Геннадий Шабалин: Привлечь кадры в медицину — задача невероятно сложная
ПредседательПермской краевой организации профсоюза работников здравоохранения поделился своим видением проблем отрасли
Ирина Молокотина
— Геннадий Алексеевич, накануне Дня медицинского работника вы объехали с инспекцией несколько территорий края. Каков диагноз?
— Ситуация очень разная: где-то более благополучная, где-то менее. Но налицо одна общая проблема — кадры. 10 лет назад в Прикамье было кому лечить больных, но не было ни оборудования, ни денег на медикаменты, ни питания. Сегодня в системе здравоохранения ситуация обратная: есть чем лечить, а врачей и медсестёр нет.
Медикаментов достаточно (в районах практически нет жалоб на то, что больные стационаров вынуждены сами покупать лекарства). Есть хорошее оборудование, некоторые районы имеют даже компьютерные томографы. По сравнению с тем, что было 10 лет назад, сегодняшнее оснащение — сказка. Неувязка одна — работать некому.
В Индустриальном районе Перми главный врач докладывает: чтобы выполнить запланированный объём оказания помощи, требуется в два раза больше специалистов (укомплектованность врачебным персоналом составляет 56%, из них 70% — люди пенсионного возраста).
И так практически повсеместно. Привлечь кадры — задача невероятно сложная. Те, кто нашёл себя в другом месте, вряд ли вернутся, даже если начать поднимать заработную плату более высокими темпами, чем заложено в программе.
— К тому же они, возможно, потеряли квалификацию...
— Кто не ушёл из системы здравоохранения, тот не потерял. А те, кто расстался с медициной, — безусловно. Сегодня всё изменилось: новые технологии, новые медицинские стандарты, да и требования к медицинскому работнику очень высоки.
— Вы считаете, что проблема нехватки медицинских кадров возникла из-за низкой заработной платы?
— Зарплата — лишь одна из составляющих. Кроме оплаты труда есть ещё две: социальный пакет и корпоративный дух в коллективе. Всё это сегодня в дефиците.
Так, социального пакета в государственном здравоохранении практически нет. Есть специальности, где, чтобы доктор не нажил профессиональных заболеваний, ему установят покороче рабочий день и дадут дополнительный отпуск. И всё. А в прежние времена медработники имели право на внеочередное получение жилья, у них была возможность устроить ребёнка в детский сад. Раньше они имели право на внеочередное медицинское обслуживание, а теперь нет. А ведь в медицине есть такие высокотехнологичные и дорогостоящие виды медицинской помощи, где это просто необходимо.
Профсоюз работников здравоохранения совместно с Национальной медицинской палатой разработали проект, предусматривающий социальный пакет для медработников, и направили в федеральное правительство. Ждём результата. Однако что-то можно сделать и на уровне региона, но главное — должны быть федеральные гарантии.
В настоящее время обсуждается вопрос об отмене досрочных пенсий, которые, впрочем, до 2015 года обещали сохранить. И это явно скажется не лучшим образом на привлечении медиков в систему. А в медицине ведь как: халат надел — уже имеешь право досрочного выхода на пенсию. Работа с больным человеком требует колоссальных физических и психологических затрат, и в этом смысле она действительно «вредная». Тем более в нынешней ситуации.
Я разговаривал с доктором, который при норме приёма в 16 человек ежедневно принимает по 32. С его слов, в Краснокамске на 25 участках работают, фактически, восемь врачей. Один из председателей профкома на рабочем месте с 8.00 и до 20.00, пять дней в неделю, и просит, чтобы его освободили от общественной нагрузки.
Человек не может жить только работой. Многое значит корпоративный дух, который должен быть в коллективе. Кое-что в этом направлении, конечно, делается. Так, недавно прошла Спартакиада муниципальных медицинских учреждений Перми. Главные врачи вышли, чтобы поддержать свои коллективы. Но этого недостаточно.
— А что можно сказать о главной составляющей — заработной плате?
— Она разная. Вряд ли имеет смысл говорить о «средней температуре по больнице». Оплата труда зависит от территории, от эффективности работы того или иного коллектива.
Сегодня система здравоохранения не получает деньги по смете, а зарабатывает их в системе ОМС. Сколько заработал — столько получил. А если страховщики проверили и нашли нестыковку, так можно ещё и потерять.
Хорош или плох этот принцип, но нужно играть по действующим правилам, уметь не нарушить закон и заработать по максимуму.
Минимальная базовая ставка у врача сегодня 4-6 тыс. руб., в зависимости от категории. У участкового врача — плюс 10 тыс. руб., которые идут с 2007 года по национальному проекту «Здоровье» (в него входят участковая служба, ФАПы, скорая помощь). Плюс стажевые и стимулирующие выплаты. То есть с учётом совмещения на 1,5–2 ставки ежемесячная зарплата врача, который вошёл в федеральную программу, может быть и 20 тыс. руб., и 40 тыс. руб.
