НАРКОМАНИЯ: ИЛЛЮЗИИ И РЕАЛЬНОСТЬ

— Можно ли утверждать, что проблема наркомании сегодня более страшна и неотложна, чем другие?

Н. Б.: Этот порок охватывает очень большую часть молодого поколения. На сегодня в группе риска практически все подростки. Складывается впечатление, что проблема приобретает тотальный характер. А такие события очень трудно держать под контролем.

Л. Х.: Да. Потому что наркомания — это проблема, прежде всего, подростков и детей. И чем дальше, тем больше эта волна захлестывает. Это проблема нашего будущего. И проблема эта не нова, просто раньше мы не знали о ее существовании, вернее, были недостаточно информированы. Можно сказать, что в последние годы наркомания выходит на первый план и становится неожиданной проблемой. В страну идет большой поток наркотиков, большое количество заболевших (ведь наркомания — это не что иное, как болезнь), а мы с решениями этой проблемы за развитием событий явно не успеваем.

— Наркомания — это социальная проблема или проблема здравоохранения?

Л. Х.: Здравоохранение не готово к тому, что происходит сейчас. Большой процент наркопотребителей — малое количество стационаров, где можно их лечить, оказывать им помощь в критической для них ситуации. Эта проблема вышла на первый план буквально в последние лет пять. Пошел массовый поток больных, и врачи столкнулись с тем, что таких пациентов трудно лечить. Есть опыт зарубежных коллег. В Европе практикуется метадоновая программа. Больного в медицинских условиях переводят с сильного наркотика /героина/ на более слабый /метадон/. Это дает положительные результаты. У нас же применение такой программы невозможно из-за экономических соображений. Для государственной медицины это слишком дорого. Мы вынуждены лечить другими способами, более тяжелыми для пациента. Кроме того, не существует определенной программы. Все приходится испытывать, проверять эффективность на практике. Стараемся разрабатывать что-то новое… Но ведь нельзя все сваливать на здравоохранение, потому что в той же степени это проблема и социальная. Сейчас очень большой процент наркопотребителей — молодежь. Причем, если раньше начинали употреблять наркотики в возрасте 17-18 лет , то сейчас — в 13-14 лет, а бывает и раньше. Наркоманы «молодеют» год от года.

Н. Б.: Я как экономист думаю, что это проблема социальная. И она прежде всего зависит от организации общества. Общество, ориентированное на благополучие человека, на здоровый образ жизни, имеет все предпосылки для эффективного решения подобных проблем. В этом случае и здравоохранение, и правоохранительные органы будут соответствующим образом настроены государством. На сегодня ситуация в России в целом, и в Пермской области в частности, на мой взгляд, совершенно иная.

Кажется, что власти боятся этой проблемы и не знают, как с ней бороться. Общество также недостаточно информировано. Прежде всего, это касается информации об имеющихся конкретных методах и программах борьбы с наркотиками. Люди боятся наркотиков и сторонятся всякой информации о них. Наши предки боялись называть по имени нечистую силу. Как бы она на зов не явилась. То же происходит с наркотиками. Лучше промолчать, более того, не думать о них. Может, беда и обойдет стороной. Власти в этом направлении идут навстречу избирателям, информируют мало и неохотно. Работать за кулисами кажется легче. И мы до сих пор не знаем, кто в нашей области отвечает за борьбу с наркоманией. Мы знаем по именам всех, кто должен следить за чистотой на улицах нашего города и кому предъявлять претензии в случае, если город не будет убран. А кто ответственен за решение проблемы наркомании в нашем городе? Главный нарколог? Я думаю, что здравоохранение занимается только лечением, то есть борется с последствиями, и частично профилактикой. Правоохранительные органы также заявляют, что это «не их» участок. Проконтролировать действия властей в этой области невозможно еще и потому, что в нашем городе нет сколько-нибудь внятной программы по борьбе с наркотиками.

Между тем, система распространения наркотиков имеет очень структурированный и организованный характер. Судите сами: уже три года героин имеет на рынке одну цену (если я не ошибаюсь, она составляет 600 рублей за грамм), а отсутствие ценовых колебаний говорит о том, что рынок полностью сбалансирован по спросу и предложению. В учебниках по экономике утверждается, что такой рынок характеризуется очень подвижной структурой и хорошими коммуникационными связями. Это хорошо организованный рынок, в котором устранены или нейтрализованы внешние неблагоприятные факторы. А ведь речь идет о преступной деятельности, о нелегальных оборотах.

