ПОДАРОК ИВАНА ГРОЗНОГО

Вернется ли к соликамцам местночтимая икона?

Самое начало истории Соликамска вызывало опасения, что этому крайнему восточному форпосту Руси суждено «быть пусту»: уж больно катастрофичен оказался для него XVI век. Набег, пожар, резня — и немногочисленные уцелевшие жители начинают заново отстраиваться на смертельно опасном пятачке, потому как соль — это стратегический государственный ресурс. Но, наверное, был еще некий фактор, удерживающий колонизировавших Верхнекамье русских от того, чтобы не разбежаться, не покинуть гибельную местность.

Судьба, предопределение — столь же существенны в цивилизационной динамике, как и свобода воли, и они, похоже, в XV и XVI веках подчиняли себе эту свободу, превращая в осознанную необходимость. Хотя, конечно, можно объяснить самоубийственную настырность прародителей нынешних соликамцев «авосем» исторического оптимизма или национальной привычкой возвращаться на пепелище и заново браться за сизифовы экзистенциальные труды.

Самым первым из запечатленных летописями оказался удар сибирских племен, «осколков» Золотой Орды. В 1505 году Кулук–Салтан «напал и вывел русских и пермяков и посекл». Самым страшным — набег орды ногайской, 1547 года, когда город был уничтожен полностью, погибло 886 человек (почти все население). Вот тогда предельно обострился вопрос «быть или не быть».

Ответ почему–то оказался совершенно алогичным, самоубийственным — остались, отстроились. Ах, вам мало? 1581–й, нашествие Пелымского князя Кихека. Но... Кихек сумел взять только посад — торгово–промышленную часть города вне крепостной стены — и пожег окрестные села. Опять «людей множество побиша», но Соль Камская на этот раз устояла.

И с того момента в Соликамске жить стало лучше и веселей. Богатели соляные промыслы, развивались ремесла, деньжат скапливалось столько, что соборы строили непременно парами: летний и зимний. Крестьянин Артюшка Бабинов разведал более короткий — 200 верст против прежних 2000 — путь в Сибирь. А вскоре Соликамск сделался центром воеводства, обойдя в конкурентном споре Строгановские верхнекамские имения. Даже с возвышением Кунгура, а потом и Перми, Соликамск оставался «не последней спицей в колесе» губернского коловращения.

Потом начался не то чтоб упадок, но древний город попал в тень молодых Березников, и теперь всероссийски известен «Белым лебедем», а уж во вторую очередь — умопомрачительной красотой центрального архитектурного ансамбля, магниевым заводом и «Соликамскбумпромом». Иностранные визитеры, в последнее время все чаще возвращающиеся сюда по натоптанной когда–то экскурсионной дорожке, самые яркие впечатления вывозят не от Троицкого собора или церкви Богоявления, а от дощатого сортира–«скворечника» подле воеводского дома (1688 год — дом, а не сортир). Сей общедоступный элемент туристической инфраструктуры просто не обойти, когда приспичит, потому как прочие, даже «коммерческие», нужники накрепко и без комментариев затворены, аки крепостные врата в ожидании Кихека.

Заглядывают к репортеру «Компаньона» гости из Соликамска, и когда репортер начинает вслух мечтать, что вот бы хорошо вновь к вам приехать и насладиться древностями, гости со смиренной печалью предупреждают: у нас уголовники по улицам ходят.

...Первый же разговор, невольно подслушанный в забегаловке у автовокзала: «Мой отец, когда вторую «десятку» отмотал, взял в руки гитару и говорит — «А пальцы еще помнят!..»

Иногда кажется, что соликамцы взяли обязательство жить, трудиться и бороться под лозунгом «Каждая магазинная витрина должна быть разбита», современные небьющиеся стекла несут на себе следы совсем уж остервенелых попыток доказать приоритет своего «я» над вызывающей прочностью импортных технологий. Оконные проемы разоренного Крестовоздвиженского храма едва выглядывают поверх непроходимых сугробов. И назойливо маячит крашеный под золото миниатюрный Ильич на каком–то железном ящике вместо постамента, как и ...дцать лет назад пытаясь заслонить чудную соборную колокольню.

Давайте попытаемся обозначить исторические вехи, в пределах которых Соликамск пребывал в силе и славе. Начало возвышения — середина XVI века, как раз между катастрофическим набегом ногайцев и более–менее удачным отбитием князя Пелымского (это оказалась последняя попытка разорения края). Другая веха, обозначившая кризис — не то чтоб в экономическом или административном смысле, а в части исторической памятливости и заслуженного местного патриотизма — это, пожалуй, 1920–е годы.

