Итальянско-пермский импрессионизм

На десять дней позже обычного в Перми стартовал один из главных фестивалей искусств не только для города, но и для мирового музыкального сообщества. С 22 июня по 2 июля пермяки и гости выполняли заветы Сергея Дягилева: «не спать» и «удивляться». В программе в общей сложности уместилось более 100 событий: концерты и перформансы, фестивальный клуб с лекциями и бесплатными представлениями и образовательная программа для студентов и профессионалов музыки и театра. Взаимодействие с городом вышло на новый уровень: помимо включения в сферу фестиваля урбанистических локаций и индустриальных пространств Перми, в этом году выпустили специальный гид — карту «Визит в Пермь» с бонусами от кафе, ресторанов и салонов красоты.

Открывали фестиваль культовой программой — «итальянскими» сочинениями Петра Ильича Чайковского. Оркестр musicAeterna под управлением Теодора Курентзиса ещё до Дягилевского презентовал цикл в Петербурге и Москве, а затем «откатал» с небольшим концертным туром за рубежом. В Перми коллектив чувствует себя особенно комфортно, даже гости фестиваля ощутили статус творческой родины для musicAeterna. Это отразилось на исполнении: эмоциональный накал и экспрессия были запредельными, а форма — легчайшей. Играли как будто немного небрежно, но от этого не менее мастерски.

Прозвучали симфоническая поэма «Франческа да Римини» в первом отделении и две фантазии — «Ромео и Джульетта» и «Итальянское каприччио» — во втором. Из трёх сочинений можно сложить картотеку взглядов русского на далёкую солнечную страну, полную радости и беззаботного праздника. В этом взгляде, устремлённом вдаль, есть интенция нарисовать образ Италии столь широкими мазками, что из конкретной страны она превратится в общечеловеческую идею о «прекрасном далёко». Итальянская программа Чайковского — это мечта, которую точность и мастерство musicAeterna может сделать реальностью хотя бы на полтора часа концерта.

Вечер открывался программным сочинением — «Франческа да Римини», которое изначально задумывалось композитором как опера, но в ходе работы было редуцировано до малой формы. Пётр Ильич отошёл от масштабного сюжета, сосредоточившись на перипетиях чувств. Курентзис неторопливое вступление и плавную разработку у Чайковского превращает в громовое «здесь и сейчас»; тонкие акценты оркестра разбирают композицию на составляющие, но не выделяют темы, а фигурно подчёркивают инструментальные повороты сюжета. Здесь Чайковский становится похож на Стравинского с его любовью к торжеству формы и музыке без интерпретаций.

За концертный вечер зрители прошли через круги дантовского «Ада», через эмоциональные качели «Ромео и Джульетты» к торжеству жизни в «Итальянском каприччио». Курентзис дирижирует Чайковским особенно, по-импрессионистски. Уже привычное внимание к деталям превращается в культ чувственного исполнения, что, возможно, особенно уместно для программы, вдохновлённой яркой Италией. Оркестр смакует каждую деталь: аллегро звучит резво, без пауз на вдох, «волшебные» колокольчики визионерски предвещают балет «Щелкунчик», и не только в творчестве композитора, но и для зрителей.

После звенящего, праздничного Чайковского и шести минут аплодисментов пришлось воплощать в музыке повисшее в воздухе предвкушение радости. Случился бис — адажио из «Щелкунчика». Невозможно передать восторг зрителей: эмоции никто не сдерживал, и после сахарно-волшебного Петра Ильича, когда оркестр уже уходил за кулисы, аплодисменты, крики «Браво!» и потерянные взгляды остались в зале.

Это был не первый концерт: фестиваль начался за день до официального открытия — 22 июня. В основной программе исполняли эти же сочинения (но без «биса»), а вот в рамках фестивального клуба показывали уникальные события: балет на трамвайных путях Свободного театра современного танца (16+) и партиципаторный перформанс Алевтины Грунтовской «Скорлупа, прощай» (16+). В этом году в фестивальном клубе было мало дублей: каждый день показывали неповторяемые перформансы, синкретические спектакли и концерты. Отдельного внимания заслуживает лекционная программа клуба. По устоявшейся традиции подготавливать зрителей к постановкам, в расписании фестивального клуба каждый день стояли две большие встречи: бекстейдж с исполнителями и режиссёрами основной программы (Алексей Ретинский, Олег Нестеров, Марко Никодиевич и др.) и лекции — о поэтике Вагнера, трагическом у Чайковского, ораториях в творческом пути Генделя и пр. В этом году на Дягилевский фестиваль приехали не только профессионалы из сферы искусства, но и учёные. С представителями Сколтеха в частной филармонии «Триумф», где базировались события клубной программы, каждый день проходили научно-популярные лекции (16+) об искусственном интеллекте, нейротехнологиях и связи искусства с наукой.

Для тех, кто под вечер уже устал, но ещё хотел продолжать плавание в музыкальном океане, на вечерних концертах в «Триумфе» были предусмотрены места с подушками у сцены. На них можно было и полежать, и, как выразилась одна из исполнительниц musicAeterna, воспринимать музыку на другом уровне сознания. Таким концертом стал вечер Рамо и Шопена в сольном исполнении Натальи Соколовской (фортепиано). Лаконичное световое оформление, немного дыма и бесконечная романтическая красота французской музыки.