Возникает вопрос, кто держит зонтик над торговлей наркотиками в нашем городе?

Наши милицейские начальники время от времени в своих интервью публично обвиняют разных лиц в том, что они-де являются криминальными авторитетами. Что, впрочем, не мешает тем заниматься общественной деятельностью или работать в государственных учреждениях. Но никто никогда не был обвинен в наркоторговле или в содействии наркоторговле. Или таких людей нет, или правоохранительные органы ничего о них не знают, или не хотят с ними ссорится.

— Даже из фильмов известно, что все, кто наживается на наркотиках, образуют мафию, в которой наряду с профессиональными преступниками входят продажные политиканы и купленные полицейские. У нас не так?

Н. Б.: Не могу сказать, где кончается бессилие власти, а где начинается злая сила. Конечно, нельзя утверждать, что власть совсем не предпринимает никаких шагов: в Законодательном собрании области приняли программу по борьбе с наркоманией, выделили деньги. Каковы реальные шаги?

— Можете предложить какие-то конкретные меры?

Н.Б.: Во-первых, все силовые ведомства должны разработать единую и, что важно, гласную программу действий. Мы должны знать, что милиция и ФСБ делают для того, чтобы в область поступало меньше наркотиков. Мы знаем межотраслевой баланс области: сколько ввозится и вывозится продуктов питания, нефтепродуктов и так далее, однако не имеем подобной информации относительно наркотиков. Вероятнее всего, такая информация есть, однако создается впечатление, что используют ее лишь для закрытой статистики. Нам сообщают о частных мероприятиях. Например, часто в милицейских сводках мы слышим, что задержано энное количество героина. А поступило на рынок сколько? Какова емкость рынка? Если бы мы знали, что, к примеру, в январе на рынок поступила одна тонна героина, а в феврале конфискован центнер, значит, сотрудники правоохранительных органов сработали эффективно. Если же у наркоторговцев конфисковали за месяц 50 граммов, значит, наши соловцы и дукалисы в чем-то не дорабатывают. Или местный Мухомор мышей не ловит. Мы же о подобных данных даже понятия не имеем. Мы не знаем, как решается проблема и решается ли она вообще.

Во-вторых, органы здравоохранения должны представить программу развития лечебных учреждений, прямо или косвенно занимающихся проблемами наркомании. Каждый житель Перми и области должен знать, на какую медицинскую помощь он может рассчитывать.

В-третьих, обязательно должна быть программа профилактики — программа по недопущению подрастающего поколения к наркотикам.

— Что же является главным звеном в достижении цели: лечение больных наркоманией, борьба с распространением наркотиков или профилактика?

Л. Х.: Разумеется, только комплексный подход поможет решить проблему.

Н. Б.: Я думаю, что борьба с распространением. Приведу пример. По данным Интерпола, стандартный блок опия-сырца (10 кг) турецкие крестьяне продают примерно за 400 долларов. Сделав из такого блока килограмм чистого героина, его продают уже дельцы во Франции и Италии по 4000 долларов. В Нью-Йорке, где героин стоит в 20 раз дороже золота, получают за уже расфасованные порции от 500 тысяч до миллиона долларов. Можете себе представить, какие барыши обеспечивает наркомафии наркоман?! Бизнес процветает — еще бы, такая прибыль!

Слабое звено в этом преступном бизнесе — розничный наркоторговец. Он обязан быть на виду. От него тянутся нити к оптовым продавцам. За них обычно и тянут полицейские, желающие захватить всю сеть. У нас этого почему-то не происходит. Складывается впечатление, что пермские правоохранительные органы закрывают глаза на эту проблему. Наша милиция, даже отлично зная точки, где торгуют наркотиками, не спешит их ликвидировать.

Л. Х.: Мои пациенты рассказывают много подобных историй. Милиционеры задерживают только тех, кто только что купил себе разовую дозу, игнорируя при этом торговцев, которые, кстати, это знают и даже не пытаются скрыться.

— Почему?

Н. Б.: Не знаю, или боятся, или не умеют, или не видят глубины и широты проблемы, или просто решают свои карьерные задачи. На известной точке гарантированно можно задержать определенное количество наркоманов. Не знаю, платят ли за это премии, но уж точно не ругают. В конце концов, на наркоманов можно списать и квартирные кражи, и уличную преступность. Группа риска — что с нее возьмешь.

— Кто входит в группу риска?

