ПРЕЕМНИК ГЕРАКЛА

ВОСПИТАННИК КОЛЛЕЖА СВЯТОГО НИКОЛАЯ

Если рождение Олимпийских игр связывают с героем древнегреческих мифов Гераклом, то своим возрождением они обязаны конкретному историческому лицу - барону Пьеру де Кубертену (1863-1937). В отличие от могучего Геракла, которого причисляют и к первым олимпионикам, его преемник не отличался атлетическими данными. Внешне он весьма напоминал вымышленного тезку Геракла - Эркюля (французский вариант имени Геракл) Пуаро: очень маленький рост, эффектные усы, элегантность и красноречие.

Конечно же, барон был спортсменом. Занятия спортом служили как бы компенсацией за отсутствие атлетической стати. Верховая езда, фехтование, плавание, гребля, бег - вот неполный перечень его спортивных увлечений. Не случайно он прямо причастен к изобретению такой сложной и многообразной дисциплины, как современное пятиборье. Кстати, ему же принадлежала идея марафона.

Родители отдали мальчика в иезуитский коллеж Святого Игнатия (1874). Там он за семь лет получил основательное классическое образование. Но главный упор отцы-иезуиты делали на воспитание. В соответствии с орденскими традициями, оно было жестким, авторитарным.

Видимо, Пьеру пришлось в коллеже нелегко. Недаром его первым порывом на стезе общественной деятельности стала идея педагогической реформы.

К середине 80-х годов представления о своем месте в жизни начинают обретать у него более определенные очертания. В отличие от своих родителей, он примирился с республиканским режимом, полностью принял его. Собственный аристократизм барон понимал не как некую наследственную привилегию, а как долг служения Франции. Он явно был человеком, в глубине души ощущавшим, что ему предстоит свершить нечто незаурядное.

ФРАНЦУЗ-АНГЛОМАН

Как и практически все французы, Пьер де Кубертен тяжело переживал последствия унизительного поражения во франко-прусской войне. Ему хотелось, чтобы Франция не только восстановила свои силы, но и преумножила их. Путь к достижению этой великой цели он видел прежде всего в подъеме морального и физического состояния нации. Принявший республиканские демократические ценности барон Пьер де Кубертен был убежденным патриотом. Национализм и шовинизм он решительно отвергал. Для него патриотизм - это любовь к своей стране, служение ей; национализм же - это ненависть к другим странам, стремление причинить им зло.

Как раз такой образ мышления помог молодому французу в поисках ориентиров в деле реформирования образования и воспитания выйти за национальные рамки. Взгляд его устремился к туманному Альбиону. В отличие от милитаризированной германской гимнастики, в Англии доминировали спортивные игры.

В 1883 году Пьер де Кубертен совершил свое первое путешествие в Англию; он провел в этой стране много месяцев изучая систему одного из основоположников британской системы физического воспитания Томаса Арнольда, руководившего школой в Регби. В его педагогической теории и практике француза привлекала и тяга к античности, к опыту и традициям Древней Греции.

Незаметно для самого себя Кубертен совершенно искренне под видом системы Арнольда стал подавать свои собственные идеалы и принципы спортивной педагогики. Вообще все позитивное в этой области он приписывал британскому педагогу.

Естественно, эпицентром активности Кубертена была его родина. Сначала он организует Лигу физического воспитания, а затем Комитет по пропаганде физического воспитания. Это требовало от него колоссальных усилий, исключительного дипломатического мастерства. К счастью, ему помогало такое свойство его натуры, как сочетание идеалистических устремлений с умеряющим их прагматизмом. Ни одному из этих двух начал Пьер не позволял взять верх.

Ради интересов дела он всегда мог поступиться собственными амбициями. Так, возглавить Комитет по пропаганде физического воспитания он предложил авторитетному политику Жюлю Симону. Творение Кубертена стали называть Комитетом Симона, хотя роль того была сугубо представительской. У барона обнаружились незаурядные дипломатические способности, которые вкупе с личным шармом позволяли ему улаживать самые острые конфликты.

