«Титаник» XXI века
День памяти жертв политических репрессий в Перми прошёл под музыку репрессированного композитора
В перерыве оперы Мечислава (Моисея) Вайнберга «Пассажирка», показанной 30 октября в концертном варианте на сцене Пермского театра оперы и балета, каждый второй зритель задавался вопросом: «Непонятно, что здесь «такого»?» Действительно, сложно понять, почему опера на такую идеологически правильную тему, как преступления нацизма, 38 лет пролежала «на полке» и целых 42 года ждала полноценного сценического воплощения. Однако память «застойных» времён подсказывает: в те годы у специальных людей был фантастический нюх на крамолу и даже намёки на неё. Так что всё же есть что-то «такое» в этой опере.
Антон Завьялов
Вряд ли дело в личности композитора. Да, Моисей Вайнберг был арестован в 1953 году как формалист, и от лагеря его спасла только своевременная смерть Сталина. Да, он был зятем Соломона Михоэлса и, соответственно, родственником главного обвиняемого по «делу врачей» Мирона Вовси. Да, он чудом спасся с оккупированной немцами территории, потеряв в концентрационных лагерях всех родственников, а в послевоенном Советском Союзе такие люди считались подозрительными. Но все эти отягчающие обстоятельства никак не сказались на его профессиональной карьере. Ведь речь идёт об авторе таких грандиозных хитов, как песня из кинофильма «Последний дюйм» («Трещит земля, как пустой орех») и песенка Винни-Пуха («Хорошо живёт на свете Винни-Пух!»). Степень профессиональной успешности Моисея Вайнберга просто зашкаливает!
Интересный парадокс: Вайнберг написал чуть ли не десяток опер, все они ставились в театре — и благополучно забывались. А самая первая, самая личная опера «Пассажирка» — ровно наоборот: при жизни автора не ставилась ни разу, зато с 2006 года ставится и ставится — в Брегенце, Варшаве, Бадене, Франкфурте-на-Майне…
Так что сам Вайнберг свою «Пассажирку» на сцене не видел. Не он, так его детище стало жертвой режима. Видимо, тема нацистских лагерей была подана композитором и автором либретто Александром Медведевым слишком общечеловечески. При желании постановщик мог представить её как протест против любого тоталитаризма, а мог — и с прямыми намёками на ГУЛАГ. И хотя вряд ли кто-то решился бы на такое на рубеже 1960—1970 годов, лучше было даже возможности такой не предоставлять.
Своим возрождением «Пассажирка» во многом обязана Теодору Курентзису. Не он стал первооткрывателем партитуры в XXI веке, но именно он был музыкальным руководителем грандиозной и очень успешной постановки оперы на фестивале в Брегенце (Австрия), где сложнейшая декорация была возведена прямо на воде Боденского озера, на специальной платформе.
Поскольку действие происходит на корабле, фестивальная условность превратилась в правду литературного первоисточника. Автор повести «Пассажирка» Зофья Посмыш, которой было уже 87 лет, выступила в качестве литературного консультанта постановки.
Нетрудно понять, чем эта партитура пленила Курентзиса: это настоящая музыка ХХ века — многослойная, многостильная, постмодернистски «цитатная». По структуре музыкальной «ткани» «Пассажирку» сравнивают с «Воццеком» Альбана Берга, который так удался Курентзису в Большом театре.
Артём Абашев показал себя очень внятным и артистичным дирижёром
Антон Завьялов
Разбираться в музыкальных хитросплетениях этой партитуры — абсолютно гурманское удовольствие, а Курентзис — известный музыкальный гурман. Задача дирижёра здесь увлекательнейшая: донести до зала каждый музыкальный слой, не разрушая при этом всех красок и переливов музыкального полотна. Нетрудно представить себе, как Курентзис мастерски «разворачивает» композиторские хитросплетения, а потом снова свивает их в единое целое. Но — не случилось: маэстро заболел.
Воплотить «Пассажирку» в Перми Курентзис доверил Артёму Абашеву, который оказался очень внятным дирижёром. Он «по косточкам» разобрал сложную музыку, удачно выделив стилевые наслоения: джазовые фрагменты, вальсы, марши, народная музыка — всё легко «читается» из зала.
Дотошно разобравшись с «конструкцией» музыки, дирижёр при этом подчеркнул её эмоциональность, которая во втором акте просто зашкаливает: многие зрители прослезились. Можно много рассуждать о постмодернизме и музыкальном своеобразии оперы, но главная её сила в другом — в эмоциональном воздействии на слушателя.
Увы, обстоятельства исполнения оперы в Перми несколько принизили этот эмоциональный накал, и то, что после перерыва зал стал на треть пустым, не знак непросвещённости публики, а свидетельство того, что зрители столкнулись с реальными трудностями.
«Пассажирка» — это не только крайне интересная музыка, но и трагическая и возвышенная история. Её драматический потенциал не меньше музыкального, но он не смог воплотиться в Перми — по объективным причинам.
Будучи музыкально сложной, опера требует и оркестра сложного и большого: здесь и рояль, и целых шесть мощных перкуссий, и даже электрогитара. Да ещё и хор двойной. Оркестр не меньше малеровского, и он с трудом уместился на небольшой пермской сцене. Солистов при этом тоже немало: было бы их двое или трое, они бы выстроились на авансцене, Но их полтора десятка, и всем пришлось становиться в глубине сцены, так что видели их лишь самые везучие зрители в первых рядах лож и бельэтажа. Партер был совершенно «слепой», особенно боковые места.
Знатоки оценили артистический подвиг солистки Надежды Павловой, которая блистательно спела очень большую и сложную — технически и артистически — партию Марты; восхищались Зариной Абаевой, проникновенно спевшей а капелла русскую песню… Но всё же гораздо больше обсуждали инструментальную часть партитуры.
Было решительно невозможно понять, что происходит в сюжете оперы, поскольку текст, пусть и на русском языке, звучал не особо разборчиво. В перерыве зрители сетовали по поводу отсутствия субтитров и атаковали капельдинеров в поисках программок, которые мгновенно закончились, тогда как обычно они остаются после спектакля. Всем хотелось понять, «про что» опера, но театр максимально затруднил эту задачу.
Впрочем, самые усидчивые, терпеливые и просто любящие музыку зрители были вознаграждены: во втором акте происходит драматическая кульминация, которая получилась абсолютно понятной и очень трогательной благодаря чаконе Баха, виртуозно вплетённой Вайнбергом в музыкальную ткань оперы, и скрипачу из оркестра MusicAeterna Андрею Сигеде, исполнившему эту музыку. Сигеда, обладающий ярко выраженной харизмой солиста, сыграл роль скрипача Тадеуша в большей степени, чем певец Алексей Светов, певший эту партию.
Восторженно отозвались об опере и её исполнении особые гости — председатель Совета по развитию Мемориального музея политических репрессий «Пермь-36», бывший российский омбудсмен Владимир Лукин и председатель Совета по увековечению памяти жертв политических репрессий при президенте РФ Михаил Федотов. При этом оба, не сговариваясь, добавили: «Хотелось бы видеть эту оперу в репертуаре театра».
Буквально угадали пожелания пермских зрителей.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.