Нас ждёт «ловушка ликвидности»
Рано или поздно наступит момент, когда сколько бы вы ни включали печатный станок, деньги в реальный сектор и на финансовые рынки уже не поступают
Кризис просто неизбежен, ибо солнце встаёт на востоке, садится на западе, и ничего с этим не сделаешь. Кризис будет суровым. 2008-2009 годы — это рекламный ролик, не более того. Сейчас этот фильм будут показывать в кинотеатре рядом с вами.
В 2008-2009 годах реальный сектор и потребитель даже испугаться не успели. По одной простой причине — тогда «сложилась» банковская система. Потребитель ещё был в состоянии брать на себя долг, и производитель — тоже. Поэтому реальный сектор упал на короткое время. А вот банки потеряли полностью доверие друг к другу, даже на два-три дня аккредитивы получить было невозможно.
Глубина кризиса будет больше по одной простой причине — модель накопления долга (долг изначально в разумных количествах полезен для системы, его можно отслеживать на элементарных индикаторах) не работает. Дальнейшая нагрузка экономической системы долгом невозможна. Она не приводит к увеличению выпуска продукции.
Нефть и газ — «наше всё». Но надо понимать, что ценообразование на рынке нефти и природного газа уже давно не определяется балансом спроса и предложения. Сейчас никаких проблем с предложением и резервными мощностями по производству нефти нет. Европа по потреблению нефти и моторных топлив находится на уровне 1997-1998 годов. США — на уровне 2001 года. Цена за «стольник» вызвана другими факторами. Такими же, какими была вызвана цена в $150 за баррель, — инвестиционной выгодой. Если в 2008 году на пике там «сидело» порядка $350-360 млрд (деньги пенсионных фондов, инвестиционные фонды и т.д.), то сейчас цифра составляет $470 млрд. Если всех спекулянтов убрать оттуда, то цена очень быстро снизится до $30-40. Баланс спроса и предложения к рынку нефти не имеет отношения уже давно. Это исключительно спекулятивный товар.
Сейчас будет повторение истории. Нефть ещё могут «свозить» на уровень $120-122, об этом говорит теханализ. Потом начнётся падение. Оно будет неизбежным.
Когда наступает точка невозврата в кредитном кризисе? Монетарные и политические власти до определённого момента могут печатать деньги, затыкать прорехи в том же балансе, обеспечивая невозможность кассовых разрывов в банковской системе и подкармливая потребителей посредством увеличения госрасходов. Но наступает момент, когда сколько бы вы ни включали печатный станок, деньги уже в реальный сектор и на финансовые рынки не поступают. Это называется «ловушка ликвидности».
Через это прошли японцы, когда у них разразился кризис 1990-м: был стандартный дефляционный коллапс, из которого они до сих пор ещё не вышли. Тогда коммерческая недвижимость упала на 86% в течение четырёх лет, жилая — на 80%.
Кто были советниками японского Центрального банка и политических властей? Алан Гринспен и Бен Бернанке. Сейчас они делают то же самое, что делали в Японии, с тем же самым успехом. А успех налицо.
Если посмотрите на мировое предложение денег и спрос на деньги, то в последние два квартала они начали резко расходиться. Центробанки предоставляют ликвидность, предложение денег растёт, а вот спрос на деньги замедлился и начал падать. Это и есть ловушка ликвидности.
Аналитики и экономисты это преподносят под следующим соусом: никогда ещё в истории не было таких дешёвых денег в таком количестве. Класс! Но очень тяжело найти сегодня заёмщика. Выхода из этой ловушки в существующей монетарной системе нет. Это уже показала Япония.
Можно сказать: всем бы так загнивать, как японцы, ничего страшного не будет. Но дело в том, что сейчас весь мир находится в состоянии Японии.
Когда в Японии случился дефляционный коллапс, весь остальной мир ещё спокойно развивался. Спрос на японские товары и машины рос, поэтому мир не особо заметил кризис в Японии, да и сами они тоже. Они начинали кризис с уровня сбережений 14%, сейчас у них уровень сбережений 0%. Им ещё повезло, что у них были эти сбережения. И все деньги, которые печатал Центральный банк Японии, весь огромный бюджетный дефицит, который накопило японское правительство (240% составляло отношение долга правительства к федеральному ВВП), финансировался в основном за счёт японских налогоплательщиков и за счёт японских сберегателей. То есть у них был дополнительный источник финансирования. Ни в Штатах, ни в Европе, ни в России такого источника нет.
