Народы Прикамья на пороге вечности

Кто первым на вымирание?

Для начала вспомним, что за постсоветское время убыль населения в регионе составила без малого миллион человек. На сегодня в крае проживает 2 млн 630 тыс. российских граждан. Согласно экспертным оценкам, в регионе постоянно находятся и порядка 100 тыс. мигрантов-иностранцев, легальных и нелегальных, преимущественно из Средней Азии, а также из Армении и Азербайджана. Число мигрантов год от года увеличивается — это видно даже невооружённым глазом, просто по прохожим на городских улицах.

Сокращение коренного населения определяется по большей мере естественной убылью, то есть высокой смертностью на фоне низкой рождаемости. Выезд за пределы края, преимущественно в Москву и Питер, — тоже существенный показатель, но он даёт лишь около трети всего убывания. Мизерная прибавка населения за последний год, по многим оценкам, имеет временный характер, который совершенно не переламывает основной тренд, стабильный вот уже несколько десятилетий.

Вопрос предельно актуальный для всей Европы: какова при этом этническая динамика на территории? Посмотрим, какие изменения произошли в Пермском крае с момента предыдущей переписи 2002 года.

Начнём с «государствообразующего» народа. Число русских за учётные восемь лет на пермских пространствах сократилось более чем на 210 тыс. человек. Таким образом, русская община в крае сократилась практически на 10%.

Второй по численности народ, татарский, потерял ещё больше — 15%. Татар в крае остаётся около 115 тыс.

Ещё больше истаял другой коренной тюркский этнос, преимущественно компактно проживающий в Бардымском районе. Это башкиры. Их число уменьшилось ровно на пятую часть и составило около 33 тыс. человек.

Но ещё более стремительно уменьшаются финно-угорские народы. Коми-пермяки потеряли за восемь лет целых 22% численности. С такой же скоростью исчезали и буйские удмурты, которых осталась теперь 21 тыс.

Рекордсменами же среди финно-угров по исходу с лица земли пермской традиционно на протяжении последних десятилетий являются марийцы: они за эти же восемь лет потеряли практически четверть (!) своего состава. В итоге сегодня, после около 25 постсоветских лет сверхскоростного вымирания и ассимиляции, уникальный субэтнос сылвенских марийцев-язычников, населяющий всего шесть сёл Суксунского района по реке Сылве, насчитывает всего чуть больше 4000 человек.

Обвально уменьшается число чувашей — единственного тюрского народа, который угораздило в своё время принять вслед за русскими православие. Чуваши за этот же период потеряли 33% своей численности и насчитывают теперь лишь около 5000 человек.

Никто точно не считал, какие доли в этой удручающей динамике каждого из народов занимает собственно вымирание, какие — выезд за пределы региона, какая часть представителей этнических меньшинств ассимилируется. Так или иначе, обрусение части коми-пермяков и татар, как мы видим, не сильно напитывает русских «свежей кровью» и не тормозит депопуляцию последних. Так или иначе, тенденции этой динамики по Пермскому краю весьма близки к таковым для всей России. Даже татары, демонстрировавшие в целом по стране небольшой прирост вплоть до предыдущей переписи 2002 года, в 2010 году тоже решительно «завалились на минус». Даже в сумме с мишарами, кряшенами и прочими свежевыделившимися из них субэтносами.

Оценивать численность выходцев из Азии — узбеков, киргизов, таджиков, а также китайцев и вьетнамцев — по официальным итогам переписи не имеет смысла: реальной ситуации эти цифры и близко не отражают. Ведь подавляющее большинство приезжих не имеет российского гражданства и в листы к переписчикам не попадает. Тем не менее даже те мизерные доли мигрантов, что правдами и неправдами заполучили российские паспорта, за минувшие восемь лет выросли в разы.

Число же официально натурализовавшихся в Прикамье представителей стран Закавказья — азербайджанцев и армян — за эти годы сильно не изменилось. Но даже этих армян и азербайджанцев, ставшими россиянами «в законе», в Пермском крае на сегодня значительно больше, чем, например, коренных марийцев и чувашей.

За границами цифр переписи

Кроме данных демографов есть наблюдения за жизнью коренных пермских народов социологов и культурологов. Идёт обезлюживание и вымирание старинных русских строгановских сёл с 300-летней историей. Прогрессируют нездоровые миграционные тенденции: креативный слой «отсасывается» в столицы, сельское же население срывается с мест и стягивается в города, в первую очередь — в Пермь. Совершенно очевидно, что это подрывает демографический фундамент коренного населения, ведь высокую рождаемость всегда и везде обеспечивает именно деревня.

На демографические процессы накладывает свой отпечаток и бешеная алкоголизация, в том числе среди молодёжи. Это особо актуально для коренного населения именно Пермского края, где и в русских растворена большая доля финно-угорской крови. Как известно из данных биоантропологии, финно-угры в силу наследственных биохимических особенностей особо уязвимы в отношении алкоголя.

