ДЖОН ГЭЛБРЕЙТ. ПРОРОК "НОВОГО ИНДУСТРИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА"

СОЦИАЛЬНО ОБЕСПОКОЕННЫЙ

Переваливший за девяностолетний рубеж Джон Кеннет Гэлбрейт является одним из самых известных экономистов ХХ века, но он - экономист особого рода.

На самом деле Гэлбрейт - прежде всего социальный мыслитель широкого, можно сказать, глобального масштаба. Ему присущ уникальный дар задолго до других распознавать ранние симптомы многих наиболее острых проблем современности. Гэлбрейта именуют еще и "социальным критиком", поскольку он постоянно привлекал внимание к разным негативным сторонам социально-экономической системы капитализма.

Родился он в 1809 году в Канаде. Его отец был учителем, умудрявшимся сочетать преподавательскую работу с фермерской, а также с участием в страховом бизнесе. Стоит отметить то обстоятельство, что семья имела шотландские корни и придерживалась строгих кальвинистских принципов трудовой этики, умеренности и воздержания.

Другим важнейшим фактором, повлиявшим на формирование личности Гэлбрейта, стала "великая депрессия" 1929-1933 годов. В это время он успел закончить сельскохозяйственный колледж в Онтарио и начал изучать экономику в Калифорнийском университете в Беркли. Молодой экономист попал на работу в одно из подразделений администрации президента Ф. Д. Рузвельта, боровшейся с кризисом. Тогда же он испытал неотразимое обаяние идей М. Кейнса, обосновывавшего необходимость государственного вмешательства в социально-экономическую сферу.

Незаурядные способности канадца, принявшего американское гражданство, не осталить незамеченными. Перед ним открылись ворота Гарвардского и Кембриджского университетов.

Гэлбрейт втягивается в политическую борьбу. Он был советником кандидатов в президенты и президентов от Демократической партии (Э. Стивенсона, Дж. Ф. Кеннеди,

Л. Б. Джонсона, Э. Маски, Дж. Макговерна, Э. Кеннеди). Потрудился Гэлбрейт и на дипломатическом поприще в качестве посла в Индии (1961-1963).

Наряду с собственно научной продукцией Гэлбрейт публикует множество статей в газетах и журналах, пишет беллетристику, в том числе и романы. Широкую известность принесла ему появившаяся в 1958 году книга "Общество изобилия". В ней он предостерегал от опасностей чрезмерного потребления, навязываемого американскими корпорациями посредством назойливой, агрессивной рекламы.

Не меньший резонанс вызвала еще одна книга Гэлбрейта "Новое индустриальное общество" (1969), которая увидела свет на грани нисходящей волны радикализма, бушевавшей в 60-х годах, и только еще зарождавшейся "консервативной волны". Вновь название произведения социального мыслителя стало формулой, характеризующей социально-экономическую систему США и в значительной мере всего Запада.

Свою главную задачу автор видел в том, чтобы раскрыть роль большого бизнеса, т. е. крупных корпораций. На их долю приходилось не менее половины производства страны. "Большие размеры корпорации, - отмечал Гэлбрейт, - и соответствующее им планирование тесно связаны с изменениями в управленческих структурах. Один человек, имевший права собственности, уже не может осуществлять сколько-нибудь значительную власть в своей организации". Теперь для принятия важных решений "требуются коллективные знания и опыт многих людей - руководителей производств, специалистов по продаже, гениев рекламы, инженеров, ученых, юристов, бухгалтеров, налоговых экспертов, специалистов в области законодательства".

В связи с этим вводится в оборот новое понятие - "техноструктура". "Власть перешла к тем, кто обладает относительными знаниями, к некой коллективной единице, которую я назвал "техноструктурой", - писал изобретатель понятия.

Естественно, Гэлбрейт был решительным противником рейгановской консервативной революции, которая раскрыла большой, еще далеко не исчерпанный потенциал рыночных сил и к тому же базировалась на идеях его оппонентов - М. Фридмена и Ф. фон Хайека. "Рейганомике" Гэлбрейт прочил скорый и жесткий крах.

Даже фантастический, растянувшийся почти на два десятилетия подъем американской экономики не поколебал его предпочтения планированию перед рынком. В свои 92 года Гэлбрейт сохранил активность, конечно, не в прежнем масштабе, когда он почти ежегодно публиковал научные труды и литературные произведения.

В связи с ускорением процесса глобализации обрели крайне современное звучание некоторые идеи из "Общества изобилия". В 1998 году вышло в свет новое издание этой книги. Летом текущего года Гэлбрейт давал интервью "Уорлд пейпер". Его мнение ценится весьма высоко, правда, он оказался удачливее в диагностике, чем в прогнозировании социально-экономических процессов.

