ДЖАЗ НА РАСПУТЬЕ

В Перми джаз есть, но он обладает настолько низким иммунитетом к рыночной экономике, что старается не высовываться лишний раз за пределы творческой лаборатории.

Местный джаз — это андеграунд. Группы репетируют на квартирах музыкантов, на публике показываются крайне редко. Джазовая ниша в Перми не освоена. А обделенный зритель нутром чует, что джаз где–то есть, но вот где?

30 лет назад джаз в Перми процве тал — дворцы культуры, танцевальные площадки, парки — везде играли джаз–бэнды. Было очень много музыкантов, в том числе духовиков. С 1970–х годов начался бесконтрольный процесс вырождения джаза. На сегодняшний день джазменов в городе можно в буквальном смысле пересчитать по пальцам: квартет Олега Рязанова, квинтет Владимира Венцлавовича плюс пара–тройка «одиночек». Стоят два вопроса масштаба Чернышевского: что делать и кто виноват в том, что пермский джаз можно заносить в «Красную книгу»?

Владимир ВЕНЦЛАВОВИЧ:

— В 1960–1970 годах джаз был настолько популярен, что оркестры играли даже в кинотеатрах перед сеансами. На вечерние фильмы пускали только взрослых, и мне, тогда еще пацану, приходилось напихивать бумагу в валенки, чтобы казаться выше и чтобы меня пропустили внутрь. Мне не нужен был фильм — я шел слушать музыку. Позже, когда бэнды перекочевали в рестораны, музыканты слушали джаз на радиостанции «Голос Америки» с 1 до 2 часов ночи, и на следующий вечер уже играли то же самое в ресторанах «Кама», «Прикамье», «Отдых», «Урал». Каждый вечер звучал живой джаз!

Елена СУНЦОВА, вокалистка «Джаз–квинтета Владимира Венцлавовича»:

— Тогда мало кто знал английский язык, но так хотели исполнять джаз, что пели на так называемом «англопонте». Они подражали западным певцам, пели на слух. Русскоязычному слушателю казалось, что звучит настоящий блюз! Конечно, сейчас этот номер не пройдет — нужно петь на языке оригинала.

Среди самых известных джазменов того времени нынешние выделяют имена Сергея Додогорского, Виктора Акинфиева, Евгения Манцырина, Валерия Протасевича (открывшего в 1987 году первый «джаз–клуб»), Валерия Пичкалева. Культовая фигура — Генрих Терпиловский. Некоторых из них уже нет в живых, кое–кто по объяснимым причинам ушел из профессиональной музыки, единицы продолжают играть (например, Юрий Линьков, Валерий Сухорослов, Валерий и Александр Протасевичи). Есть те, кто продолжает собирать вокруг себя коллективы, среди них — Владимир Венцлавович (среди друзей — Венц), а также Олег Рязанов (Рязан). О них коллеги говорят так: «Они — мэтры пермского джаза, лучшие его фигуры». На что каждый из них усмехается: «Ну какой я мэтр?!»

Есть такая российская народная забава — сравнивать. Вот и Рязанова–Венцлавовича пытаются сопоставить. Но только те, кто от джаза далек. «Их невозможно сравнить — они как два кита разных видов», — говорят музыканты. В политическом перекладе получится, что Венцлавович, исполняющий классический джаз, — консерватор, а Рязанов, тяготеющий к более современным формам, — реформатор. Они не конкуренты, оба — авторитеты в музыке, у каждого свой зритель в зависимости от предпочтений. Тот и другой выразили готовность сыграть вместе, «если концерт будет подразумевать два рояля».

Рязанов и Венцлавович — свидетели истории пермского джаза. Оба согласны, что такой период, как «гонения на джаз» имел место, но у каждого из них своя версия этого временного отрезка. Олег Рязанов убежден, что джаз искореняли при Сталине: «Тогда эту музыку называли антисоветской, разгибали саксофоны». Владимир Венцлавович считает, что джаз запрещали в 1975 году: «Нам приходилось идти на ухищрения, лишь бы продолжать играть. Например, исполняли западную мелодию, а объявляли: «Композитор Саульский», ну и названия придумывали какие попало, лишь бы на русском, например, «Ветерок в пустыне». О вокале, конечно, не было и речи».

Кстати, гонения на джаз не означали джазовый спад: регресс начался с 1980–х.

Олег РЯЗАНОВ:

— Ряды джазовых музыкантов резко сократились с изобретением синтезатора. На моей памяти первый синтезатор появился в Перми в 1980 году. Инструмент практически сделал безработными 90% музыкантов, особенно духовиков. Клавишники превратились в «программистов». Владельцы ресторанов, где выступали группы, сразу поняли выгоду: им уже не нужно было платить нескольким исполнителям — только одному. Тот приносил синтезатор, заряжал простенький аккомпанемент и пел под «минусовку». Это было интересно, когда было экзотикой: все осваивали новые звуки (в том числе слушатели). А теперь эта игрушечная музыка «для ног» приелась.

В разговоре выяснилось, что для настоящего джаза синтезатор — это смерть. «Электронный звук — он выверенный, просчитанный, холодный, всегда одинаковый, а любая эмоция — естественная, неровная. Для джаза нужны «неровности», свободное купание в ритме, отклонение от него», — говорит Рязанов.

Владимир ВЕНЦЛАВОВИЧ:

— До 1980–х музыкально–материальная база подпитывалась. После музыканты ушли на рынок. Многие там и остались. Джаз начал вырождаться — на смену человеческому труду пришел синтезатор. И «живой» звук стал редкостью.