Продолжается распад традиционной культуры. В русских, коми-пермяцких, даже татарских деревнях уже по-настоящему не работает культурная преемственность, обрывается фольклорная традиция. Язык упрощается, в том числе русский. На место родной музыкальной культуры приходит афроамериканская — глобализация на марше. Почти повсеместно, особенно у русских и коми-пермяков, распалась за последние десятилетия народная сельская община, которая эффективно действовала ещё в советские годы. Неформальный сельский сход ещё в 1980-е годы был реальным механизмом низового местного самоуправления. Нынешние ТСЖ и ТОСы пока, увы, даже близко не могут с ними сравниться. Да что там соседская община — идёт глубокий распад родственных, семейных, межпоколенческих связей.

На освобождающееся от коренных народов пространство закономерным образом идёт замещающая миграция с юга и востока. Приходят более сильные, сплочённые, конкурентоспособные. И власть наша только способствует этому глобальному естественному отбору.

Главный вывод, рождающийся при взгляде на таблицы с итогами переписей последнего полувека, прост: самим русским и другим коренным народам Пермского края уже не возродиться и не остановить своего ускоряющегося падения. Если у татарских и башкирских националистов ещё есть призрачная надежда на то, что их народам поможет встряхнуться этнически родственная узбекская миграция и фундаментальный ислам, волны которого накатывают на них с Кавказа, то русским с финно-уграми даже мечтать не о чем. Не начинать же по собственной инициативе бросать пить водку и активно рожать детей, в самом деле!

Геополитические разводки

Подробнее хочется сказать о коми-пермяках. Не только потому, что я люблю глухие таёжные коми-пермяцкие земли и у меня здесь много друзей и знакомых. Сылвенские марийцы, буйские удмурты и гайнинские татары — всё-таки хотя и своеобразные, но субэтнические группы, то есть отделившиеся части народов, имеющих в России свои национальные республики. А вот коми-пермяки — абсолютно аутентичный пермский народ, не живущий больше нигде в мире. Но главное — на примере коми-пермяков наглядно видны процессы, что пока ещё несколько туманно обозначены у нас, русских.

Как известно, великий собиратель земель пермских Юрий Трутнев стал одним из богатейших людей в российских эшелонах власти. Но коми-пермяцкие территории, с помпой присоединённые к Пермскому краю, так и пребывают в запустении и нищете. Обещанные экономические выгоды оказались призрачными, а вот потеря своего статуса в государстве — реальной. Сегодня уже понятно: присоединение к Пермской области Коми-Пермяцкого автономного округа с его фактическим исчезновением было необходимо исключительно для карьерного прыжка конкретного человека. Прыжок состоялся. Но ни газопроводов, ни почти забытого проекта железнодорожной магистрали «Белкомур», ни обещанного расцвета этнической культуры коми-пермяки не увидели. И едва ли уже увидят.

Всё же не следует только этим объяснять нынешнее состояние коми-пермяков. Цена этой «геополитической разводки» — лишь недополученная степень комфорта жизни в бывшем округе. Депопуляция и ассимиляция коми-пермяков происходят не из-за недостатка жизненного комфорта, а из-за отсутствия самой воли к жизни. Как в народе в целом, так и в элите. Более того, очевидно, что по мере прихода в округ газопроводов и железных дорог скорость разбавления, замещения и ассимиляции коми-пермяков будет только возрастать.

Я люблю Коми-округ и коми-пермяков, у меня связано с этой землёй и этим народом много тёплых и сентиментальных воспоминаний. Православные и бикультурные коми-пермяки во многих аспектах сохранили, законсервировали в себе, как ни странно, старую традиционную русскость. С культурологических позиций коми-пермяки часто более русские, чем сами русские, сегодня в основном весьма вестернизированные и урбанизированные. Поэтому коми-пермяки для нас, уральских русских, представляют образ младшего брата в лучшем смысле этого слова. Это уменьшенная модель русского народа, в ускоренном, наглядном и несколько утрированном виде предвещающая русскую траекторию движения.

Какова же эта траектория? Называя вещи своими именами, это, конечно же, вымирание под сладенькие разговоры о грядущем возрождении и национальном пробуждении. Последняя перепись наглядно это показала. По предварительным расчётам, коми-пермяки перестанут существовать уже к середине столетия или чуть позже.

В мечтах о выживании

Ярким симптомом ослабления и разложения любого тела, в том числе народного, является внедрение инородных организмов. Азербайджанские диаспоры на глазах почкуются в бывшем округе от района к району. Рубка, часто криминальная, переработка и вывоз коми-пермяцкого леса на Кавказ, в Иран и Турцию поставлены здесь на широкую ногу. Азербайджанцы в Парме углубляются и укореняются всеми доступными способами: горящие лесопилки местных предпринимателей, хулиганство со стороны молодых джигитов, мордобой и безнаказанно изнасилованные девки. Местные сообщества — слабые, рыхлые, разобщённые — ничего не могут этому противопоставить. Сотрудники полиции как самая сообразительная часть населения, как правило, усиленно дружат с кавказцами. Точнее, сплошь и рядом «ложатся» под них, изо всех сил «не замечая» кавказских шалостей и сурово наказывая своих за любые попытки дать «отпор колонизаторам». Вот так у самого лесного народа забирают его леса.

