МАНГА ДЛЯ КИНОЭСТЕТОВ

...Из–под очков молодого человека обильно текли слезы. Он судорожно глотал то остывшее 15–градусное сакэ, то зеленый чай, пытаясь унять полыхающий во рту Везувий. Наш–то репортер, как увидел на толстенной деревянной плашке, заменяющей фуршетную тарелку, рядом с копченым угрем и цилиндриками прессованной рисовой каши этот подозрительный комочек пасты ярко–малахитового цвета, так принюхался сперва. И сразу решил: японской горчицей злоупотреблять не стоит.

Дегустацией блюд экзотической кухни открылся в киносалоне «Премьер» фестиваль японского анимационного кино. Да, широко распростерла островная империя щупальца своей национально–культурной экспансии, через всю Сибирь дотянулись они до скромного уральского города.

Теперь у нас не только японский ресторан имеется, но и организованная группа поклонников манги, которая обзавелась прикидами типичных персонажей анимэ (явно не сами шили, экспортное прет–а–порте от индустрии развлечений страны Восходящего солнца) и учинили пантомиму, в которой смешались агрессивная эстетика киборгов и безумные грезы Гумберта Гумберта, без провокативного лизания крупного чупа–чупса дело не обошлось.

То, что японская анимация — это далеко не всегда высокие красные лакированные сапожки, влажные очи в пол–лица и прочие аксессуары нимфеточного эротизма, лучше всего доказывает фестивальный фильм «Волчья стая». В принципе, его создателям проще было снять традиционную игровую ленту, павильонно–натурную, с участием актеров и при минимуме спецэффектов, но они предпочли свою историю нарисовать. Хоть выбор ракурсов, имитация наездов–отъездов камеры, характер монтажа заимствованы из арсеналов многобюджетного игрового голливудского кино. Но ведь азиаты предпочитают кушать палочками, хоть ложкой, по нашему мнению, много удобнее — так почему мы должны упрекать японцев за почти национальную тягу к мультикам?

Трудно, впрочем, назвать милым детским словом «мультик» жестокий политический триллер в обертке альтернативной фантастики и со сладкой начинкой мелодрамы. В фильме история послевоенной Японии покатилась несколько по иным рельсам: трудности «периода реконструкции» привели к запрету оппозиционных партий (понимай: левых и крайне правых), которые немедленно объединились в тайную организацию с намекающим названием «Секта» (привет, Секу Асахара!) и перешли к тактике уличных беспорядков и террористических акций.

Не только ребенку, но и подростку трудно будет воспринять взрослую политическую логику, в соответствии с которой власти для усмирения бунтующих, дабы не усиливать влияние армии и полиции, прибегли к созданию третьей силы. Был сформирован мобильный отряд суперспецназа, вооруженный не полицейскими газовыми стрелялками, а электропулеметами. Сей эскадрон смерти, конечно, не сумел установить в стране режим согласия и примирения, зато сам сделался весомым политическим «ферзем», и часть государственных мужей, опирающихся на контрразведку, решили разыграть провокационный гамбит, чтобы этого ферзя с доски снять. Одному из героических спецназовцев подсовывают очаровательную барышню (в возрасте, естественно, Сейлормун, только без матроски), перевербованную террористку. Если предъявить общественному мнению связь бомбистки с борцом против преступности, то это может стать поводом для роспуска спецназа.

Но внутри отряда к тому времени образовалось тайное ядро, ведущее контригру — эта самая «Волчья стая». В итоге рыбак, закинувший провокационную наживку, сам становится жертвой слишком зубастого улова.

Это — только сюжетная канва, достаточно затейливая, но все же узкожанровая. А создатели фильма ведут со зрителем собственную игру. С чего бы триллеру обрастать длиннотами в духе Куросавы? И не напоминает ли чередование текучего движения природных стихий с ландшафтно–портретной статикой излюбленный прием Тарковского? Мультипликационный фильм явно ностальгирует по эпохе неореализма, подробно задерживаясь на латунных защелках трамвайных стекол 1950–х годов, акцентируя медленно кружащуюся на крыше здания карусель. В сценах токийских уличных беспорядков различимы уроки Эйзенштейна из «Стачки».

При этом за пальбой из электропулеметов, интригами политиков, мелодрамой обреченной любви, киноведческими изысками режиссера Окиуры Хироюки проявляется и западная философия проблемы выбора, и по–восточному изысканное исследование причин, процесса и последствий потери личностью человеческой природы. Это вам не «два в одном», в мультипликационном флаконе «Волчьей стаи» ингредиентов столько, что порой испытываешь растерянность. Особенно, если приходишь на сеанс киноманги, составив о ней впечатление по «Покемону».

Этак недолго и в японской горчице научиться находить деликатесные оттенки послевкусий.