УТЕЧКА МОЗГОВ: ФИНАЛЬНЫЙ АКТ

На рубеже столетия все цивилизованные страны стремительно уходят в постиндустриальное общество, в новый век, где ставка делается на высокие технологии. На этом фоне аномально выглядит государственная стратегия России. Когда шла гонка вооружений и в международной политике царила политика "холодной войны", в нашей стране появлялись изобретения на уровне лучших мировых аналогов.

В общем, все было хорошо, за исключением некоторых нюансов внедрения разработок в промышленное производство. Трудности проистекали в том числе и из-за того, что работа шла в командно-административной системе. Частной собственности в те времена не существовало, все права на владение промышленной собственностью принадлежали государству, единственной формой охраны ее было авторское свидетельство. Создатели новой техники и технологии вынуждены были довольствоваться чисто символическими вознаграждениями при условии успешной реализации их изобретений.

Российскую науку погубила система. Только в СССР и Испании было принято платить за диссертации: 20 минут защиты - и научный работник до конца жизни начинал получать в 2-3 раза больше "неостепененных". Это стимулировало проникновение в науку случайных людей. В результате в Союзе работала третья часть мирового научного потенциала. Она, конечно, держала паритет в сфере "оборонки", но по другим направлениям провалов не сосчитать.

Ситуацию осложняет еще одна социалистическая традиция: в "хрущевские" времена наука была поделена на академическую, вузовскую и отраслевую. Такого искусственного деления больше нет и никогда не было.

Сегодня непонимание своих интересов отраслевой, академической наукой (которая особенно далека от реализации собственных идей) приводит интеллектуальную собственность к кризисному положению. К примеру, Институт технической химии РАН был когда-то создан целенаправленно для работы на НПО им. Кирова, в основном для разработки военной тематики, оружия следующего века. За 10 лет предприятие получило от разработчиков только одну перспективную тему по специальным высокоэнергетическим полимерам, которая должна стать поворотным моментом в понятиях о твердом топливе. Хотя на самом деле этой идее - 20 лет. Все остальное, что предлагалось, ушло в отвал. Это были или совсем "сырые" разработки, не готовые к серийному производству, либо изобретения в таких областях, которые просто не востребованы рынком. А такой интеллектуальный продукт мы сегодня не берем.

Кстати, именно по этой причине наши ученые редко становятся лауреатами Нобелевской премии: их трагедия в том, что открытия у них - уровня Нобеля, а польза для общества от этих идей нулевая. Вся доктрина нашей академической науки на этом и построена. Жоресу Алферову просто повезло. Он работал на "оборонку", а гражданский вариант его разработки был запущен в серию на Западе.

Принижение роли интеллектуальной собственности в России продолжается и сегодня. Более того, государственная политика в целом направлена на уничтожение отечественного научного потенциала. Когда в 1992 году начались глобальные реформы, вышел российский Патентный закон, в котором патенты с грифом "секретно" вообще не предусмотрены. Это аномально. Объективно существует такое понятие, как безопасность государства, есть идеи, которые могут быть реализованы если не сегодня, то лет через 20-30. Ведь не зря в начале 80-х годов японцы предлагали нашему правительству скупить "неликвид" российских изобретений, которые хранились на архивных полках.

В любой цивилизованной стране существует засекреченная информация, касающаяся новейших разработок и технологий. Там реально существует такое понятие, как "интеллектуальная собственность". В отличие от нашей страны, где разработчики боятся публикаций даже об открытых патентах: если идея ясна, ее всегда можно усовершенствовать.

Когда в России началась "варварская" приватизация, то вся интеллектуальная собственность была признана тождественной нулю. То есть все НИИ, КБ, НПО, которые акционировались, остались, по сути, с обесцененным интеллектуальным багажом. В то же время бывший вице-премьер правительства Владимир Булгак, курировавший науку, считает, что на тот момент интеллектуальная собственность страны оценивалась в $400 млрд (это 20 бюджетов Российской Федерации текущего года).

Знал ли об этом Чубайс? Конечно. У него под рукой была сотня специалистов, проводивших до этого "шоковую терапию" в Польше. Как только была произведена нивелировка ценностей, сократилось финансирование отраслевых и академических институтов до нуля. Значит, кому-то это было надо.

Отговорки по поводу необходимости реформ не впечатляют. Ведь никаких реорганизаций в этой сфере не проводилось, да и задач таких не ставилось. Просто шел демонтаж по китайскому варианту: "каждому селу - по домне". На волне либеральных реформ считалось, что крупные структуры неэффективны, а тем более - научно-исследовательские институты и мощные научные центры.