Аналогичным образом всё дорожное строительство в бывшем округе по какой-то таинственной причине ведут исключительно армяне. С ними меньше криминальных проблем, чем с азербайджанцами, но возникает вопрос: неужели коми-пермяки не в состоянии сами заниматься дорожными работами? Быть может, для укладки асфальта в пермский суглинок необходимы тысячелетние секреты армянских мастеров, передаваемые от отца к сыну? Или дело в лоббирующем интересы своих соплеменников армянском чиновнике, засевшем несколько лет назад в нужном кресле в коми-пермяцкой столице Кудымкаре? Чиновник-то молодец, что пособляет своим, к нему вопросов нет. Только непонятно, почему коми-пермяцкая элита не выдавливает его, предпочитая отдавать значительный кусок бюджетного пирога и рабочих мест. Впрочем, равнодушие и трусливый конформизм вождей — это тоже очень общая проблема у коми-пермяков и русских.

Облик нынешнего российского «интернационализма» вообще весьма причудлив. Одни растворяются в окружающей среде под заверения о поддержке национальной культуры и обещания скорого расцвета. Другие агрессивно отстаивает свою исключительность и особые права.

Однако надо честно смотреть фактам в лицо. Коми-пермяцкий язык забывается не из-за того, что злая власть не даёт его преподавать, а из-за того, что родители не хотят учить ему своих детей. Идентичность исчезает не из-за какой-то насильственной ассимиляции сверху, а из-за того, что, переезжая в Пермь, коми-пермяки сами хотят поскорее забыть своё коми-пермячество. Это при том, что их в Перми десятки тысяч, и есть все возможности сохранять и развивать культуру и внутренние связи. Но нет ни у кого из них такого желания, если не брать в расчёт десяток энтузиастов в педагогическом университете. Стремительное размывание и растворение народа происходит не из-за того, что кто-то злонамеренным образом стимулирует смешение с другими нациями, а из-за того, что среднему коми-пермяку просто не приходит в голову поддерживать свою этническую идентичность. Ведь именно это прочно заложено в культуре любого здорового народа, тем более немногочисленного, и является условием его выживания.

Для исправления ситуации коми-пермякам как воздух нужны свои националисты. Какие политические программы они потом поднимут на флаг — воссоздание автономии, уход из Пермского края и объединение с северным соседом, этнически родственной Республикой Коми, что-то иное — это второстепенно. Главная их задача — убедить всех коми-пермяков в непреходящей ценности их древней биармийской культуры и их уникального набора качеств одного из «самых белых» из ныне живущих народов мира. И даже тысяча приезжих горячих венгров или эмиссаров других родственных финно-угорских народов не смогут сделать это за самих коми-пермяков.

Можно только приветствовать коми-национализм (которого я, к слову, в живой природе практически не встречал). Разумеется, если он не будет включать антирусских настроений в духе довольно обычного и неубедительного нытья других финно-угорских лидеров на тему: «Ах, если бы русские нас не обрусили, какие бы мы сейчас были крутые!»

Правда, если говорить о настоящей здоровой националистической силе, а не о выпрашивании дополнительных бюджетных подачек на затеи частного характера типа национального театра или книжного издательства, то вероятность её появления у коми-пермяков выглядит, честно говоря, фантастично. Ведь это должны быть очень энергичные люди, и их количество не должно быть смехотворным. Они должны развить коми-пермяцкую национальную идеологию, распространить её среди населения, особенно среди молодёжи, а затем организовать для своего народа жёсткую и оперативную экономическую, политическую и культурную мобилизации во имя выживания.

При этом народ, со своей стороны, должен своих националистов поддержать и не предать, что ещё более фантастично. Например, совершенно очевидно, что помимо прочего одним из первых шагов такой мобилизации должен стать сухой закон во всех коми-пермяцких владениях. Фантастика, правда? А уж воссоздание всяческих автономий — дело даже не десятое, а сто двадцатое…

Есть ли хоть какие-то шансы на успех коми-пермяков как модельного пермского коренного народа? Объективный анализ показывает, что нет: время и возможности упущены. Да и были ли они, эти возможности? Но если бы я был коми-пермяком, то обязательно бы попробовал. Ради чего ещё стоит жить на этом свете, как не ради спасения своего народа?

Может быть, и мой русский народ, глядя на коми-пермяков, встрепенулся бы и задумался о своём выживании. Но это выглядит ещё большей несбыточной мечтой. Так что оцените ещё разок данные переписи и — добро пожаловать в вымирание.

Роман Юшков, доцент географического факультета ПГНИУ, кандидат географических наук

Специально для журнала «Компаньон Magazine»