Андрей Ронзин: У медицинской реформы осталась «незавершёнка»
Откровенный разговор с одним из бывших идеологов кардинальных преобразований в системе здравоохранения Прикамья
Бывший начальник управления здравоохранения администрации Перми, ныне — главный врач Пермской городской больницы №4, Андрей Ронзин был, наряду с экс-губернатором Олегом Чиркуновым, одним из идеологов и активных проводников реформы здравоохранения в Пермском крае. Тот факт, что многие аспекты этой реформы были не просто насущными и здравыми, но и успешными, признавали даже самые яростные критики «бесчеловечной политики» Олега Чиркунова. В то же время год назад едва ли не самой главной информационной «бомбой» был экспертный доклад о состоянии медицины в Прикамье, после оглашения которого новый губернатор Виктор Басаргин произнёс ставшую крылатой фразу: «Не хотел бы я лечиться в Пермском крае». Что изменилось спустя год после доклада, который, казалось, ставит жирный крест на всех «реформаторских» начинаниях в сфере здравоохранения? Ронзин пожимает плечами: «Ничего».
— Андрей Владимирович, вы входили в число экспертов, готовивших тот знаменитый доклад?
— Конечно же, нет.
— Почему?
— Потому что я был одним из проводников критикуемой реформы. А целью подготовки этого документа была не попытка объективно разобраться в ситуации, а стремление конкретных личностей получить «вотум доверия» нового главы края. Виктор Басаргин тогда только знакомился с регионом, ему надо было с чего-то начинать — ну, почему бы не начать с медицины, которая вызывает много вопросов...
— Не скажете, кто именно эти люди?
— Не скажу, хотя всем участникам тех процессов эти имена известны.
— То есть вы считаете доклад некомпетентным?
— Почему же, тех целей, которые стояли перед авторами, он, наверное, достиг. Другое дело, что собственно к сфере здравоохранения, точнее к вопросам её реформы, это имеет весьма отдалённое отношение. В число экспертов вошли в основном чиновники, депутаты и сотрудники медакадемии. Сроки написания доклада, то бишь проведения этой «ревизии системы здравоохранения края», были не просто сжатыми, а нереальными — три дня.
Помню, позвонил мне тогда один депутат: «Слушай, меня тут отправляют в такой-то район, надо за три дня подготовить материалы о районной медицине. Что посоветуешь делать?» Я посоветовал ему потратить это время с пользой: попариться в бане, выпить пивка, прогуляться по лесу на свежем воздухе. Потому что за три дня он всё равно ничего бы не понял. Насколько мне известно, он примерно так и поступил, что было единственно верным решением в той ситуации. Ведь даже не все врачи сегодня до конца понимают, в чём суть, к примеру, одноканального финансирования, а это лишь одна из составных частей огромной, на самом деле, реформы.
— Что ж, тогда напомните, пожалуйста, ключевые пункты этой реформы.
— Главным условием проведения реформы была бездефицитная программа госгарантий. Это значит, что объёмы помощи должны соответствовать планируемым затратам с учётом выполнения медико-экономических стандартов.
Одним из главных шагов на начальном этапе было приведение коечного фонда к федеральным нормативам. То есть сокращение, поскольку превышение норматива было больше чем в полтора раза. Именно после этого у пациентов отпала необходимость приходить в больницу со своими медикаментами и постельным бельём.
После этого — полный тариф и одноканальное финансирование, которое, к слову, с 2013 года введено на территории всей России. Так оплата медицинской услуги становится прозрачной и адекватной и даёт возможность участвовать в оказании помощи населению частным медицинским компаниям за счёт средств обязательного медицинского страхования (ОМС). Это очень важно в условиях нехватки медицинских кадров, не зря Владимир Путин при открытии частного роддома в Подмосковье задал вопрос, будет ли учреждение принимать пациентов с полисом ОМС.
Потом произошло разделение поликлиник и стационаров и введение фондодержания поликлиник, чтобы закрепить финансовую заинтересованность амбулаторного звена в профилактической работе и здоровых пациентах.
— Именно это разделение год назад жёстко раскритиковали. Что-то изменилось за год?
— Нет, ни единого движения за этот год не произошло и, думаю, не произойдёт. Потому что специалистам понятно, что подобные заявления — полный бред. Беда не в том, что произошло разделение, а в том, что эту работу не довели до конца. Не все сотрудники поликлиник поняли, что их выгода не в том, чтобы не направлять больного в стационар, а в том, чтобы лучше лечить его, не доводя до стационара.
Вызовов «скорой помощи» стало действительно больше. Но ведь вызов «скорой» — это крайний случай, и после такого вызова должно последовать выяснение: кто врач этого пациента, как проводилось лечение, почему дошло до экстренной ситуации. Выяснение — со всеми вытекающими последствиями, в том числе финансовыми. Это требует ручной настройки и специального программного обеспечения. Вот этого последнего шага и не было сделано.
— Возросшая нагрузка на «скорые» прогнозировалась? Предполагались какие-то меры по снижению этой нагрузки?
— Да, мы это предполагали. И на этот вопрос отвечал аутсорсинг, также подвергшийся критике. Смотрите: на город Пермь требуется примерно 100 машин «скорой помощи». Сегодня их практически столько и есть. До введения аутсорсинга было 78 машин. Парк «скорой» надо обновлять раз в три года, на наших дорогах они выходят из строя быстро. Эти затраты не потянет ни один бюджет. Поэтому услуга по транспортировке просто покупается на рынке, и проблему нехватки автопарка мы решили довольно быстро.
