ГЕНИЙ МЕСТА

19 апреля 1686 года родился Василий Никитич Татищев

Владимир МИХАЙЛЮК, исполнительный директор Фонда возрождения историко-культурных традиций им. В. Н. Татищева

Приезжие всегда завидуют пермякам - ах, на каком прекрасном месте стоит город! И действительно, Пермь занимает удивительно счастливое место.

Как известно, свое начало она берет с того времени, когда артиллерии капитан Василий Никитич Татищев (впоследствии - первый русский историк, географ и прочее, прочее) именным указом Петра I был направлен в 1720 году в «Сибирскую губернию на Кунгур» в должности правителя сибирских казенных заводов для сыскания рудных мест и строения домниц, облюбовал место в долине речки Егошиха для закладки медеплавильного завода и в 1723 году построил его до пробной плавки, заложив тем самым первый краеугольный камень в основание будущего города.

Должно быть, в ту майскую субботу 1723 года при закладке завода Василий Никитич с присущей ему подвижностью не раз всходил на крутой речной обрыв, откуда хорошо просматривалась стройка, и прикидывал ее будущее. Он прекрасно понимал, что заводскому поселению Кама станет и колыбелью, и бесплатной стратегической дорогой в большой мир. На ее берегу, в устье Егошихи, в преддверии Сибири, на границе Европы и Азии, рождался форпост, каковому суждено было в освоении края сыграть ведущую роль. И рождался он там, где Кама с ее притоками, бегущими с западного склона Уральского хребта, связывает в один узел весь Урал и соединяет его с Волгой, с центральными и южными областями России.

Завод возводился в точке пересечения двух больших транзитных путей сообщения - Камы и Сибирского тракта, и месту этому предстояло стать «Волжской пристанью Сибири», перевалочным пунктом по обмену грузов между Востоком и Европейской Россией: одни шли на Волгу, другие - по Каме, Чусовой и Сылве за Каменный пояс и дальше гужевым транспортом в Сибирь.

Среди основанных Татищевым городов - Екатеринбурга, Челябинска, Оренбурга, Ставрополя-на-Волге (ныне Тольятти) - Василий Никитич с особой симпатией относился к Егошихе как первенцу своего выбора. Уже будучи отозванным в столицу, он из Петербурга проявлял заботу о Егошихе, вникая в ее нужды, о чем свидетельствует такой документ:

«В прошлом 1723 году декабря 1 дня артиллерии господин капитан Василий Никитич Татищев, который ныне от государственной Берг-коллегии советником при своем письме прислал к содержанию Егошихинских заводов своих собственных денег триста рублей». («Горный журнал», 1828 г., №3).

Всех авторов, писавших когда-либо о Татищеве, буквально изумляло, как в течение короткого времени - за пять с половиной лет - он смог осуществить целый ряд весьма крупных начинаний.

«Этому трудно поверить, если бы на то не было достоверных исторических свидетельств», - писал о нем академик, экономист В. П. Безобразов. Даже если взять во внимание только то, что он сделал в пределах нынешней Пермской области, - и это чрезвычайно много.

В свой первый приезд в Кунгур в 1720 году Василий Никитич собрал рудосыщиков, дал им вознаграждение по два рубля, «чтоб всяк охоту имел», принял их на службу и разослал на поиски новых месторождений. При его содействии были открыты многие сокровища Урала: асбест, мрамор, горный хрусталь, горновой камень, новые залежи медистых песчаников на Мулянке и Егошихе, что дало повод Татищеву строить медеплавильный завод в устье этой реки.

Василий Никитич завел при заводах, как сказали бы теперь, профессионально-технические школы - в Кунгуре, Соликамске, Егошихе. Ко времени его отъезда с Урала в них учились 654 ученика. Он составил инструкцию «О сбережении лесов» и впервые учредил должность лесного объездчика, предложил проект сооружения канала между протоками Камы и Вычегды, известного впоследствии под именем Екатерининского.

Занятый делами службы, Василий Никитич находил время для изучения края, его истории и природы.

Находясь в Кунгуре, он заинтересовался ледяной пещерой и лично сам спускался на канате к подземным озерам, что явствует из его статей, в которых он пришел к выводу, что пустоты созданы водой, тогда как в ту пору существовали другие версии о происхождении пещер. (Их образование связывали с действием подземного огня, землетрясения или всемирного потопа, а в народе называли «ходами зверя мамонта».)

Другой раз по дороге из Уктуса в Кунгур Василий Никитич обратил внимание на сероводородные источники у села Ключи и в специальной записке дал наказ своему помощнику обследовать их для использования в лечебных целях. Теперь там расположен уникальный курорт, которому исполнилось 178 лет.