Среди хедлайнеров фестивального клуба — танц-коллектив Свободного театра современного танца (Пермь). Помимо сайт-специфик-балета, они выступили со спектаклем Ксении Малининой «Провинция — Столица —...» (16+). Основа постановки в стиле постмодерн — стихи Вадика Королёва и песни группы OQJAV, где музыкант является фронтменом. Мониторы на заднике сцены транслируют отрывки из концертов и клипов группы, перформеры зачитывают стихи (к сожалению, крайне тихо) и параллельно с этим пританцовывают, выясняют отношения и пространно слоняются по сцене. По словам команды спектакля, «Провинция — Столица —…» — это поезд, следующий из обыденности в неизвестность. В постановке заложен не только акт наблюдения, фиксации, но и много свободы, легитимизации: неидеального танца в пластическом спектакле, бытовых человеческих отношений как предмета интереса в искусстве. Органичная, хоть и наивная, рифма возникает с поэтами-шестидесятниками. Их художественный язык близок Вадику Королёву, а стихотворение Вознесенского «Плач по двум нерождённым поэмам» звучит со сцены в исполнении группы.

Фестиваль оправдывает свою миссию — показывать музыкальное разнообразие от классической академической до техносцены. В этом году в программе Дягилевского было несколько редко исполняемых музыкальных направлений. В один из первых дней фестиваля уже после полуночи состоялся почти двухчасовой концерт этнической музыки. Три коллектива («Хуун-Хуур-Ту», musicAeterna Folk и Jazzayris) по очереди демонстрировали свои традиции. Горловое тувинское пение — анималистичное, мощное, на грани с чем-то потусторонним; русские народные песни — печальные и размашистые и алжирский джаз — лёгкий, танцевальный. Сигналом к вступлению был луч света над исполнителями. Вскоре после начала концерта сформировалось ощущение единого потока песен, общечеловеческой народной души, зафиксированной в сказаниях и преданиях.

Билеты на Дягилевские события раскупают за часы, а на некоторые — за минуты. Визитная карточка фестиваля, одно из таких сверхпопулярных событий — ночные концерты в Пермской художественной галерее (18+). В окружении пермских богов солисты оркестра musicAeterna играют камерные программы-энигмы, когда исполняемые сочинения объявляют только после окончания концерта. Выступление завершается в 4:30 утра, гостей ждёт стаканчик кофе с конфеткой и финальный аккорд — рассвет на Каме. В этом году фестиваль дал последнюю возможность попасть на подобные концерты: художественная галерея готовится к переезду в другое здание. В расписании нынешнего фестиваля камерные концерты стояли каждый день (вернее, ночь). Открывал блок выступлений в галерее хор под управлением Виталия Полонского, а на первом инструментальном концерте прозвучал струнный квартет Чайковского. Пётр Ильич, благодаря особенной, близкой к храмовой акустике галереи, звучал по-баховски возвышенно и отстранённо.

Если какие-то локации, уже мысленно закреплённые за Дягилевским, уходят, то появляются и новые точки на карте фестиваля. Помимо «Завода Шпагина» индустриально-художественный вайб распространился на новое складское пространство на Бригадирской улице: там прошла российская премьера перформанса «В память о Прометее» (16+) Софии Хилл и Панайотиса Велианитиса — концентрированно греческое размышление об образе Прометея в контексте современности и сути мифа как предельной реальности.

Ещё одно обращение к греческой мифологии было представлено на закрытии: новая постановка «Персефоны» и Симфонии псалмов Игоря Стравинского (16+). Подготовиться к премьере и настроиться на лад композитора помогал аудиоспектакль Евгения Маленчева и Екатерины Августняк «Персефона. До» (16+), который в течение девяти дней фестиваля трижды в день показывали на пермской судоверфи.

По мнению режиссёров, в этом «До» сконцентрировано и предчувствие грядущего спектакля, и обращение к мифологическому пространству (в постановке среди действующих героев — вода и время) и музыкальному тексту (то есть нотам). Создать мифическую реальность действительно получилось. Когда зритель попадал на местами заржавелое, местами поросшее травой пространство судоверфи и надевал наушники с дорожкой спектакля, тележки, ворота и чёрные шары на реке начинали «танцевать» под голос Игоря Стравинского и музыку Рубена Антоняна. У спектакля есть пульс, ритм которого формирует ведущий: направляет зрителей по нужному маршруту, предлагает сесть или отправиться дальше.

В пространстве завода расположили несколько зрительских площадок для медитативного созерцания под голоса спектакля. Помимо главного героя — Игоря Стравинского, представленного через свои же интервью (на английском), в «Персефоне. До» есть ещё один герой, Чтец. Его роль исполнил Адольф Шапиро. Знаменитый режиссёр не изображает композитора, а реализует «перекличку» фраз из дневников и интервью. Это добавило объёма постановке и создало эффект стороннего наблюдателя. Поначалу странно выглядели пляжные шезлонги с видом на краны и рельсы, но зритель очень быстро втягивался в предлагаемые обстоятельства.

По заветам Джона Кейджа в аудиодорожку прорывается спонтанная музыка: ветер, гроза и гром вдалеке. Стихии машин и природы на открытом просторе диктуют уникальность спектакля: не предугадать, будет ли дождь, холодно или жарко. Так реализуется метафора фатума. Стравинский на финальной точке спектакля бережно, но настойчиво возвращает зрителей в «здесь и сейчас». Приходит время оставить пространство мифа и вспомнить, что единственная реальность — в настоящем.