Л. Х.: По большому счету, все подростки. Можно бояться за любого ребенка, даже самого благополучного. Раньше большую часть наркопотребителей составляли люди изначально неблагополучные: из неполных семей, с какими-то личностными конфликтами, с так называемой патологией характера. Ну и определенный процент оставался на исходно здоровых. А сейчас среди наркоманов растет число исходно здоровых. Наркоманом может стать ребенок из вполне благополучной, с хорошим достатком, семьи. А героин — это страшная вещь: одной-двух проб, особенно для тех, кто предрасположен, достаточно для того, чтобы сформировалась зависимость. А с этим бороться очень сложно.

— Каковы методы профилактики наркомании?

Л. Х.: Прежде всего, это работа наркологических диспансеров с населением. В наркологическом диспансере появились «Памятки для родителей», где указаны 10 основных признаков, на основании которых можно заподозрить у ребенка наличие наркомании. Более широкое освещение проблемы в средствах массовой информации, работа в школах — все это необходимо. Школьные психологи должны работать с детьми, выявлять неблагополучных, наблюдать их. Я уже не говорю про семьи, про родителей. К сожалению, не у всех хватает времени на то, чтобы наблюдать за собственным чадом. В моей практике были случаи, когда родители замечали, что у ребенка есть проблемы только тогда, когда он уже года два как систематически употреблял наркотики. Причину этого я вижу только в одном — в дефиците информации.

— По каким признакам можно обнаружить, что ребенок употребляет наркотики? Что делать в таких случаях?

Л. Х.: Определить, принимает ли подросток наркотики нелегко, но можно. Перемены в его поведении и в нем самом видны уже в первые недели его нового увлечения. Вовремя их обнаружив, родители могут практически спасти жизнь своему ребенку. Вот некоторые признаки: агрессивное, взвинченное настроение или резкие изменения в поведении, ребенок начинает носить одежду только с длинным рукавом вне зависимости от погоды, у него расширены зрачки, в доме могут начать пропадать деньги и вещи. В случае, если у вас появились подозрения, что ваш ребенок наркоман, не нападайте на него с упреками. Попробуйте доверительно поговорить с ним, постарайтесь, чтобы ребенок увидел в вас союзника. Главная ваша задача — наладить с ребенком контакт. Он должен понимать, что необходимо лечение, так как желание пациента лечиться — залог успеха. И обязательно обратитесь к специалисту. В нашем городе существуют лечебные учреждения, в которых вам окажут квалифицированную медицинскую помощь. Не пускайте все на самотек, события в случае с наркотиками всегда уносят только в одну сторону.

— Как у нас лечат наркоманов?

Л. Х.: В лечении существует несколько этапов. Все зависит от того, в каком состоянии пациент обращается за помощью.

Отнятие наркотика вызывает очень тяжелое состояние — абстиненцию («ломку»). Это не только проявление тяжелого физического недомогания (сильнейшие мышечные боли, общая слабость, дрожь, озноб, навязчивое чихание, потливость, усиленное слюноотделение), но и психического (беспокойство, упорная бессонница, раздражительность). Такого больного необходимо лечить только в условиях стационара. Героин — специфический наркотик, который вызывает при длительном применении тяжелые нарушения настроения, приближающиеся к психиатрическим, тяжелым депрессиям, которые бывают при шизофрении, например. Такие состояния нуждаются в лечении и наблюдении, хороших лекарственных препаратах. При грамотном лечении «ломка» проходит довольно быстро — дней 5-7. Это самый первый этап. Дальше — борьба с психологической зависимостью, то есть с желанием употребить наркотик. Эта зависимость очень сильная, не всегда контролируемая, ощущаемая и осознаваемая. Она может проявляться и в замаскированном виде — в виде раздражительности, тревожности, подавленного настроения. Что греха таить, люди в большинстве своем не воспринимают наркоманию как болезнь, а наркоманов как больных людей. В общественном сознании наркоманы сродни преступникам. Такое отношение невероятно осложняет реабилитацию пациентов. А ведь это больные люди. Наркомания — болезнь, причем очень тяжелая и , если не лечить, смертельная.

Уже несколько лет медики вплотную занимаются проблемами наркомании. Постоянно появляются новые разработки, внедряются новые методы лечения. Как, например, стереотоксические операции, смысл которых состоит в том, что у человека разрушают так называемый центр удовольствия. В Санкт-Петербурге разработан метод быстрой детоксикации, при применении которого освобождение организма от абстиненции происходит буквально за сутки, под наркозом, с применением антагонистов наркотика. Есть и другие, более простые, методики: плазмоферез (метод очистки крови), который, кстати, облегчает лечение сопутствующих заболеваний, ведь, как известно, 99% наркопотребителей страдают хроническим гепатитом; ликворосорбция (чистка спинномозговой жидкости). Досадно, но широкого применения эти методики пока не имеют в силу своей дороговизны для нашего несчастного бюджетного здравоохранения.