Интернационализм Кубертена вызывал раздражение националистов. В их глазах он выглядел "англоманьяком", предлагавшим вместо "исконно французского" спорта импортированные из Великобритании школьные игры.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЭЛЛАДУ

На международном атлетическом конгрессе, созванном по инициативе Комитета Симона в июле 1889 года, барон де Кубертен выдвигает идею проведения международных соревнований по типу древнегреческих Олимпийских игр.

Это выступление отнюдь не было импульсивным актом. Ему предшествовали долгие раздумья на основе разнообразных впечатлений и обширного опыта практической организационной деятельности. Олимпийская идея вызревала в сознании многих людей, но только французский аристократ мог придать увлекательной мечте практические очертания.

Изрядную дозу вдохновения придало ему путешествие в США. Там, на его взгляд, спорт готовил молодых людей к роли "граждан свободной страны". Кубертен еще более утвердился в убеждении, что "принцип индивидуальной свободы в спорте должен найти свое воплощение в периодически повторяющихся международных встречах, организуемых по образцу Олимпийских игр. И как во времена эллинских племен, античные Олимпиады выражали идею их общности и примирения, так и современные Олимпийские игры будут преследовать ту же цель, распространив ее на все народы мира".

Американские впечатления о массовости и популярности спорта синхронизировались в сознании Кубертена с впечатлениями от массовых празднеств и зрелищ в период Парижской всемирной выставки 1889 года. В этой связи интересно отметить, что еще Лондонскую всемирную выставку 1851 года назвали в прессе "Олимпийскими играми индустрии". Пылкое воображение француза сплавило оба потока впечатлений воедино.

Возрождению Олимпийских игр поспособствовали и впечатляющие археологические открытия второй половины XIX века. Достаточно вспомнить Генриха Шлимана, раскопавшего Трою. Сам Кубертен находился под сильным впечатлением "Истории греков", написанной членом Комитета Симона ученым и политиком В. Дюрюи. Воспроизведенные им слова песнопевца олимпиоников Пиндара: "Боги - друзья игр" были подхвачены Кубертеном. 25 ноября 1892 года, выступая на юбилее Французского атлетического союза, барон в качестве генерального секретаря этой организации официально предложил восстановить связь времен, начать новую эру Олимпиад.

С этого момента на плечи маленького человека лег груз, сопоставимый с тем, что приходилось взваливать на себя Гераклу. Уже созыв учредительного конгресса, открывшегося 16 июня 1894 года в Париже, вполне можно было считать подвигом Кубертена. В жертву олимпийской мечте он приносил не только все свои жизненные силы, но и собственное состояние. Чтобы полностью контролировать учредительный конгресс, Кубертен ни у кого не просил средств на его проведение.

Все было тщательно продумано. Не зря барон надеялся на ауру древнего зала Сорбонны, где собрались участники конгресса. "Мне казалось, - писал он позднее, - что под освященным веками сводом Сорбонны слова "Олимпийские игры" прозвучат для собравшихся более впечатляюще и убедительно".

Режиссура сработала безукоризненно. Сначала приветствия, декламация, показательные выступления атлетов. Затем последовали речи, чей назидательный пафос был вскоре подкреплен шампанским. Наконец, представление "Дельфийский гимн Аполлону" и хорал в древнем стиле известного композитора Габриеля Форе. Звучали большой хор, великолепная солистка, арфы. Двухтысячная аудитория внимала с религиозным благоговением. "Дух эллинизма, - вспоминал в своих мемуарах барон, - пронизывал весь обширный зал". Естественно, никто не решился подать голос против возрождения Олимпиад.

Официальное представительство на конгрессе было невелико. Всего 79 делегатов от 49 спортивных организаций из 12 стран, в том числе и России. Сначала думали открыть новую олимпийскую эру в 1900 году. Но ждать целых шесть лет показалось рискованно: порыв мог иссякнуть. Тогда и возник эффектный греческий вариант, Афины-1896.

