КЕРАМИЧЕСКАЯ АЛЬТЕРНАТИВА

Давненько наш репортер не испытывал неодолимого стремления посетить муниципальный выставочный зал по Комсомольскому проспекту, 10. Хотя выставки там сменяют одна другую довольно часто, но представлены бывают почти всегда только достижения графиков да живописцев. Не то, чтоб репортер "Компаньона" имеет что-то против последних, однако неожиданностями местные мастера пера, кисти и мастихина удивлять разучились. Другое дело - керамисты.

Узнав, что в зале открылась экспозиция Инны Роговой и Натальи Корчемкиной, наш репортер незамедлительно туда устремился. Потому что еще со "сборных" выставок запомнил два этих имени и свои газетные отчеты сводил преимущественно к восторгам именно по их поводу. Даже сложилось впечатление, что керамисты - это самый интересно работающий и перспективный клан пермских художников, уж они-то всякий раз умеют изумить.

Нынешняя выставка не стала исключением. Хотя многие прежние впечатления от работ Роговой и Корчемкиной сохранились и усилились. Перво-наперво нужно упомянуть ярко-современно переосмысленную традиционность (нечувствительно угадывается "пермский звериный стиль") их вполне фигуративного художественного мышления - в отличие от талантливого в самопромоушене квази-японца, собрата по пермскому керамизму, играющего, как в "лего", абстрактными плоскостями и гранями. Отчетливы у мастериц и заветы святоотеческого векового космизма, сплавленные с экзотикой "океанического космоса", то есть еще одной terra incognita, таящей эзотерической символики не меньше, чем межпланетный вакуум и гевелиевы средневековые пунктиры созвездий.

Рыбы у Корчемкиной и Роговой несут не столько евангелический смысл, сколько отсылают генетическую память к архетипам чешуйчато-жаберных пращуров человека, резвившихся на мелководье палеозойских шельфовых зон. Костистые скелетики предков чаще всего выведены художницами наружу, что подчеркивает острую графичность и утилитарную декоративность керамических рыбин. Но и намекает на первые опыты природы-матери по структурированию жизни в морфологически прочные формы. Развитие эволюции ведь могло пойти иными путями - как бы говорят Рогова и Корчемкина. Сапиенсом сподобился бы стать вовсе не нынешний двуногий хомо без перьев. По крайней мере, не единственным разумным видом.

Легендарные предания о более древних, антропо- и зооморфных расах, существующих рядом с человеком, отливаются в пугающе мудрые лица (не морды же!) фарфоровых рыб и птиц. С чего бы взяться подобной профетической умудренности у биологических видов, стоящих заведомо ниже на эволюционной лестнице дедушки Линнея?

Птицы кряжистые, хищные, не легковесные иволги-воробьи, а - совы и вороны, даже в детских сказках отличающиеся высоким IQ и пророческим долголетием. Если б эволюция пошла иным путем, на Земле сформировалась бы не технологическая, но биологическая цивилизация, и в ней вполне обыденно смотрелись бы изваяния, вроде работы "Оседлавший дракона". Хвостовое оперение горыныча методом направленных мутаций превращено в реактивные дюзы, благодаря чему обтекаемых обводов рептилия может служить сверхзвуковым транспортным средством для цивилизованного орнитоида.

В родстве с крупными альтернативными сапиенсами состоит мизерная керамическая нежить, измельчавшие до крысиной вреднючести птицединозаврики, злобненькие микрогоблины, чувствительно напакостить "царю природы", впрочем, не способные. Разве что за пятку цапнуть, и то не до крови...

Свои параллельные обыденности миры Рогова не только населяет невидимым легендарным "народцем", но и отыскивает в них осколки Атлантиды, реконструирует ацтекские календари космологических циклов, производит фарфоровые симулякры новгородских берестяных письмен - заполняя их, впрочем, принципиально недешифруемыми рунами.

Корчемкина же приводит в наш мир персонажей своего цикла "Гости". То ли это пришельцы из эпохи Александра Македонского, герметично запакованные в доспехи ренессансного стиля, то ли гуманоиды из "Star trek" - но в любом случае сквозь щели в броне на нас смотрит убедительная пустота, вызывающая в памяти печальную фигуру "несуществующего рыцаря" из знаменитого романа Итало Кальвино.

А есть еще вавилонские башни, хранящие в себе спиральную симметрию морских раковин, библейскую классику Брейгеля и постмодерновую псевдолеонардовскую осадную инженерию Верхувена из фильма "Плоть и кровь". Глиняные горшки, в общем-то. Туда даже можно букет гвоздик засунуть.

Впрочем, лучше подарить художницам. И не гвоздики, а декадентские орхидеи в одном целлофане с геральдически благородным чертополохом.