Что из себя представляет российская экономика? Это даже не сырьевая экономика, это экономика сырьевой колонии.
Сырьевая экономика — это Австралия, Канада, Арабские Эмираты. В этих сырьевых экономиках показатель нормы прибыли (сколько долларов добавленной стоимости вы производите на один доллар сырья) составляет 6-7. В ЕЭС этот показатель — в районе 13. У нас — ниже 2. То есть мы продукцию высоких пределов практически не производим, и добавленную стоимость не создаём. Живём только за счёт экспорта материалов.
Все приходящие обратно в Россию, условно говоря, нефтедоллары попадают частично в бюджет, частично распределяются населению. Большая часть разворачивается через банковскую систему, через кредитование уходит обратно за рубеж в форме поддержки западных экономик, потому что мы покупаем и импортируем западные товары. Четыре из пяти рублей внутреннего спроса определяются импортом, и путём замечательных действий Минфина России с его «подушкой безопасности», бюджетным правилом и прочим.
У нас денег нет в экономике. У нас скорость обращения денег в экономике снижается уже четыре года.
Почему такие высокие ставки? Денег нет. И эта политика продолжается.
Помните, что происходило в 2008-2009 годах? Центробанки всех стран печатали деньги, поддерживали собственного производителя.
Что происходило у нас? Наш Центробанк изымал деньги из обращения и поднимал ставку, борясь за стабильность рубля. Стабильность рубля они, конечно, не получили. Зато экономику оставили без денег.
При падении нефти у нас очень резко сократится импорт. Говорят, что у нас $400 млрд импорта, и мы половину сможем восполнить импортозамещением. Во-первых, будет не $400 млрд, а $200 млрд. Денег просто не будет у населения.
Причём импортозамещение этих $200 млрд окажется весьма проблематичным по той причине, что мы не производим добавленной стоимости. У нас не на чем делать импортозамещение. Это сработало в 1998 году, но тогда ещё оставались производственные мощности, оставался научно-технический потенциал, рабочий потенциал бывшего СССР. Сейчас этого нет.
Для импортозамещения необходимы капитальные вложения, время и инженеры, рабочие, которые это могут делать. Найти квалифицированного инженера и рабочего очень тяжело. У нас везде менеджеры и юристы. Поэтому импортозамещение сразу не произойдёт.
Оно в принципе не может произойти ещё по одной причине. Она называется «деградация элит» (или «отрицательная селекция»).
На мой взгляд, мы подошли к такой точке, когда политическая система уже не способна принимать какие-либо решения, которые могут спасти страну и народ от экономического коллапса.
Это и есть оптимизм. Кризис позволяет всё, что ненужно, отбросить, позволяет сделать новое начало.
Американцам есть что терять, у нас же выбор невелик. Либо мы тихо ползём на кладбище, накрывшись белой простынёй, что мы сейчас, кстати, и делаем. Либо система рушится, и появляется возможность что-то построить.
Из доклада «Мировая финансовая система: о чём не говорят оптимисты» на корпоративном форуме Сбербанка «Стратегия и тактика бизнеса-2013», 12 ноября, ВЦ «Пермская ярмарка»
Прекрасный социолог Питирим Сорокин, который считается основоположником современной социологии, занимался вопросом деградации элит и сделал вывод ещё в середине прошлого века.
В определённый момент ожирения общества, когда всё хорошо, люди перестают понимать, что если вы не занимаетесь политикой, то она займётся вами. Они «забивают» на политику, и тогда в политическую систему, даже если это демократия, начинают пробиваться элементы, которые в принципе не заинтересованы в общественном благе, не несут в себе какую-то нравственность, заботятся только об удовлетворении собственных низменных инстинктов. Одним из них является жажда власти со всеми пороками, которые за этим следуют. Такая система является самовоспроизводящейся. И в определённый момент нормальный человек в такую систему попасть не может. Начинается отрицательная селекция. Если ты тупее начальника, то в систему попадаешь. Вскоре на самом верху этой системы оказываются люди, которые не отягощены двумя извилинами или какой-либо нравственностью.
Так происходило каждый раз в 100-200 лет. Это всегда приводит к одному и тому же — слому системы. Есть экономические циклы, есть кредитные циклы, соответственно, когда начинается спад, даже небольшой, перед обществом и перед системой управления этим обществом появляются вызовы. Либо система способна ответить на эти вызовы, либо нет.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.