ИЗНАНКА ИЗОБИЛИЯ

Острое социальное чутье побудило Гэлбрейта почти полвека назад задуматься над последствиями качественных сдвигов в социально-экономической жизни США и Запада вообще. "Новым и интересным явлением, - отмечал он, - стало богатое общество". Конечно, бедность не исчезла, но она превратилась по крайней мере в Америке в удел меньшинства.

"В бедном обществе, где острая нужда в продуктах питания и жилище имеют первостепенное значение, зависимость большего счастья (или меньшего страдания) от роста производства этих товаров и услуг не вызывает сомнения", - рассуждал Гэлбрейт. "По мере улучшения качества товаров и расширения их ассортимента, - продолжал он свою мысль, - острота потребности в них для всех, кроме бедных, сокращается... озабоченность производством товаров уступает место заботе по обеспечению их сбыта и использования".

Если прежде товары производились с целью улучшить жизнь людей, то теперь их постоянно растущее производство все более превращается в самоцель. Когда потребности теряют остроту, "их источник становится внешним; они - результат умения продать, рекламы и моды". Проще говоря, многие из потребностей "создаются теми, кто производит товары". Покупатель является "хотя бы частично игрушкой в руках производителя".

Сравнительно недавно, в этом году, Гэлбрейта просили оценить такое современное явление, как брэндинг. На взгляд мыслителя, традиционная реклама и брэндинг неотделимы друг от друга: "Если у вас есть брэнд, вы обращаетесь к рекламе и другим "пиаровским" средствам, чтобы идентифицировать ваш продукт". Способствует же развитию этой тенденции такая черта нашего времени (истоки в "обществе изобилия"), как стремление "не думать и не прилагать усилий".

Увеличение выпуска товаров осуществляется частным сектором, но это создает серьезные проблемы для сферы общественных услуг, например, для служб по сбору мусора, образуемого остатками упаковки и

т. п. В связи с этим Гэлбрейтом вводится такое понятие, как "социальный баланс". Под ним подразумевается "необходимое соотношение между производством частных товаров и затратами на общественные услуги".

Памятуя об опыте "великой депрессии", Гэлбрейт сомневается в возможности саморегулирования капиталистической экономики и подвергает резкой критике тех, кто на это уповает: "Ничего в нашей экономической политике не выражено столь сильно, как тенденция наблюдать и выжидать, а не улучшится ли ситуация сама по себе". Полагаться на самотек нельзя, может потребоваться в той или иной мере контроль над заработной платой и ценами, необходимо проявлять больше заботы об экономически слабых группах общества.

С точки зрения "социального баланса" особую важность имеет забота об окружающей среде. Гэлбрейт рисует такую "страшилку": "Семья, которая садится в свой розовато-лиловый или светло-вишневый автомобиль с кондиционером, усилителями рулевого управления тормозов, вынуждена ехать через города, которые плохо заасфальтированы из-за мусора, трущоб, рекламных щитов и столбов с электропроводами, которые давно уже пора было упрятать под землю... Отдыхая по дороге, они едят изящно упакованную пищу из портативного холодильника, сидя у загрязненного ручья, а ночь проводят в парке, который является угрозой для общественного здоровья и морали. И перед тем, как заснуть на надувных матрасах в нейлоновой палатке среди вони от разлагающихся отбросов, они могут туманно размышлять о странной неравномерности своего благополучия. Неужели это действительно и есть олицетворение "американского гения"?"

В этом отрывке сразу распознается Гэлбрейт-литератор. Именно этот "экологический" аспект его книги произвел наиболее сильное впечатление на читателей. Говорить о достижении в США и странах Запада баланса между разрушительными последствиями экономического роста и все увеличивающегося потребления, с одной стороны, и мерами по защите окружающей среды, с другой, было бы, конечно, преувеличением. Однако сделано там и делается в этом направлении немало.

Картины, описанные Гэлбрейтом полвека назад, теперь гораздо чаще можно встретить не в богатейших, а в развивающихся и отсталых странах. "Техноструктура" против рынка.

В качестве главных особенностей "нового индивидуального общества" Гэлбрейт выделил существенное падение роли рыночного механизма и мотива прибыли. Лейтмотив его книги "Новое индустриальное общество" звучит так: "Рынок не только не является контролирующей силой в экономике, но все более и более приспосабливается к нуждам и потребностям организации".

Завершилась эра господства частных предпринимателей "и на предприятии, и в обществе власть перешла ныне не к отдельным личностям, а к организации". Такого рода "групповая индивидуальность" "обусловливается уже тем обстоятельством, что в современной промышленности значительное число решений - и все существенно важные решения - принимаются на основе информации, которой располагает не один человек, а большое количество людей". Они обладают специальными научными и техническими знаниями, большими запасами информации, опытом и интуицией.