— Можно ли полностью вылечить наркомана?

Л.Х.: Однозначного ответа на этот вопрос дать нельзя. В моей практике есть пациенты, пролеченные несколько лет назад, которые до сих пор не употребляют наркотики. Если бы период наблюдения за ними составлял лет 10-15, можно было бы говорить с большей уверенностью. Есть одно но. Психологическая зависимость остается на всю жизнь. То есть, болезнь в любой момент может вернуться. Однако, можно научить человека контролировать эту зависимость, тем более, что чем дольше период воздержания — тем проще это делать. Нужно стараться избегать определенных жизненных ситуаций: любые конфликты, любые неприятности могут спровоцировать болезнь. Необходимо избегать употребления спиртного. Словом, существует ряд ограничений, которые, впрочем, ничуть не строже ограничений при любой хронической болезни.

— Легализация наркомании — метод решения проблемы?

Н. Б.: В мире существует легализация только легких наркотиков. Я не знаю такой страны, где был бы легализован героин. Тем более, что, на мой взгляд, легализация возможна только в организованном обществе, где власть контролирует и помогает. В этом случае легализация позволила бы держать ситуацию под жестким контролем. Но одно дело Голландия, другое дело Россия. Нам нужны иные методы.

— Правомерно ли деление на легкие и тяжелые наркотики? Какова вероятность того, что подросток, курящий «травку», со временем перейдет на героин?

Л. Х.: «Травка» — слабый наркотик, который не вызывает физической зависимости. Поэтому у нас курение травки считается вредной привычкой и не более того. Медики также вынуждены смотреть на это довольно спокойно, потому что есть более серьезные проблемы — проблемы героиновой наркомании. Но, тем не менее, нельзя забывать о том, что легкие наркотики так или иначе изменяют уровень сознания, в частности, вызывают легкость восприятия действительности. В таком состоянии человек способен на неадекватные поступки.

Да, количество тех, кто употребляет героин, много меньше количества употребляющих «травку». Но все те, кто сейчас употребляет героин, в прошлом курили «травку». От легких наркотиков к наркотикам тяжелым дистанция прямая, хотя и необязательно короткая. Множество людей ее уже преодолели.

— Борьба с наркоманией требует много денег. Кто должен финансировать решение проблемы?

Н. Б.: Вопросы, которые лежат в области решения правоохранительных органов, безусловно, должны финансироваться из бюджета. В то же время и бюджет, и общественные организации могли бы специально стимулировать правоохранительные органы на решение этих проблем. Например, создать целевой фонд, подобный созданному в органах внутренних дел фонду помощи бойцам, воюющим в Чечне. Здравоохранение тоже должно финансироваться из бюджета. Конечно, профинансировать весь объем необходимых услуг возможности нет. Поэтому необходимо определить, в какой части финансирование услуг здравоохранения бюджет возьмет на себя, а в какой власти необходимо создать условия для привлечения частного капитала, средств благотворительных организаций. Нужно разработать механизм (например, дотации), с помощью которого качественную медицинскую помощь могли бы получать все пациенты вне зависимости от их платежеспособности.

Что касается здравоохранения, то совершенно очевидно, что сегодня на медицинском рынке образовался дефицит хороших услуг по лечению наркоманов. Год пребывания в Центре длительной ремиссии наркоманов в Испании стоит 500 долларов, а в Перми 1 месяц — 1000 долларов. Возможно, этот дефицит создается искусственно теми, кто стоит у истоков организации и финансирования лечения наркомании. Очень много чрезмерных ограничений, этот процесс сильно формализован. А когда есть дефицит, то люди готовы заплатить большие деньги за, зачастую, сомнительные услуги врачей-дилетантов. Вот и выходит, что больные не получают реальной качественной помощи, а врачи-профессионалы не могут получить за свои услуги достойную оплату. Они разведены по разные стороны искусственно созданными препонами.

— Вы хотите сказать, что есть люди, которые зарабатывают на этой проблеме?

Н. Б.: Складывается такое впечатление.

— Если все будет идти, как сейчас, что ждет нас впереди?

Н. Б.: Колоссальные проблемы. Деградация общества в целом. Мы можем потерять целые поколения.

Л. Х.: Переполненные больницы. Долгие очереди на лечение. Свежие могилы тех, кто не дождался.