Цыгане шумною толпой…
Семён успел на электричку,
и там ему сломали нос.
И он сидит, понять не может,
так он везучий или нет
© shuvovse
Дорогой дневник, всё ждала, когда же в Перми появятся в продаже блокноты Paperblanks и дождалась. Помню, везла из Милана целый чемодан не нарядов, а этих блокнотов. На российской таможне попросили его открыть, и таможенница заворожённо перебрала их все: да, они — произведение искусства.
Лет 10 назад ежедневники этой фирмы появлялись в «Книжном сундуке», которым владела девушка по имени Оля. Помню, что сочла это хорошим знаком — мы стали ещё ближе к Европе с её культом хороших канцелярских принадлежностей. Но, увы, больше этих блокнотов у неё в продаже не было. Олин магазинчик постоянно переезжал: одно время она базировалась на улице Луначарского, затем — в Доме архитектора. Потом её видели на первом этаже ресторана «Живаго». Сейчас она куда-то пропала. Кто-то видел Олю с коляской. А я, если честно, немного по ней скучаю — она с таким жаром рассказывала о книгах, что уйти от неё без покупки было совершенно невозможно.
Страсть к хорошим книгам как-то связана с любовью к качественным блокнотам. По крайней мере, устойчивые поставки в Пермь блокнотов Moleskine напрямую связаны с появлением книжного магазина «Пиотровский».
Боюсь даже узнавать, как сейчас себя чувствуют книжные магазины: похоже, для них наступили не лучшие времена. Я тоже теперь не покупаю книги, даже детские.
Все начали экономить, и печатные издания — второе, что попало под внутренние семейные санкции. К тому же есть интернет, где теперь можно найти и пермские книги. Лучший блог о них — «Пермский книгоед» (permbook.livejournal.com). Андрей Зиновьев, который его ведёт, выложил в интернет и свою библиотеку — perm-book.ru/library.
А первое, что подверглось секвестру, — это походы по кафе и ресторанам, а также туристические поездки. Последнее просто страшно: у них же, в турбизнесе, все друг с другом связаны, и «эффект домино» всё никак не кончается.
В целом, настроение осеннее: пармезан исчез из продажи, соль подорожала сильнее всего, с зоопарком продолжается цирк… Цыгане шумною толпой с узлами бродят вокруг микрорайона Чапаевский — накануне зимы их незаконные строения снесли.
В 1990-е годы Чапаевский отличился тем, что там была подпольная школа для цыганят — в обычную их не брали, и потому они организовали для своих детей подобие четырёхклассного образования, чтобы те могли читать и писать.
Роль цыган в Пермском крае совершено не изучена. Разве что филологи их исследовали и сделали вывод: цыганский гипноз существует, а лучший способ отвязаться от цыганки, это спросить её: муж-то бьёт? Их всех бьют.
Как, где и чем они живут — непонятно. Известно только, что у них дисциплина, как в армии. Было время, они промышляли напротив центрального офиса «Уралсвязьинформ» на наживку «скажите, как пройти к Детскому миру». Рассказывают, что убрались они оттуда в обмен на установку телефона в коттедж цыганского барона.
Заметьте, что нет их сейчас и на Центральном рынке, а ведь в советское время там была их главная база.
Так что центр управления гражданами цыганской национальности существует, и с ним можно работать: поступит им команда не торговать наркотиками, а листовки с призывами к здоровому образу жизни раздавать — они все как один будут это делать.
В рассказах старых людей цыгане иногда встречаются: так, великий камнерез Фаина Овчинникова вспоминает, что впервые увидела изделия из камня в 1940-е годы у цыган, которые остановились шатром возле села Калинино. Они меняли слоников из ангидрита на картошку.
В архиве есть документы о том, как в ноги партийным органам Молотовской области пали цыгане, бежавшие от мести соплеменников из своего табора в другом регионе.
Есть отчёт о проделанной работе: им сделали паспорта и устроили на работу то ли на Лысьвенский, то ли на Чусовской металлургический завод, но нет продолжения истории — чем дело кончилось, приступили ли они к работе.
Есть рассказ, который относится к 1970-м годам: в Кунгуре, в общежитии, отдыхала компания с гитарой. Инструмент попросил цыган, который со своими соплеменниками в этом городе шторами торговал. В одну минуту он перестроил семиструнную гитару на шестиструнную и так сыграл, что и спустя 40 лет рассказчик это помнит. Потом также быстро перестроил гитару обратно и отдал обалдевшим слушателям. «И он — шторами торгует!» — спустя годы зачарованно повторял один из тех, кто слышал этот концерт.
В 1980-е годы цыгане заняли дом, который построил пермский художник Алексей Соколов. Он уехал расписывать церковь в центральную Россию, вернулся, а в его доме — табор. Цыгане молили не выгонять их — мол, зиму поживут и съедут. Детьми трясли. Весной приехал, а там уже другие цыгане живут — предыдущие жильцы его дом перепродали! И снова остался художник без жилья — на дом и на землю документов у него не было, доказать он ничего не мог.
Кстати, самые грустные новости последнего месяца — Алексей Соколов так и не нашёлся. В первой декаде августа он ушёл со своей дачи в Берёзовском районе и потерялся. Пожилой художник страдал потерей памяти и при любой возможности старался уйти в изостудию клуба железнодорожников, где прошли его лучшие годы — там он научился рисовать. Его искали, но так и не нашли — по своей природе он был странником, дорога всегда манила его.
Один из самых тонких и пронзительных пермских художников, возможно, бредёт сейчас по просёлочной дороге или поступил в больницу — он может не помнить ни своего имени, ни адреса.
Художник Алексей Михайлович Соколов (1936 г.р.). Ушёл из дома 13 августа. До настоящего времени местонахождение неизвестно.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.