Обе эти вехи оказались отмечены событиями, связанными с одним и тем же предметом. Невзирая на возможные обвинения в склонности к мистике, назовем этот предмет: складень с житием Николая Чудотворца. По легендам, весьма основательно, хоть и косвенно подтверждаемым разными редакциями «Соликамского летописца», а также «Церковно–историческим и археологическим описанием города Соликамска» протоиерея Александра Луканина (1882 год), эта икона была подарена соликамцам самим Иваном Грозным.

Почти четыре столетия она считалась самой ценной реликвией города, заступницей от нападений и разорений. Ее, местночтимую чудотворную, спасали от пожаров, не раз бушевавших в деревянном Соликамске. С появлением каменных храмов содержали поочередно то в летнем Троицком соборе, то в зимнем Крестовоздвиженском. Долгими десятилетиями, если не веками, ее носили во главе крестных ходов «на девятую пятницу по Пасхе». Был такой главный местный праздник.

Дело в том, что ногайцы уничтожили город 25 мая 1547 года, но захватчики не двинулись грабить и жечь дальше, а, противу своих кочевых привычек, задержались еще на 5 дней. Видимо, пытались выловить убежавшие в окрестные леса мизерные остатки горожан — стало быть, выжившие не просто отсиживались в чащобах, но сумели организоваться для партизанских по тактике «акций мести». Наконец, 30 мая подошла небольшая Чердынско–Искорская рать, и совместными усилиями ногайцев отогнали от пепелища.

30 мая в тот год выпало на 9–ю пятницу после Пасхи. В памяти соликамцев этот день остался своеобразным «днем победы», «избавлением чудесным», точкой отсчета для безопасного роста города и закономерного усиления его экономической роли и административного значения. Вот и стали «девятые пятницы по Пасхе» главными городскими праздниками, сопровождавшимися крестными ходами, во время которых Соликамск обносили иконой Николая Чудотворца.

Как царская икона попала в далекий от Москвы городок? Пытаясь определиться с предельно обостренной чудовищной ногайской резней дилеммой «быть или не быть», выжившие соликамцы решили обратиться за помощью к Ивану IV. Работники соликамского краеведческого музея даже вычислили (опять–таки косвенным, но плодотворным методом «исключения маловероятного»), кто именно из горожан организовал лесную «партизанщину», а потом сформулировал тезис «так дальше жить нельзя» и выдвинул идею отправиться к Ивану Васильевичу с челобитной о помощи. Этот человек здраво рассудил, что городу нужна постоянная вооруженная сила. Но до Москвы далеко... Однако в 1552 году Грозный сам придвинулся к нашим краям: осаждал Казань. Туда–то и добрались соликамские ходоки. Иван 1V их выслушал, но «поелику царь стоит под Казанью с войском и из оного выделить не может», то в качестве ободряющего и не слишком обременительного для себя жеста он одарил ходоков иконой–складнем. Мол, она охранит город от набегов. Кроме как из своей походной церкви, он эту икону ниоткуда больше изъять не мог. А на осаду Казани взять написанную недавно, «ненамоленную» икону он вряд ли решился бы. Так что датировка — как минимум 40–е годы XVI века.

Вообще–то на девятую пятницу по Пасхе никаких церковных праздников не выпадает, поводов для крестного хода не имеется, и соликамскую традицию сперва пресекла местная епархия. Трудно сказать, когда был наложен запрет, где–то в начале XVIII века, вот сняли его точно известно когда — в 1718 году. Вскоре после того, как экономическая активность в крае начала перемещаться к югу.

Город перестали ежегодно обносить «Николаем Чудотворцем» — и тут же прозвучал кризисный «звоночек». Традицию восстановили — и Соликамск еще долгое время административно главенствовал над фактическим лидером — Кунгуром.

А какой период мы интуитивно ощущаем, как начало безнадежной провинциализации великолепного когда–то города? 20–е годы минувшего века?

Советская власть, само собой, наложила запрет на крестные ходы. В 1929 году Троицкий собор был закрыт, его иконостас сожжен, фрески соскоблены, утварь разворована, а остатки переданы в музей (само собой, для антирелигиозной пропаганды). Но складень с житием Николая Чудотворца, хоть и не появлялся на белый свет, все же с музейной бережностью сохранялся, и малость отошедшие от угара воинствующего безбожия соликамцы уже осознавали хотя бы историческую уникальность своего достояния: представьте, эту нашу икону держал в руках сам Иван Грозный!