Другое дело — не хватает врачей для работы на «скорой». Тут, понятно, никаким аутсорсингом проблемы не решить, но транспортом служба обеспечена. И здесь тоже никаких изменений за последний год не случилось, потому что всё было сделано правильно, и в целом ряде регионов России пошли по нашему пути.
— Аутсорсинг подвергался критике не только в части «скорой помощи», но, насколько известно, «в целом»...
— Если вы внимательно прочитаете текст доклада, то обнаружите удивительную вещь: многостраничная критика, а в резолюции по поводу аутсорсинга сказано «оставить». Потому что в нынешних условиях ничего лучше предложить невозможно. Именно так работает весь мир.
Возьмите питание в больницах. Все без исключения отмечают, что кормить стали лучше. Да, это не ресторан, на 80 руб. в день устриц никто не подаст, но это полноценное и даже вкусное питание, качество которого проверяют дежурный врач и медсестра. А у главного врача пропадает головная боль по закупке и хранению продуктов питания.
Или анализы. Внутренне я сам испытывал сопротивление: как так — отдать один из важнейших аспектов лечебного процесса частнику? Но дело в том, что ни одна частная лаборатория не получит лицензии, если не соответствует международным стандартам. Эти стандарты точно выше, чем были приняты в наших больницах. Были шероховатости в «логистике» — доведении результатов анализов до конкретного лечащего врача, но эти вопросы решились быстро.
Ну, и ещё есть момент... Ни один главный врач не понимает точной технологии проведения анализа. Это очень узкая специализация, и только в лаборатории знают, какие надо использовать реагенты, материалы. Когда завлабораторией подаёт заявку, где говорит, что надо купить то-то и то-то от такого-то конкретного производителя, главврач может только верить на слово. То же самое с расходами этих материалов — сколько их надо на те или иные анализы? Непонятно. В результате получается, что в иных больницах этих реагентов было необоснованно закуплено на год-полтора вперёд.
Было и такое, что в больницах делались «левые» анализы. По некоторым оценкам, таких было до 30-35%, а это серьёзные деньги. Сейчас все направления ложатся в базу данных. Не числишься на лечении? Тогда извини — делай «за свои». Только за счёт наведения порядка в этой сфере мы смогли на сэкономленные деньги расширить спектр исследований и повысить их качество. Всё это благодаря аутсорсингу.
— Насколько оправдано, по-вашему, намерение воссоздавать фельдшерско-акушерские пункты (ФАП) в районах края? Ведь именно их закрытие вызвало едва ли не самое большое недовольство в территориях.
— Тема ФАПов действительно очень тяжёлая, и недовольство жителей обоснованно. Есть множество населённых пунктов, которые фактически не имеют медицинской помощи. Но строительством новых и даже приобретением мобильных ФАПов эту проблему полностью тоже не решить, это объективно.
ФАП — лечебное учреждение, которое лицензируется. Чтобы получить лицензию, оно должно соответствовать стандартам, обеспечить которые — удовольствие очень дорогое. Я уж не говорю про кадры, которыми укомплектовать каждый ФАП в каждой деревне крайне сложно.
На мой взгляд, выход здесь в другом. Нужно обеспечить условия для того, чтобы человек мог получить помощь в течение пресловутого «золотого часа». Для этого необходима круглосуточная связь в любой точке края (значит, нужна работа с сотовыми операторами) и транспортная доступность (санитарный высокопроходимый автотранспорт и санитарная авиация). То есть к нему за это время должна прибыть укомплектованная оборудованием, медикаментами бригада медиков и при необходимости срочно доставить в райцентр, где есть полностью обеспеченная по требованиям лицензии больница.
— Итак, изменения курса реформы за год не произошло. Доклад наделал шума, но в реальности никаких последствий не имеет, идём прежним курсом?
— Пожалуй, могу припомнить единственное организационное решение «по мотивам» того доклада. Ряд помещений в государственных и муниципальных медицинских учреждениях сдавался в аренду. Так вот, на эту аренду в середине 2012 года был наложен тотальный запрет. Как бы в целях разобраться, нет ли тут злоупотреблений.
Это привело к совершенно абсурдным ситуациям. Например, с предприятием, которое организует питание на территории больницы, договор заключён на три года, а договор аренды помещений под эти цели — на год, на 2013 год договоры не подписывались, лежали в министерстве «мёртвым грузом» без движения. Ни распоряжений, ни приказов, ни внятного ответа — ничего. Просто негласный запрет. И когда в конце года возникла угроза того, что с 1 января больные останутся без питания либо кормить их придётся, по факту, незаконно, 29 декабря собрали все договоры по краю и скопом в один день подписали.
В остальном на жизни медучреждений тот доклад никак не отразился. Потому что специалисты понимают: логика начатых преобразований — железная, по этому пути сейчас идёт вся страна. Используя, к слову, именно пермский опыт. Другое дело, что у реформы осталась «незавершёнка» — как, например, с анализом причин вызова «скорой», который я приводил. Как в строительстве, «незавершёнка» не позволяет оценивать, хороший получился дом или плохой. Поэтому нужно не устраивать популистские пиар-акции, которые только мешают работе, а просто доводить начатое дело до конца, вот и всё.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.