Есть специальности, где нет выплат, предусмотренных национальным проектом. Для них ищем другие пути повышения оплаты труда. Так, в крае действует пилотный проект, предусматривающий доплаты хирургам за операции. Есть аналогичная пилотная программа для педиатров, работающих в детских стационарах.
Мы постоянно рассматриваем доплаты тем категориям медработников, которые пока остались «за бортом».
На сегодняшний день с учётом средств, которые пришли из федерального центра по модернизации, край неплохо обеспечен финансами. Четыре месяца, с февраля по май, край наращивал стоимость тарифа в системе ОМС.
Второй вопрос: как эти средства справедливо распределить? В медучреждениях есть врачи, которые зарабатывают до 15 тыс. руб. в месяц, а есть зарабатывающие более 50 тыс. руб. У среднего персонала зарплата колеблется от 6–7 тыс. руб. до 30 тыс. руб.
То есть речь идёт о распределении средств внутри самой системы. Перераспределение внутри учреждения — это работа администрации и профсоюза.
Контролировать ситуацию с заработной платой могут сегодня все. На сайте выложены данные в разрезе субъектов Федерации, конкретных лечебных учреждений. Это позволил сделать указ президента РФ №597.
Мы встречаемся с руководителями медучреждений, пытаемся объяснить, как избежать социальной напряжённости в коллективах.
Другое дело, что сама база очень низкая, большая часть зарплаты приходится на стимулирующие выплаты. Надо наращивать базовую часть. С января её уже подняли на 25%, с июля она вырастет ещё на 10%.
— Сколько это составляет в денежном выражении?
— У врача «база» была 4,5 тыс. руб., с января стало 5,6 тыс. руб. Сейчас к этой сумме добавится ещё 560 руб. Конечно, это мизер. Систему нужно менять в корне, Федерация должна установить базовые оклады, единые по всей стране, чтобы этим занимался не субъект Федерации на своё усмотрение.
Кстати, президентский указ заложил неплохие принципы соотношения заработной платы бюджетника к средней заработной плате в регионе. Если средняя зарплата на территории составляет 21 тыс. руб., то с коэффициентом 1,3 у врача она должна быть не менее 27 тыс. руб. Но проблема в том, что субъекты разные. Есть, к примеру, Орёл, где средняя зарплата — 17 тыс. руб., а есть Тюменская область (46 тыс. руб.).
Исходя из таких стандартов, у медработников с одним и тем же уровнем образования при выполнении аналогичных функций уровень заработной платы будет совершенно разный. Это гарантирует мощный переток кадров с тех территорий, где низкая оплата труда, туда, где она высока.
— Процесс уже пошёл?
— Наши медики охотно едут работать в Екатеринбург, где заплата выше на 30–40%. А по некоторым позициям разница ещё больше. Мы теряем таким образом много коллег.
По данным Пермской медицинской академии, выпускники вуза практически все трудоустроены, но в пределах края в муниципальном и государственном здравоохранении их мало. Понятно, что молодёжь оценивает перспективы.
Дефицит кадров не только в Прикамье, но в целом по стране. Цифры называются разные, но мне более объективной видится цифра в 143 тыс. врачей и 800 тыс. медицинских сестёр, которых не хватает системе.
Например, краю для того чтобы укомплектовать систему требуется несколько тысяч врачей. Если мы не сможем переломить ситуацию и удержать тех, кто есть, а большого притока ожидать очень трудно, нас ждут большие неприятности.
У нас порой один анестезиолог работает на весь район. Он «невыездной», потому что круглый год находится на дежурстве. Вот в этом проблема. Всё остальное — «железо», препараты, технологии — можно приобрести, а чтобы выучить врача, нужны долгие годы. Потеря каждого специалиста в дальнейшем будет обходиться всё дороже.
— В последнее время активно обсуждаются итоги реализации пермской реформы здравоохранения. У вас есть мнение на этот счёт?
— Однозначной оценки нет. Было время, когда министр здравоохранения Пермского края Анатолий Зубарев убедил губернатора Олега Чиркунова, что здравоохранение должно быть экономической составляющей; что это та структура, которая должна зарабатывать деньги, просто для этого её нужно правильно выстроить. И начали вводить одноканальное финансирование, подушевое финансирование, фондодержание, аутсорсинг и т. д.
Цель, безусловно, была благая — сделать лучше для населения и дать заработать медицинскому персоналу, поскольку на бюджет надежды нет.
