услуги в промышленном проектировании особо опасных объектов.
«Эксперту» было интересно войти в состав конкурсных кредиторов для того, чтобы участвовать в создании нового комплекса, нового промышленного объекта. Соответственно, он сделал предложение «Бытпромторгу» о покупке права требования в размере 408 млн руб. к заводу Дзержинского. «Бытпромторг» согласился на его условия. Уступив право требования компании «Эксперт», «Бытпромторг» остался только дебитором. Кредитором стал «Эксперт».
— Почему сделку оформляли вы?
— О суммах реестра требований кредиторов может узнать любое заинтересованное лицо. Представитель «Эксперта» позвонил непосредственно мне и спросил — действительно ли у «Бытпромторга» есть задолженность в размере 408 млн руб. и попросил оказать помощь в составлении договора уступки права требования. Я сказал, что я смогу это сделать и составил договор. Мне было несложно это сделать, так как подобные договоры я составлял, когда переуступка требований происходила между банками, коотрые являлись кредиторами предприятия, и фирмами «Гран», «Ассистент» и «Капитал».
— Когда вы пришли на завод, какие задачи были перед вами поставлены?
— В 2004 году меня пригласил один из действующих тогда топ-менеджеров. В феврале 2006 года мне была поставлена задача не пустить в реестр требований кредиторов организации, чья задолженность не подтверждалась бы документально. Известно, когда банкротят крупное предприятие, появляются всевозможные лица, которые говорят «А вы знаете, у меня есть подпись генерального директора»...
В 2009 году, когда было заключено мировое соглашение и когда действующий в тот момент топ-менеджмент получил площадку №5, а директор «Техстроя» направил заявление о защите встречных однородных требований, руководители посчитали, что их история на заводе Дзержинского закончена, они могут спокойно выйти и заниматься развитием пятой площадки. Завод Дзержинского оставили, но при этом оставили с огромными проблемами.
Затем Лысова как конкурсного управляющего отстраняют от обязанностей в связи с грубыми нарушениями при ведении процедуры банкротства. Назначают конкурсного управляющего Иванова, (Александр Иванов работает по сей день — ред.) Проведя инвентаризацию всего, что было на предприятии, и того, что осталось, он в сделке по реализации площадки №5 увидел элементы, не соответствующие закону, и принял решение оспорить реализацию. Речь шла не только о площадке №5, но и о стадионе «Дзержинец», который был продан за 24 млн руб., хотя реальная стоимость по состоянию на дату реализации составляла 240 млн руб. Сейчас часть стадиона продана застройщику «КД-Групп». (В судебном деле о возвращении заводу стадиона «Дзержинец» указывалась сумма сделки — более 271,7 млн руб. — ред.)
Кому было заниматься оспариванием реализации имущественного комплекса, как не мне, начальнику юротдела? Я участвовал в этом споре на стороне предприятия, но так уж получилось, что уже не на стороне бывшего руководства.
— Вам трудно было принять это решение?
— Мне было совершенно нетрудно, у меня нет никаких моральных угрызений только из-за того, что приглашала меня предыдущая команда. Мне была поставлена глобальная задача — блюсти интересы предприятия. Я не участвовал в выведении с завода денежных средств, не получал проценты, откаты. Этой ситуацией занимались юристы и бухгалтеры тех контор, которые выкупали эти задолженности.
Да, я видел, что право требований от банков перешло к «Грану», к «Ассистенту», к «Капиталу». Да, я видел, что их собственники приходят на собрание кредиторов и принимают судьбоносные для предприятия решения, поскольку у них был 51% голосов. Я был назначен на должность как исполнитель. Я занимал должность совершенно официально и представлял интересы предприятия непосредственно в судебных заседаниях.
— Что вы можете сказать о содержании вашего уголовного дела?
— Мне объявили об окончании предварительного следствия 30 декабря 2013 года. И сказали: «Мы все доказательства против вас собрали, считаем, что вы должны предстать перед судом. Вот 43 тома уголовного дела для того, чтобы вы ознакомились».
Доказательств, которые бы уличали бы меня в совершении какого-либо преступления, в этих томах нет. Там есть техническая документация — томов 15-20, есть описание хозяйственной деятельности предприятия — томов 10, есть учредительные документы всевозможных организаций. Словом, сбор макулатуры. И вот эти материалы направили в прокуратуру Дзержинского района, чтобы подписать обвинительное заключение, на что прокуратура ответила: доказательств, уличающих Комарова в том преступлении, которое вы ему вменяете — хищении чужого имущества — нет. Следователь посчитала, что прокуратура Дзержинского района находится в некой связи с заводом. Я же считаю, что там просто работают непредвзятые люди.