По мнению Гэлбрейта, столь впечатляющее объединение интеллектуальных ресурсов диктуется "потребностью в планировании, которое предполагает установление контроля над внешними условиями производства". Иначе нельзя эффективно воспользоваться достижениями технического прогресса и мощными потоками капитала. Естественно, необходимость планирования сопряжена с массой сложных проблем. Тогда как рынок, полагает Гэлбрейт, "является в значительной мере сферой, не требующей особых умственных усилий". Поэтому он обречен на отступление.

Из-за своей сложности планирование не под силу индивидуальным лицам, отсюда и возникновение "техноструктуры". Причем, как подчеркивает Гэлбрейт, эта организационная форма отнюдь не тождественна администрации, в составе которой представлена лишь небольшая часть тех, кто участвует в работе над информацией, используемой для принятия группового решения.

Что же касается "техноструктуры", то она более многочисленна и демократична. В нее входит круг лиц "от самых высокопоставленных служащих корпорации до работников в белых и синих воротничках". Она вбирает в себя всех, обладающих специальными знаниями, способностями и опытом. "Именно эта группа людей, а не администрация, - убежден Гэлбрейт, - направляет деятельность предприятия, является его мозгом".

Американский мыслитель ставит под сомнение догмат о том, что "стремление к прибыли, подобно половому влечению, имеет характер безусловного рефлекса". Он придерживается иного взгляда: "Целью или стремлением любой организации... Которым, естественно, отдается предпочтение, является самосохранение. Это справедливо и в отношении техноструктры". Уже считается аксиомой, "что риск, связанный с получением более высокой прибыли, не должен быть чрезмерным настолько, чтобы под угрозой находился ее основной уровень".

Вообще, развитая корпорация "не принуждается к максимизации прибыли и не добивается этого". Ей приходится в той или иной мере совмещать собственные цели с целями общества, а те и другие далеко не всегда совпадают. Из всего этого следует, что управляемые "техноструктурой" корпорации вынуждены придерживаться определенных правил игры, которые сложились вне зависимости от их воли. Они должны отдавать предпочтение долгосрочным стратегическим расчетам перед обычно приписываемым капиталистам стремлением любой ценой урвать хотя бы одноразовый, но большой куш.

В этом как раз и усматривает Гэлбрейт предпосылку для перехода к планомерно функционирующей экономике. Правда, еще раз надо оговориться, что речь идет только о сфере крупного производства, где доминирует "техноструктура".

НОВЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ КЛАСС?

От сложившейся уже индустриальной системы Гэлбрейт не в восторге. Правда, по сравнению с прошлым это - более "мягкое рабство". Какая же сила может обеспечить свободу? На государственный аппарат рассчитывать не приходится. У его представителей свои собственные интересы, отнюдь не совпадающие с общественными. Невысокого мнения Гэлбрейт и о профессиональных политиках из представительной власти. Для них характерны, по словам ученого, напыщенная болтовня, непритязательный ум, необоснованная самоуверенность, невероятная любезность, ловкое умение обходить спорные вопросы.

И все же ситуация не безнадежна: "Индустриальная система, в отличие от своих экономических предшественников, предъявляет спрос на вышколенные умы. Для обслуживания своих интеллектуальных и научных нужд она вызывает к жизни такую социальную силу, которая, как мы надеемся, отвергает ее монополию на определение задач, стоящих перед обществом". "В отличие от членов техноструктуры, - настоятельно подчеркивает Гэлбрейт, - сословие педагогов и ученых не связано в политических акциях привычкой действовать только в качестве определенной организации". Следовательно, они мыслят более широко и раскованно, могут понимать и представлять интересы общества в целом.

Гэлбрейт взывает к собратьям по сословию: "ни один интеллигент, ни один художник, ни один педагог, ни один ученый не вправе позволить себе роскошь сомневаться в своей ответственности". В конечном счете, "никто, кроме них, не может взять на себя защиту существенно важных для нашего времени целей".

Призыв неутомимого социального критика не был услышан. Сословию педагогов и ученых оказалось не под силу сыграть ту роль, которую предназначал ему Гэлбрейт.

Социальные критики, подобные Гэлбрейту и его предшественнику Веблену, при всей своей язвительности не подрывают устоев западного мира. Более того, они приносят ему немалую пользу, указывая на те болезненные явления, которые нуждаются в профилактике или лечении.

Некоторые элементы воззрений Гэлбрейта проглядывают в выдвигаемой западноевропейскими социал-демократами концепции "третьего пути". Элементы гэлбрейтовской критики "общества изобилия" можно обнаружить у представителей развивающихся и отсталых стран, недовольных чрезмерным уровнем потребления "золотого миллиарда". Рецепты, которые они предлагают, созвучны с идеями Гэлбрейта по ограничению рынка. Но все дело в том, что "изобилие" немыслимо без рыночных свобод.