ГУБЕРНСКИЕ ИНТЕЛЛИГЕНТЫ

Общество «Арабеск» продолжает свою издательскую программу, выпуская книги, зачастую далекие от балетной тематики

На днях увидели свет еще две брошюры: в серии «Именитые граждане Перми» вышло исследование журналиста Геннадия Бурцева «Пермский пленник, или Житие и стихи В. Т. Феонова» — о местном поэте–сатирике начала XIX века, а также внесерийный путеводитель «Дягилевы в Перми. Памятные места» Евгения Субботина и Владимира Дылдина.

Сразу нужно отметить, что поддержку этому издательскому проекту оказало АО «Пермтурист»: прозорливая Ирина Буркацкая всячески пестует местные краеведческие начинания, ее корпоративная политика удачно сочетает просветительское начало и меркантильные интересы бизнеса.

В последнем издании собрана информация о зданиях и городских уголках, так или иначе связанных с фамилией знаменитых пермских интеллигентов, но эти по–архивному сухие сведения оживлены уместными цитатами из мемуаров современников. Еще одна заслуга книги — ее авторы поработали с метрическими записями пермских церквей, уточнив биографические данные Дягилевых (а практически во всех публикациях о семье пермских интеллигентов содержатся генеалогические ошибки, даже семейный архив Дягилевых, хранящийся в Пушкинском доме, не был от них свободен — а все потому, что к метрикам доселе никто не обращался).

Имя поэта Василия Феонова в последнее время вышло из тени. Известно, что он был автором эпитафии на саркофаге участника Бородинской битвы майора Теплова, в память впечаталась его эпиграмма на губернатора Тюфяева:

«Ах, Граль, Как жаль,Что мало знаешь ты людей:

Пиявки ставишь там, где надо ставить змей!».

Врач Федор Христофорович Граль (памятник которому теперь хотят установить у пермской городской больницы №2) как–то пришел к больному Феонову и извинился за опоздание: мол, ездил к губернатору ставить пиявки. Тут–то поэт и разразился незабываемым злым экспромтом.

Вообще, Феонов был идейно близок самым радикальным декабристам. На языке даже вертится словечко «отморозок», по крайней мере, поэт был лишен чувства самосохранения, он совершенно откровенно, в лицо издевался — и весьма зло — над сильными мира сего, включая свое непосредственное гимназическое начальство.

Автор книги доказывает, что сатира «К лицемеру», опубликованная в «Вестнике Европы», имела своим адресатом не Тюфяева и даже не епископа Дионисия, а самого императора Александра I. Сегодня трудно представить, чтоб в Перми появился даровитый поэт (а творчество Феонова вызывало интерес у Пушкина), чье перо держало бы в страхе казнокрадов–чиновников, доводило до публичного неистовства губернатора, единой стихотворной строфой сводило на нет благостный политический пиар власть предержащих. Можно сказать, бесстрашный сатирик заменял собой несуществовавшие в ту пору СМИ и ОБЭП. Да и сегодняшние эти институции не идут ни в какое сравнение с влиянием одного–единственного «анфан террибля», чье имя теперь неизгладимо внедрено в местную культурно–историческую реальность капитальным трудом Геннадия Бурцева.