В 1965 году легендарный складень (вместе с «Богоявлением» и «Деисусом с припадающими») увезли в Москву, в музей им. Рублева на реставрацию и временное (3 года) хранение. С концами...

На письма–требования о возврате, коими соликамские музейщики бомбардировали «рублевцев» с 1968 по 2002 годы, москвичи просто никак не реагировали. Ольга Лебедева, нынешний директор соликамского краеведческого, бывая в первопрестольной, несколько раз созванивалась с директором музея им. Рублева (он в ранге научного сотрудника как раз в 1965 году и увозил соликамские раритеты), но в назначенное время того на месте не оказывалось.

Соликамского Николая «рублевцы» в 1965 году датировали XVII веком — похоже, как раз для того, чтобы потом не вернуть. Разница в век тут только для невежды несущественна, на самом деле между XVI и XVII проходит рубеж, отделяющий древний стиль иконописи от стиля московского, сформированного мастерами Оружейной палаты. Написано веком позже — значит, не такой уж раритет, нечего копья ломать. На руку москвичам и версия, будто бы подлинная икона все–таки сгорела в одном из пожаров, а мы сейчас имеем дело со списком–копией.

Думается, если б не лежал на складне легендарный отсвет личности первого российского самодержца, музей им. Рублева не стал всеми силами удерживать «Николая Чудотворца» в своих фондах. Но для Соликамска важно даже не то, что икона получена «из рук в руки» от Ивана Грозного, хотя и это, конечно, впечатляет и завораживает. Реликвия эта — некая фундаментальна опора для всего бывшего и будущего существования этого верхнекамского города. Лишившись ее, Соликамск претерпел катастрофический ущерб, не меньший, чем в свое время от ногайцев или Кулук–Салтана.

РазумеетсЯ, это ущерб незримый, потрясение, наверное, даже прошло незамеченным для подавляющего большинства соликамских жителей. Просто был дан старт медленному распаду всех соединительных начал, которые превращали город в нечто большее, чем просто совокупность построек и народонаселения. Разрушительный процесс сейчас дошел до стадии потери горожанами самоуважения, при которой допустимо лупцевать витрины и соглашаться на статус «отстойника» окрестных зон.

И никакой мистики в нашем сюжете не присутствует. Представьте, что немцам удалось невосстановимо разбомбить Василия Блаженного. Что Питер потерял Остромирово евангелие. А Россия лишилась иконы Владимирской богоматери. Представили? Когда из самой глубины народной жизни выдергивается ее сердцевинный нерв, ничего хорошего в будущем ждать не приходится, еще неизвестно, уплатили ли мы уже цивилизационную пеню за потерю богоматери Казанской, за сгоревший список «Слова о полку Игореве».

Конечно, усилиями одних только соликамских музейных работников «Николай Чудотворец» не вернется, необходимо задействовать самые весомые пермские «фигуры влияния» в московских сферах (и, похоже, движения в нужном направлении эти фигуры уже начинают предпринимать). Но сама по себе реституция не окажется очередным «чудесным избавлением», вырванный замковый камень еще нужно умудриться вживить в прежнюю кладку.

Этим летом, в очередную девятую пятницу по Пасхе, в Соликамске собираются отпраздновать «390–летие воеводства». Будет театрализованное представление с приездом «воеводы», отражением «набега». Воеводский дом надеются успеть к нужной дате отреставрировать. А соседствующее с ним старинное здание планируют отдать в аренду местным предпринимателям с тем, чтобы они обустроили здесь хоть сколько–нибудь «звездочную» гостиницу.

Действительно, туристическую инфраструктуру соликамским властям пора восстанавливать. А новому и деятельному владыке Иринарху — обратить внимание на пребывающий в разорении Крестовоздвиженский храм. Вот его восстановление стало б настоящим подвижничеством, объединяющим и священнослужителей, и местную паству, и прочих не вполне воцерковленных соликамских мирян.

Ежели «Николай Чудотворец» вернется как раз к затеваемому празднику, то икону с крестным ходом опять пронесут по Соликамску, как бы публично замыкая разорванное звено, скреплявшее настоящее с прошлым и будущим. Все–таки надежда и вера насущно необходимы соликамцам, нужен тот самый исторический оптимизм, пусть даже с опорой на «авось», который позволил пращурам претерпеть многие беды, но с места предопределенного не уйти.