Нефть: синдром отмены
Те, кто был свидетелем «синдрома отмены» у людей, серьёзно страдающих от какой-либо зависимости (начиная от курильщиков и алкоголиков, заканчивая наркоманами и «игроманами»), поймут меня легче. Россия давно и основательно подсела на «нефтегазовую иглу». Последнее произошло на фоне бесконечных политических заявлений с правильными тезисами о необходимости структурных реформ в экономике и отходе от нефтяной зависимости.
Пока цены на нефть росли (в периоды с 2000 по 2009 и с 2010 по 2013 годы), подобные теоретически безупречные тезисы оставались, увы, скорее лозунгом, чем руководством к действию. Кризис 2008–2009 годов оказался кратким и не послужил началом необходимых структурных сдвигов. «Пронесло», — говорили тогда с облегчением во многих высоких кабинетах и быстро забывали об опасности «нефтегазомании».
К тому же бюджет страны, основные показатели её финансовой системы, включая курс рубля, оказались слишком крепко привязаны к мировой цене на пресловутую бочку нефти (баррель).
Как известно, нефть с начала промышленной революции до середины 1970-х годов была основным источником энергии и сырьём для химической промышленности. Однако уже в последней трети прошлого века именно нефть серьёзно потеснила драгоценные металлы, недвижимость и иные средства накопления капитала. Бумажные, а потом и электронные справки о наличие нефти у того или иного лица позволяли ему брать банковские кредиты на огромные суммы, активно играть на биржах. Эта нефть в большинстве случаев не только не двигалась с места на место, но порой вообще отсутствовала в качестве материальной реальности. Есть данные, что так называемые банковские деривативы (многие из них привязаны именно к нефти) в сумме уже давно превышают мировой ВВП без малого в 10 раз!
Одна лишь эта пропорция является отличной иллюстрацией уровня спекулятивности мирового финансового сектора (теснейшим образом взаимозависимого от «чёрного золота»). Она же объясняет высокую степень нестабильности подобных «карточных домиков» и волатильность мировых рынков.
При этом в конце XX века цены на нефть стали очень мощным инструментом для глобальных политических игроков. Именно резкое искусственное занижение мировых нефтяных цен во второй половине 1980-х годов (инспирированное Вашингтоном) окончательно подкосило экономику СССР, крепко подсевшего к тому времени на «нефтегазовую иглу».
Есть серьёзные основания полагать, что нынешний обвал нефтяных мировых цен прошёл не без умысла пошатнуть фундамент экономики новой России, которую мистер Обама публично решил «разорвать в клочья».
Вместе с тем ещё одна «большая нефтяная игра» была связана с борьбой монархий Ближнего Востока против их потенциальных конкурентов на мировом рынке «чёрного золота» (производителей сланцевых углеводородов, разработчиков нефти на морском шельфе в северных морях и иранских нефтяных производителей, с которых только-только сняли ограничительные санкции ООН). Обвалив нефтяные цены, они сделали нерентабельным бизнес своих потенциальных соперников.
Наконец, в результате глобального кризиса общий объём промышленного производства в мире прекратил бурный рост. Недавний его локомотив, Китай, заметно снижает темпы роста своего промышленного производства. Между тем это был один из основных мировых потребителей углеводородов. К тому же власти США впервые за много лет сняли ограничения с собственных добытчиков и экспортёров американской нефти. Всё это привело к затовариванию «чёрным золотом», его относительному перепроизводству.
В итоге нефтяные цены оказались на международных торговых площадках «ниже плинтуса», т. е. менее $30–35 за баррель (в сопоставимых ценах такое было в 1985–1990 годах, что способствовало «проседанию» советской экономики, державшейся на обеспечиваемых нефтью внешних займах). Ещё ниже сопоставимые цены на нефть были в мире в разгар «лихих девяностых». К началу президентства Путина нефть стоила (в приведённых к долларовой инфляции ценах) от $25,3 (1999 год) до $36,5 (2003 год).
В любом случае цена ниже указанной планки ($30–35 ) практически означает для всех (не только «для русских») как отсутствие стимулов для развития всего комплекса добычи углеводородов, так и спад во всех сопутствующих сферах (производство оборудования для добычи и транспортировки углеводородов, транспортировки как таковой, сфере обслуживания нефтяной отрасли и т. д.).
