Меридиан удачи — в Губахе
Свой запах есть даже у машиностроительных заводов, а здесь пахнет только снегом
Вот то, что мы называем современным музеем
Владимир Имайкин
Дорогой дневник, в декабре нужно обязательно съездить в Губаху. Пообедать в столовой №5, посетить новый музей угля и, главное, покататься на горных лыжах. На склон горы Крестовой приезжают и из Питера, Москвы, Екатеринбурга, Уфы, Ижевска, не говоря уж о жителях богоспасаемой Перми. Всё дело в том, что там проходит меридиан счастья, в который попадаешь сразу, как только надеваешь горнолыжные ботинки. Поэтому можно даже не кататься, просто в ботинках посидеть.
У горнолыжного склона в этом сезоне — новый арендатор. Обещают детскую комнату, где можно оставить ребёнка с опытным педагогом и бесплатное катание в день рождения при предъявлении паспорта.
Раньше склон был собственностью города. В середине 1990-х там каждые выходные рассекал на лыжах генеральный директор предприятия Анатолий Ожегов в самом крутом горнолыжном костюме в окрестностях тысячи миль.
Кстати, если есть возможность, попробуйте попасть в корпоративный музей АО «Метафркас». Это нечто! Вот то, что мы называем современным музеем — мультимедиа, современные стенды, а по центру — модель завода с маленьким действующим поездом, хит корпоративной музейной мысли настоящего времени.
Проблема в том, что музей находится на территории предприятия и попасть туда можно только в сопровождении и с разрешения руководства. Зато заодно можно осмотреть территорию предприятия. Летом, говорят, очень красиво — кругом цветы, особенно на Даутштрассе — главной улице, которую работники между собой называют по фамилии гендиректора — Владимира Даута.
«Метафракс» — единственное на моей памяти химическое предприятие, где воздух — чистый. Свой запах есть даже у машиностроительных заводов, а здесь пахнет только снегом.
— Дайте мне попробовать, как пахнет формалин, — попросила я Марию Коновалову, советника председателя совета директоров по PR.
— Ты что, он токсичен! После этого надо рюмку водки выпить!
В общем, не дали. Зато снабдили книгой Владимира Осипчука «Три жизни одного завода», потому что я активно интересовалась биографией Владимира Махлая, генерального директора предприятия с 1974-го по 1985 годы. Это теперь он миллиардер и житель туманного Альбиона, а когда-то он был губахинским пареньком, чей папа-шахтёр погиб аккурат в новогоднюю ночь 1943 года. Снег в те годы в окрестностях Губахи был исключительно чёрного цвета из-за местного коксохима и угля, которым топили печи.
Судьба, как бы извиняясь за то, что так поступила с его отцом, наделила Махлая суперудачливостью, причём особого рода: его удачи поначалу таковыми не выглядят. Более того, они окружающим кажутся несчастьями. Но со временем всё встаёт на свои места.
Поясню. В середине 1970-х, когда Махлай возглавил Губахинский химический завод, было абсолютно ясно, что дни предприятия сочтены: оборудование, полученное ещё из Германии, устарело морально и физически, а для реконструкции не было ни одного козыря: воды нет, железная дорога далеко, электроэнергия поступала от Кизеловской ГРЭС, построенной ещё по плану ГОЭЛРО, строительная база отсутствовала...
Тем не менее Махлай, заручившись поддержкой Бориса Коноплева, первого секретаря Пермского обкома, бросился в бой: стал убеждать московских чиновников строить завод по производству метанола по лицензии англичан и с их же оборудованием именно в Губахе. После одного из разговоров в кабинете московского главка у Махлая случился сердечный приступ. Несчастье? Да. Но оно сыграло такую же роль, как и выкидыш у Жаклин Кеннеди в 1955 году, когда её муж с треском проиграл выборы в сенат. В следующий раз сердобольные американцы уже проголосовали за Джона Кеннеди, тем более что Жаклин была снова беременна.
Вот и здесь жестокие министерские сердца смягчились, увидев, как человек готов умереть за какую-то Губаху. Понятно, что главным фактором победы и в том и в другом случае было нечто иное, но когда на весах «ровно», важен каждый миллиграмм.
В 1978 году проект нового завода в Губахе был готов. Одни только чертежи весили 13 т, их перевозили несколькими авиарейсами.
Строительство началось в январе 1979 года. Для справки — это была одна из самых суровых зим в Пермском крае за предыдущий век. В тот год в Губахе температура достигала отметки -57°С. В этих условиях строили причал, начали земляные работы «нулевого цикла» и строили дорогу — автозимник длиной 108 км. Такая деталь: иногда питание строителям доставляли вертолётами. Денег не жалели, в том числе и затем, чтобы не ударить в грязь лицом перед иностранцами.
«Если в Томске есть уверенность в том, что метанол будет, то в Губахе, если не поменяют подрядчика, метанола русским не увидеть», — написала даже одна британская газета. В итоге в министерстве гикнули и все силы бросили на усиление стройки в Пермской области. Кроме того, возможно, это была последняя крупная стройка СССР. «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги», — пишут строители воспоминания об этой эпопее. В сентябре 1984 года в Губахе получили первый метанол.
Все ждали, что Махлаю дадут звезду Героя Социалистического труда, потому что он этого был достоин. Вместо этого его перекинули на очевидный провал — «Тольяттиазот», построенный на деньги Хаммера, всё никак не мог встать на ноги. Министерская проверка выявила там более трёхсот недоделок. Тогда наблюдателями это было воспринято как обструкция, но Махлай твёрдой рукой сначала вывел предприятие из кризиса, а затем стал его владельцем. И пошёл, пошёл в гору! Список Forbes, смокинг, и — закономерно — Лондон.
Тем более, что в 2005 году — новое счастье-злосчастье. На Махлае стали реализовывать отработанную на Ходорковском схему: запрос от депутата, то-сё... Прозвучала фамилия «Вексельберг», и Махлай тут же покинул Россию, получил гражданство Венгрии и зажил в Англии в своё удовольствие, избегнув участи красногорского сидельца. Говорят, даже приглашал пермскую писательницу Нину Бойко к себе в гости — она пишет его жизнеописание.
В общем, в Губаху! Там, где меридиан счастья, вполне возможен и меридиан удачи. Он-то нам и нужен.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.