Елена СУНЦОВА:

— «Электронщина» всем опостылела. Этим и объясняется возрождение интереса публики к джазовым клубам. Джаз — это по–настоящему живая музыка.

Создание джаз–клуба в Перми уже не кажется утопией. Идея создать нечто подобное нарисовалась на посиделках, когда бизнесмену Анатолию Тетерину друзья задали вопрос: «А слабо тебе организовать вечер джаза?» Как выяснилось, не слабо. Занимаясь джазом как хобби, Тетерин является большим ценителем музыки, знаком с пермскими музыкантами и... людьми, которые способны поддержать выступления материально. Его компаньон Ирина Петрикевич также способствует джазовому возрождению.

Анатолий ТЕТЕРИН, организатор вечеров «Не только джаз»:

— Было проведено три концерта. Можно считать, что идея удалась. Теперь есть мысль о том, чтобы перенести место встречи из малого зала драмтеатра в Театр кукол. Его директор Игорь Тернавский сам очень любит джаз и поддерживает мысль о создании джаз–клуба. К нему присоединяются архитекторы Сергей Шамарин и Михаил Футлик. Они тоже хотят видеть в Перми «дом джаза».

Музыкантов перспектива создания клуба радует. Для них это возможность регулярно выступать публично, совершенствовать исполнительское мастерство. «Мы ставим две цели: чтобы джазмены выступали и получали удовольствие», — говорит Тетерин. Кажется, так мало, а для исполнителей это целое событие: они неделями репетируют, волнуются, и неспроста. В основном для ежедневного зарабатывания денег им приходится играть «попсу» (которая не греет им душу даже в джазовой обработке), настраивать инструменты на квартирах клиентов, давать частные уроки и заниматься прочей, извините, ерундой. Вместо того, чтобы только творить.

«Я не знаю ни одного джазмена в Перми, который бы зарабатывал только музыкой», — признается Венцлавович.

«Я отказываюсь от записи дисков в студии, хотя мне не раз предлагали, потому что для этого нужно бросить работу, за которую платят», — говорит Рязанов.

Джазмен в России меньше, чем джазмен... И это при том, что есть внутренний потенциал и несмотря ни на что — желание продолжать.

Джазовая традиция рискует прерваться. Во–первых, потому, что джазу в Перми учат, но выпускники отделения «Музыкальное искусство эстрады и джаза» — штучный товар. На четвертый вечер джаза (который Тетерин обещает провести в начале апреля) хотели пригласить начинающих джазовых исполнителей. Поискали, поаукали. Среди обещающего «молодняка» Олег Рязанов назвал своего ученика Павла Стародубцева и Ивана Черткова. Зрителю новые имена пока неизвестны. «Конечно, это концерт на свой страх и риск, — делится организатор. — Неизвестно, будет ли выход молодых провалом или успехом. Даже не знаем, открывать ими вечер или на «десерт» подавать». Одно очевидно: малочисленнее от этого дебюта пермский джаз не станет. А «старики» придут посмотреть на «зеленых».

Иссякает местный джаз и в силу географических причин — переезжают кадры. Вероятно, Олег Рязанов уедет в сентябре в Москву. «Сам–то я стар для экспериментов, — говорит он, — я из–за дочки еду». Оказалось, что 12–летняя Тая Рязанова — самый настоящий вундеркинд. Талант определили в Центральную музыкальную школу (Москва), затем ей уготована консерватория. Сразу двумя гениями в Перми станет меньше.

Есть у «болезни» джаза и финансовые причины. «Лицо» горнолыжного спорта России — президент Владимир Путин, «лицо» пермского автоспорта — губернатор Юрий Трутнев и т. д. Как получилось, что джаз с 30–летней традицией до сих пор без «лица»? Странно, что ниша не занята. «Кто будет «лицом» пермского джаза?» — этим вопросом задаются поклонники. Обидно за них, ценителей, зрителей, обидно за нас, город с такой культурой — мы ходим на концерты гастролеров, платим за звуки приезжих звезд Голощекина, Гроховского, Крамера.

Пермские музыканты продолжают надеяться на то, что джазовый клуб все–таки откроется. Они уже представляют «аллею джазовых звезд» перед Театром кукол, столики в фойе, уютные лампы, себя, исполняющих на сцене то, что всегда хотели. Им немного нужно — джазовый вечер раз в месяц или реже: «Джаз должен быть дозирован». А все остальное время они готовы репетировать, потому что это им дороже всего. Они, кстати, будут продолжать, даже если никакого клуба не будет. Просто этого никто не увидит, не услышит, не купит в записи. Есть опасность того, что джаз станет легендой, которая проживет еще с двумя поколениями и забудется. Вымрет каста людей, говорящих через музыку.

Олег РЯЗАНОВ:

— Джаз — некоммерческая музыка, и на нем не зарабатывают даже за границей. Но я никогда не откажусь от джаза.

Анатолий ТЕТЕРИН:

— Я не вижу перспектив джаза в Перми, но не перестану организовывать концерты, пока могу.

Владимир ВЕНЦЛАВОВИЧ, Елена СУНЦОВА:

— Сейчас наблюдается подъем интереса к джазу в городе. Люди начали тянуться к нему. И он выходит. И если он будет востребован, он будет развиваться.

Джаз высунул нос из андеграунда. Он или выйдет на поверхность, или вновь юркнет в катакомбы. Мы — очевидцы события.