Здравоохранение сократили колоссально в сравнении с тем, что было в советские времена. В разы уменьшилось количество коек в расчёте на 10 тыс. населения. Одним из этапов стало отделение стационаров от поликлиник, потому что стационары забирали на себя основную массу средств как более финансово затратные структуры. И правда, лечить в поликлинике дешевле: питание, койки, вся инфраструктура не нужны, медикаменты сами больные приобретают. Логика с точки зрения экономики налицо. А с точки зрения лечебного процесса это противоестественно.
Прежде существовала преемственность: человека пролечили в стационаре, он направлялся в поликлинику на долечивание. Поликлиника знала, когда направить человека на плановую госпитализацию. То есть вовремя подлечить, чтобы потом не попал в больницу надолго или на группу инвалидности не ушёл. Эта система была порушена.
В июле прошлого года коллегия с участием губернатора Виктора Басаргина обсудила итоги экспертного анализа реформы и констатировала: многие её элементы не привели к доступности медицинских услуг и повышению их качества.
— Какие именно?
— Разделение поликлиник и стационаров не дало результата. Мы не смогли развить до приемлемого уровня амбулаторную сеть. По 10 тыс. руб. дали первичному звену, на один год всплеск был, врачи пришли, а сегодня всё вернулось в прежнее состояние. В первичном звене опять нет специалистов.
Более того, уже прозвучал призыв в адрес поликлиник и стационаров: «Кто готов, объединяйтесь!»
— То есть сделан шаг назад?
— С точки зрения населения и конкретного больного — это шаг вперёд.
— Однако пермский опыт Минздравом России был признан положительным и внедряется на других территориях страны...
— Фондодержание совершенно неприемлемо для нашей системы. Оно хорошо, когда денег много.
В первое время перехода на фондодержание я приезжал на территории, там стационары стояли пустыми. Поликлиники решили: зачем будем отдавать больных, сами заработаем. И зарабатывали. Стационары сворачивали койки, теряли персонал. Прошло время, и все поняли: без стационаров не обойтись. А их к этому времени уже свернули.
Кстати, подобный эксперимент уже проводился в конце советского периода. Тогда Ленинград пошёл по пути внедрения фондодержания. Они отделили поликлиники и начали там лечить всех. Дело доходило до того, что прободные язвы пытались лечить участковые врачи. Когда летальность выросла колоссально, проект закрыли.
Но у нас решили, что на новом этапе всё будет иначе: «другое время, другие деньги — прорвёмся». Не прорвались.
Причина в том, что финансово мы слабо обеспечены.
Сейчас новое направление появилось: перепрофилировать стационарные койки в реабилитационные. На федеральном уровне решение принято, команда прошла. Но если мы стационары закроем, то больных, которым потребуется реабилитация, станет в десятки раз больше, чем есть сегодня.
А вот дополнительно наращивать реабилитационные койки я согласен.
У нас в стране отношение человека к своему здоровью не такое, как за рубежом, поскольку здравоохранение как бы бесплатное. Убери сегодня койки — смертность вырастет. Потому что люди привыкли довести себя до крайнего состояния, а потом лечиться.
— Что можно сделать в этой ситуации?
— На федеральном уровне появился в качестве самостоятельной структуры Минздрав. Пришли новые люди, которые знают систему здравоохранения изнутри. Министр Вероника Скворцова намерена сделать так, чтобы система была финансово достаточной. На 2013-2015 годы она видит перспективу. По программе модернизации здравоохранения, которая продолжается два года, краю досталось 4,5 млрд руб. Хотя это и не так много, как хотелось бы.
Выделены деньги на модернизацию стационаров (340 млрд руб. по стране на два года), изменилась система финансирования ОМС. Это хорошо. Введены федеральные стандарты, но федерального финансирования по этим стандартам нет. Надо как минимум на 30% увеличивать бюджет здравоохранения, чтобы профинансировать все решения, что приняты.
— На уровне края можно что-то предпринять?
— Мы договариваемся в рамках возможности краевого бюджета. Последнее повышение зарплаты — это краевые деньги. Регион вкладывается, чтобы хоть как-то поддерживать систему, но средств нужно в разы больше.
Сегодня в Прикамье принято решение достроить все недостроенные лечебные учреждения, которые стояли в виде «незавершёнки» несколько лет. А их десятки. Запустили в эксплуатацию роддом в Кунгуре. В этом году — с учётом, что деньги идут через федеральный центр, — мы уже вышли на 30 млрд руб. консолидированного бюджета здравоохранения.
— То есть накануне профессионального праздника есть повод для оптимизма?
— Зарплата будет расти, это прописано на федеральном уровне. Кроме того, правительство Пермского края и министерство этой позицией активно занимаются. Надежды есть, главное, чтобы всё было стабильно в государстве и мире.
В то же время легко не будет, проблемы остаются на всех уровнях. В том числе и на уровне руководителей больниц, которым приходится объяснять, что людям надо платить достойную зарплату. К решению этой проблемы подключился профсоюз.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.