Что такое "интеллектуальная собственность" на заводе им. Кирова познали, когда создавали совместное предприятие "Москва-Штокхаузен-Пермь". Те 3 патента, которыми немецкая сторона владела, партнеры оценили в такую сумму, которая нас просто сразила. Хотя эти ноу-хау столько на самом деле и стоят. В уставный капитал СП партнеры вошли в том числе тремя своими патентами.

Если русские уступают немцам в педантичности, итальянцам - в темпераменте, трудоголикам-японцам - в работоспособности, то в творчестве русским конкурентов нет. Это все признают. Именно поэтому сегодня зарубежный бизнес прилагает массу усилий, чтобы наладить каналы "утечки мозгов" из нашей страны.

Это сделать легко, поскольку Россия до сих пор не научилась ценить интеллект. Яркий пример того, как она теряла деньги, - судьба автомата Калашникова. 100 млн единиц оружия - таков тираж АКМ по всему миру в ХХ веке (это не только автоматы производства СССР, но и произведенные по лицензии в странах соцлагеря). Эти автоматы брали на свои операции даже "зеленые береты" - оружие исключительно надежное. Его можно окунуть в болото, засыпать песком - оно действует безотказно. Единственный его конкурент - американская винтовка М-16. Ее сделали за тот же период менее 30 млн единиц.

Так вот, сам Калашников, изобретатель АКМ, с этого не имел ничего. А автор американского изобретения с каждой единицы оружия получил по доллару и в конце концов стал миллионером.

Отечественная наука до сих пор не понимает современной ситуации. Ей надо делать наукоемкую разработку, защищать ее патентом, отдавать в серийное производство и "садиться" на лицензионный договор. То есть становиться рантье на своей идее.

Наш завод готов внедрить любой патент и не обидеть автора. Мы платим так называемое "роялти" по лицензионным договорам тем авторам, которые, образно говоря, оказались умнее нас. Это может быть 5-7% от объема продаж, в зависимости от важности изобретения.

Трагедия в том, что скоро работать будет практически не с кем. В Москве, к примеру, в научной сфере сегодня уже практически никого не осталось: у столичных талантов была возможность уехать на Запад. Нынешняя российская наука держится на провинции. Президент Российской Академии наук у нас - из Екатеринбурга. Оттуда же и его первый заместитель.

При этом "верхушка" российской науки себя прикрывает. У нее - различные гранты, доплаты за пожизненные звания членам-корреспондентам и академикам. Существует академический замкнутый круг, куда "чужих" не пускают. Средние и младшие научные сотрудники - основная рабочая сила, с которой связаны перспективы отечественной науки, имеют много проблем. Сегодня в этой сфере остаются либо фанатики, либо те, кто оказался там случайно.

Академики "варятся в собственном соку" и у них есть только одно предложение: дайте денег из бюджета. А это - принципиально неверно. Такого нет нигде. В цивилизованных странах не звание, а квалификация позволяет получать контракты и от военных, и от гражданских заказчиков. Время, когда партия руководила наукой, нанесло ей гигантский урон.

Говорят, чтобы получить у нас права на свою интеллектуальную собственность, требуется невозможное. Это неправда. Чтобы получить в России патент иностранцу, ему нужно заплатить $900. Это примерно в 10 раз больше, чем российскому гражданину. В США патент стоит $13 тыс. Поэтому, если изобретатель действительно изобрел что-то стоящее, он всегда найдет спонсора.

Наш завод в этом году подает 50 заявок на предполагаемые патенты. В нашей структуре этим занимаются 3 человека. В НИИ, на моей памяти, этой работой были заняты 1000 сотрудников, в лучшие годы они подавали 100 заявок на изобретения.

Патентные законы, конечно, несовершенны. Они не замыкают поле интеллектуальной собственности. Их надо дорабатывать. Очень многое сегодня отдано на откуп руководителям предприятий. Одни из них понимают задачу, другие - нет.

И все же государственная политика в целом направлена на уничтожение оставшегося потенциала. Нам в следующем веке будет предоставлена возможность торговать нефтью, газом, лесом, алмазами и прочими сырьевыми ресурсами. Перспективы на освоение высоких технологий постепенно уменьшаются. Если наука сегодня и умрет, то не от реформ, а от их отсутствия.

После 1992 года уже иностранные разведчики ищут нас, а наши граждане - иностранных покупателей. Тот поток, который ушел от нас с 1992 года по 2000 год, просто не поддается оценке. Да и "на полках" у нас почти ничего не осталось. В военной области.