Во времена Татищева главной государевой дорогой в Сибирь являлся Бабиновский тракт, идущий из Соликамска на Верхотурье, где находился главный таможенный пункт, контролирующий провоз товаров. Но Бабиновский тракт не устраивал многих торговых людей высокой пошлиной - 10% - и тем, что дорога хоть и была короче, проходила по лесисто-болотной местности и весной, осенью, а то и летом после дождей становилась непроезжей. Купцы в силу этих двух причин старались объезжать Верхотурье стороной.

Узнав от жителей Кунгура о тайной дороге, Василий Никитич решил лично обследовать ее. Его путешествие увенчалось двумя весьма важными открытиями, которые будут иметь особое значение. Может быть, тогда, в тот первый раз при переезде через перевал он обратил внимание на то, что реки с Рифейских гор, как они тогда назывались, текут в двух направлениях: одни на запад - в Печору и Каму, другие на восток - в Обь. Стало быть, по всему хребту проходит линия водораздела. Заметил он и разницу в растительном и животном мире. Вероятно, тогда у него и зародилась мысль провести границу между Азией и Европой по Рифейскому хребту. И это не искусственная грань, а естественная.

Горному хребту, называвшемуся в греческих летописях «Гипербореи», «Рифеи», Василий Никитич первым дал родное имя «Урал» (Пояс), и это слово, не имевшее того значения, какое приобрело впоследствии, с легкостью вошло в обиход и стало обозначать богатейший горный край с его несметными сокровищами.

Другое открытие Татищев сделал в самой дороге - она была короче, пересекала меньше рек, в более удобном месте переходила горный перевал и, как потом окажется, пролегала через самые перспективные районы Урала. Будучи в марте 1721 года в Тобольске, Василий Никитич подал сибирскому губернатору князю Черкасскому прошение узаконить негласную дорогу, поскольку «многие не хотят ехать на Верхотурье, проезжают тайно разными путями: и казне убыток, и купцы не без нужды»; и что «купечество же великую себе пользу через оные ближайшие и способнейшие пути получат, от чего пошлины и торг умножатся». Татищева князь поддержал и отправил его ходатайство в Берг-коллегию, но получил отказ.

Сибирский тракт так и останется тайной дорогой еще на 62 года. Однако Василий Никитич продолжал верить: рано или поздно здравый смысл восторжествует, и при возвращении в 1734 году на Урал на свой страх и риск под видом уездной дороги прокладывал ее от Егошихи до Кунгура и далее на Исеть. Только в 1783 году, уже при Пермском наместничестве, 33 года спустя после кончины Татищева сбылась его заветная мечта - Сибирский тракт был признан и узаконен государственным.

Государевы дороги в Сибирь трижды меняли свое направление, но каждый раз они проходили по территории Прикамья. И самой удобной, перспективной, долговечной, а точнее, поистине вечной дорогой в Сибирь стала третья, идущая через Пермь, - Сибирский тракт. Он является продолжением самой красивой улицы - Сибирской, которая берет свое начало от набережной Камы, носящей имя Татищева.

А вот строительство другой татищевской дороги на север Прикамья затянулось на более длительный срок. В Пермском государственном архиве хранится журнал исходящих бумаг Егошихинского горного управления за 1735 год, где регистрировались указы Татищева, многие из которых касались строительства дорог. Вот одна из записей:

«16 апреля 1735 года. Указ лесному надзирателю Антону Пестереву о пропуске его до Соликамска для измерения, описания и назначения дороги».

Василий Никитич начал прокладывать этот гужевой путь, как сказали бы сегодня, методом народной стройки. По его повелению жители деревень и сел, расположенных вблизи трассы, прорубали в тайге просеки, гатили настил на топких местах.

Но ровно через год, с разницей лишь в один день с указом Татищева, точно гром с ясного неба, из Петербурга пришел указ императрицы Анны Иоановны.

Не вникая в суть дела, императрица, возводившая ради забавы ледяные дворцы, в которых играла потешные свадьбы своих шутов, не разрешила Татищеву осуществить его замысел.

И только 262 года спустя, в 1997 году, с окончанием строительства моста через реку Чусовая, эта магистральная трасса, о которой мечтал директор казенных горных заводов, наконец, соединила весь северный край губернии с Пермью. Каким же дальновидным был Василий Никитич, если в осуществлении его замысла Прикамье нуждалось более двух с половиной веков!

НаходЯсь постоянно на государственной службе - военным, дипломатом, правителем уральских и сибирских горных заводов, начальником Оренбургской экспедиции, руководителем Калмыцкой комиссии или астраханским губернатором, Василий Никитич при всем этом, где бы ни был, выкраивал время на изучение краев, их истории и природы, всюду собирал для своих трудов древние рукописи, архивные материалы, народные песни и поверья, осматривал развалины бывших стойбищ и поселений и сумел стать ученым-энциклопедистом, сыгравшим огромную роль в развитии различных отраслей знаний в России. И во многом из того, чем занимался Татищев, он был первым.