Естественно, все основные нефтедобывающие страны, правда в очень разной степени, столкнулись с проблемами национального бюджетного дефицита, дефицитов торгового и платёжного балансов, оттока капитала, снижения госрезервов и т. п. Это, кстати, чувствительно отразилось и на затеявших этот обвал цен арабских государствах.
Так, Саудовская Аравия уже заложила в свой бюджет на 2016 год дефицит почти в $90 млрд из-за текущих нефтяных цен. Между тем иного стратегического источника доходов, кроме нефти, у этого арабского государства нет. При этом доходы их бюджета оцениваются в наступившем году в объёме до 140 млрд, т. е. бюджетный дефицит будет равен почти 60% к доходам! Для сравнения: в российском бюджете на 2016 год дефицит в долларовом выражении (по курсу на начало февраля) ожидается на сумму порядка 30 млрд (втрое меньше, чем у саудитов), или менее 20% к доходам (втрое ниже, чем у одного из «авторов» обвала цен).
Как полагают серьёзные эксперты, нефть сама по себе, как один из видов сырья, не может в обозримом будущем стоить менее $50–60 за баррель (в зависимости от сорта). Рано или поздно рыночные цены найдут, думаю, своё равновесие где-то на уровне $65–75 (с учётом особенностей рынка). Но к тому времени многие компании могут разориться, а некоторые государства — испытать серьёзные социально-экономические и политические потрясения.
У России в этом отношении одна из самых больших и надёжных в мире «подушек безопасности». Но возможности отечественной «подушки» конечны во времени (2–3 года), и наличие «амортизаторов» само по себе не обеспечивает дальнейшее развитие государства (оно просто страхует от мгновенной катастрофы!).
Мы же в России можем и должны двигаться вперёд, а не гадать (как выразилась недавно Валентина Матвиенко — председатель Совета федерации РФ) «на нефтяной гуще».
Для этого рецепт, на мой взгляд, только один — перестать рассматривать нефть и газ как «наше всё». Нефтегазовая индустрия должна быть лишь одной из отраслей огромной и многообразной России. Речь, разумеется, не идёт о «свертывании отрасли», а о том, чтобы удельный вес её в отечественной экономике и бюджетных доходах зримо снижался за счёт ускорения развития многих иных отраслей производства товаров и услуг. Тогда и ВВП России станет заметно выше и увеличится количество источников для социальных программ, а значит и уровень жизни заметно возрастёт.
Сколько на это уйдёт времени? Если работать как японцы в 1960–70-х годах, или как китайцы в 1990–2000-х годах, то от 7 до 12 лет. При этом никто не мешает нам работать более производительно (кроме нас самих!), а пресловутые санкции Запада в отношении России тут слишком большой роли не играют (скорее могут подстегнуть собственных товаропроизводителей).
Кстати, автор этих строк «прозрел» на сей счёт далеко не сегодня. Ещё в начале «нулевых» мы организовывали конференции и семинары на тему о том, что Россия — это не только нефть и газ, что «искушение нефтью и газом» опасны для Отечества. Увы, лоббисты «другой стороны» оказались в сотни тысяч раз богаче и несравнимо более влиятельны. Это именно они, полагаю, лично и прямо повинны в том, что мы испытываем сегодня.
Что же делать? Прежде всего прозреть: современное российское государство (точнее власть) может многое, но далеко не всё. Необходимо максимально открыть простор для частной инициативы (не путать со спекуляцией и махинациями на рынках и с бюджетом). Важно понять, что силовики (при всём моем уважении) не могут и не должны заменить тех, кто фактически производит ВВП. В лучшем случае они способны закрыть некоторые бреши нерациональных бюджетных трат.
Государство и бизнес — это не противники, а партнёры. Цель государства состоит не в тотальном управлении всеми процессами экономической и социальной жизни, а в создании условий для их общественно полезного развития и поддержания необходимого порядка в стране. Думать и делать иначе, конечно, можно, но тогда мы опять упустим момент, предоставленный нам Историей для глубоких структурных изменений.
Если вспомнить медицинский аналог, то снять симптом очередной «ломки» или синдром абстиненции (воздержания, отказа), конечно, можно, но это отнюдь не полное выздоровление. Пациент вскоре может опять вернуться к предмету своего безудержного влечения. Для каждого больного это, конечно, трагедия. Национальной трагедией может стать для нас и новая попытка возврата к нефтегазовой экономической зависимости.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.