Последнее обвинение, которое было мне предъявлено, сводится к следующему: я своевременно не предъявил требования от ФГУПа непосредственно к «Бытпромторгу». Я должен был его оценить по рыночной стоимости, это право требования по оценке эксперта я должен был продать и вырученную денежную сумму, естественно, принести на завод. Я объясняю, что сделать этого не мог по той простой причине, что этого актива в 418 млн руб. фактически нет, продать его на рынке за какую-либо реальную денежную сумму нельзя из-за текущей задолженности предприятия в 2,5 млрд руб. Этот актив (право требования) стоит 0 рублей вне зависимости от того, когда я эти требования предъявил «Бытпромторгу».
Один из моих адвокатов, профессор кафедры юридического права в университете, говорил в суде: «В голове не укладывается конструкция предъявленного Комарову обвинения. Если я уступлю право долговых обязательств другому лицу — должен ли я спрашивать продавшее их мне лицо о том, можно ли продавать право требований кому-то третьему?»
Я не верю, что следователь, имеющий высшее юридическое образование, не понимает абсурдности ситуации.
В итоге, все опасения, высказанные Комаровым полтора года назад, как в сюрриалистическом фильме, воплотились в приговоре суда.
«Обвинение основано на несуществующем долге»
Как сообщает юридическая служба ЗиДа, есть целый ряд существенных фактов, которые не были учтены судом.
Так, в июне 2014 года заместитель прокурора Дзержинского района Перми вынес постановление о возвращении уголовного дела по Комарову на дополнительное расследование в связи с отсутствием события преступления. Следствием постановление было обжаловано прокурору Дзержинского района Перми и прокуратуру Пермского края. Вышестоящие прокуроры согласились с тем, что в действиях Комарова отсутствует состав преступления.
Затем последовало дополнительное расследование, в ходе которого, как заявляют в пресс-службе предприятия, сотрудники полиции провели лишь одно процессуальное действие — назначили проведение финансово-экономической судебной экспертизы.
Однако, когда экспертиза была проведена, оказалось, что эксперты «косвенно заинтересованы в исходе данного дела» — к такому выводу пришел суд, рассмотрев ходатайство защиты. Резюме судьи было буквально таким: «Имеются основания считать, что эксперты Башкина О. А. и Бровко О.В. косвенно заинтересованы в исходе данного дела».
«После исключения экспертизы уголовное дело, казалось бы, вернулось в исходную точку, когда прокуратурой края был сделан вывод об отсутствии события преступления по данному уголовному делу. Несмотря на это, государственный обвинитель Рангулова И. М. продолжила настаивать на обвинении, действуя тем самым вразрез позиции, ранее утвержденной прокуратурой», — сообщают в пресс-службе завода.
Еще один аргумент защитников Комарова заключается в том, что он осужден за хищение такого имущества завода, которое никогда заводу не принадлежало, а именно — «права на получение с завода долга в размере 400 млн руб.»
На самом деле, право на получение с завода долга в размере 400 млн руб. в 2012 году принадлежало ООО «Бытпромторг», а до 2007 года принадлежало трём банкам. С 2007 года по 2009 год данное право принадлежало компаниям «Гран», «Капитал», «Ассистент». Теперь это право принадлежит компании «НПФ «Эксперт». «Размер материальной базы и кредитных обязательств завода не изменился. Если считать заключение договора уступки права требования преступлением, то получается, что банки, уступая долги завода указанным компаниям, также совершили преступление, а юристы, готовившие договоры цессии, являются соучастниками преступления», — рассуждают юристы завода.
«В основу обвинения положен довод о том, что завод и «Бытпромторг» имели взаимные обязательства. Суд исходил из того, что не только завод должен «Бытпромторгу», но и «Бытпромторг» должен заводу. Значит, по мнению суда, продажа «Бытпромторгом» права требования к заводу есть ни что иное как вывод единственных активов «Бытпромторга» Олегом Комаровым. Однако и следствие и суд не учли то обстоятельство, что на сегодняшний день «Бытпромторг» ничего не должен заводу. Постановлением Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 18 ноября 2014 года по делу № А60-9614/2013 сделка по переводу долга на ООО «Бытпромторг» признана недействительной (ничтожной), — сообщают на предприятии. Надлежащим должником перед заводом является компания «Техстрой», через которую выводились денежные средства завода: постановлением Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 20 июля 2015 года по делу № А50-43610/2005 с ООО «Техстрой» взысканы денежные средства в сумме более 511 млн руб.»
«Таким образом, обвинение основано на недействительных правоотношениях — на несуществующем долге «Бытпромторга» перед заводом. Исходя из решения суда, можно считать что все кредиторы завода наносят вред Российской Федерации, а это и налоговая, и банки, и газовики, — считают юристы ЗиД.
Наконец, неоднократно поднимался вопрос и о том, кто же пострадал в результате действий Комарова. По неясной до сих пор причине, пострадавшим признан не ЗИД, а Росимущество. Хотя в решении суда говорится о долге заводу.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.