На конгрессе был образован Международный олимпийский комитет (МОК) и сформулирован ключевой олимпийский принцип, принцип любительства: "К соревнованиям не допускаются те, кто профессионально занимается спортом, и те, кто получал в прошлом и получает теперь денежное вознаграждение за занятия спортом. Именно поэтому на международных Олимпийских играх никогда нельзя назначать денежные призы, а можно вручать только почетные награды".

В наши дни статистические данные, связанные с первой Олимпиадой (6-15 апреля 1896 года), вызывают снисходительные улыбки. Всего 285 спортсменов из 13 стран сражались за победу в 42 видах программы. Что касается результатов, то, например, время победителя на стометровой дистанции... 12,0 сек.

Тем не менее величайшей победой Кубертена, одержанной во имя всего человечества, был сам факт, что игры вообще состоялись. Правда, имя их вдохновителя и организатора почти не упоминалось, на всех торжествах он оставался в тени. На первом плане обычно фигурировали греческий король и его сыновья, а затем ставший национальным героем Греции победитель марафона Спиридон Луис.

Ради великого дела барон вытерпел и это. Более того, выйдя в нужный момент из тени, он не позволил королю приватизировать или, может быть, точнее сказать, национализировать в пользу Греции свое творение. Он настоял на том, чтобы Олимпийские игры проходили в больших городах разных стран мира, а не только на земле древней Эллады.

ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ

С 1896 по 1925 годы (за исключением 1916-1919 годов) П. де Кубертен возглавлял МОК. Неоценима его роль в спасении олимпийского движения от националистического угара, охватившего мир в связи с "великой войной" 1914-1918 годов. Убедившись, что его детище сохранило жизнеспособность, вскоре после игр VIII Олимпиады (Париж, 1924) в 1925 году Кубертен оставил свой пост. Формальным предлогом послужила ссылка на ухудшение здоровья. На самом же деле причины ухода были серьезнее.

Олимпизму Пьер де Кубертен пожертвовал и состоянием, и вообще всей личной жизнью. Поначалу его жена Мари разделяла олимпийское подвижничество мужа, но в конце концов в семье наступил разлад. Первенец, сын Жак, оказался по недосмотру родителей инвалидом. Их дочь Рене заболела тяжелым нервным расстройством. Два племянника, которые служили Кубертенам утешением, погибли в сражениях первой мировой войны.

Одним из самых ярких моментов жизни барона стал подлинный личный триумф в апреле 1927 года. Наступила очередная годовщина Афинской Олимпиады, и в древней Олимпии по распоряжению греческого правительства был воздвигнут обелиск из белого мрамора с именем отца-основателя современного олимпизма, выгравированным на греческом и французском языках.

Однако история оказалась более благосклонной к нему, чем жизнь. В преклонном возрасте он остался без средств к существованию. Бывшего президента МОК вместе с его женой взял на содержание специальный благотворительный фонд. Брать деньги барону не позволило обостренное чувство чести. Кубертенам оплачивали проживание в Женеве. 2 сентября 1937 года смерть настигла главного организатора международного спорта в женевском парке, где он каждое утро делал зарядку.

Лучшей эпитафией ему могут послужить его собственные слова, сказанные за несколько лет до смерти. "Возможно, - говорил Кубертен, - кто-то сочтет эти слова за проявление гордыни. Но если я и придерживаюсь высокого мнения и испытываю гордость за труд, который мне было дано свершить, то я не усматриваю в этом своей заслуги. Заслуга начинается тогда, когда человек борется с самим собой или с враждебными обстоятельствами. Он преодолевает свой собственный темперамент, или, как говорят, "укрощает судьбу". Мне же судьба во многих отношениях благоприятствовала. Имея перед собой свою задачу, я постоянно испытывал такой приток внутренних сил, который порой казался избыточным. Поэтому я не могу записать подобные победы на свой счет".