Именно он первым в русской науке привлек в качестве исторического источника народную поэзию, проявляя особенный интерес к пословицам, к этим застывшим золотым слиткам народной мудрости, поражающим глубиной художественного наблюдения и тончайшего знания жизни.

В свое время сборник пословиц Татищева готовился к изданию, но опубликован не был. Тем не менее о нем знали собиратели народного творчества. Впоследствии многие пословицы включили в свои сборники И. Снегирев и В. Даль, но оба не упомянули имени опального Татищева, сборник которого не потерял значения и в наши дни, представляя собой богатый фольклорный материал.

Вот несколько народных афоризмов татищевского сборника: «И медведя люди учат», «Не бойся истца, бойся судьи», «Нищета не отнимет ни ума, ни чести», «Войну хорошо слышать, да тяжело видеть».

Созданный в Перми Фонд возрождения историко-культурных традиций им. В. Н. Татищева подготовил татищевский сборник к изданию. Он, надеемся, выйдет в свет в апреле. Возможно, это будет первое в России издание забытой рукописи Василия Никитича. Сборник явится замечательным письменным памятником ему.

Чувство истории вмещает в себя нечто большее, нежели любовь к старине - это чувство нашей общности с теми, кто прошел по земле раньше нас и кто пройдет после. А упомянутая повторяемость произошла с приватизацией, с которой первым в России столкнулся Татищев.

В 1735 году крещеный вогул Степан Чумпин на реке Кушве нашел редчайшее месторождение железа в виде громадной горы высотой 364 метра. А когда Татищев обследовал ее и обнаружил в породе богатое содержание железа, он дал уникальной горе имя Благодать во славу императрицы Анны Иоановны, чье имя в переводе с еврейского языка на русский означает «благодать».

Оценив масштаб открытий, окрыленный удачей, Василий Никитич, чтобы привлечь к делу частные вложения, предложил на базе месторождения, принадлежащего государству, возвести четыре предприятия со смешанным капиталом. Его предложение было принято с энтузиазмом. Еще бы - ведь только открытая добыча руды сулила большую выгоду. Но на великое сокровище Урала позарился алчный курляндский временщик. И с этой целью не отстраняется, а удаляется от горных дел с некоторым почетом Татищев.

10 мая 1737 года Василий Никитич получил указ о том, что в знак монаршей милости он производится в тайные советники и назначается на должность начальника Оренбургской экспедиции, но сибирские заводы остаются в его ведении. И уже в Оренбурге он получил указ, в котором ему повелевалось гору Благодать со всеми заводами и добытой рудой передать генерал-берг-директору фон Шембергу.

По этому поводу академик Безобразов в своем очерке писал:

«Бирон задумал наложить на горные заводы свою тяжелую руку. Для этого он выписал из Саксонии барона Шемберга и под его подставным именем взял казенные заводы к себе в аренду... Явлением чудовищным, даже для того мрачного времени, было соединение в лице Шемберга должности главного начальника всего горного управления и арендатора казенных горных заводов, в числе которых было отдано и только что открытое Татищевым государственное сокровище - гора Благодать. По показаниям Татищева, Бирон и Шемберг успели в два первые года этой аренды похитить у казны 400 тысяч рублей...»

Но Татищев с его железным характером и бесстрашием даже из своего отдаления пытался спасти от разорения горное дело Урала, продолжая скрытую борьбу с Бироном, а тот не переставал преследовать его. Если ему не удалось казнить Василия Никитича по делу Волынского, то только благодаря заступничеству императрицы, которой он оказал весьма важную услугу при ее воцарении. Однако при помощи грязных интриг и доносов временщик нашел повод, чтобы сместить Татищева с должности астраханского губернатора и отдать под суд по делу Оренбургской экспедиции.

По злой иронии судьбы случилось так, что Бирон пал и был сослан в Сибирь, а следственная комиссия, созданная им, продолжала вести следствие. Видимо, это и послужило причиной забвения трудов замечательного человека, а предубеждение современников бросило тень и на последующие времена.

Смещенный с должности Татищев доживал свой век в подмосковной деревне Болдино под домашним арестом, где у дверей его дома несли караул солдаты Сенатской роты. Но, несмотря на это, он продолжал трудиться над своей пятитомной историей, географией, философией, сочиняя проекты улучшения экономической и культурной жизни любимого Отечества. Эти проекты он предлагал осуществить без упоминания его имени.

К сожалению, проглядела матушка Россия своего великого и преданного сына. Мы только сейчас начинаем просыпаться от миража.

Ну, а место, которое облюбовал Василий Никитич для Перми, в самом деле оказалось счастливым.

На замечательном месте стоит Пермь, и гению этого места Татищеву в 2003 году она воздвигла памятник. Установлен монумент там, где мог стоять сам Василий Никитич в мае 1723 года.