О границах дозволенного
Diary Светланы Федотовой
Кажется это мне, или нет? Меняются лица. Лбы стали уже. Рты сделались грубей. Просто для еды. И всё остальное. Руки, например. Для мордобоя. Ноги пошли в ход. Вчера в пивной — один осатанел от злости, вопит: «Что сказал? Ты что сказал? А ну, выйдем!» Другой: «Не надо туда, там у меня сын, давай лучше здесь». Но осатанелому нужен простор, обязательно там. Выволок на улицу. Драка прицельная, ногами. Маленький сын стоит, смотрит. Ещё кто-то подбежал, схватил по пути дощатый ящик, с размаху огрел осатаневшего по голове. Тот свалился. Теперь оба стали бить его ногами. И мальчик подошёл, тоже постукал ножкой по затылку. Александр Володин, «Каково же было их удивление»
Дорогой дневник, ссылки на сообщения о заседании Пермской городской думы, 19 депутатов которой проголосовали за отставку сити-менеджера Анатолия Маховикова, на некоторых сайтах сопровождались картинкой взрыва на Бостонском марафоне. Это глюк такой — компьютер сам ставит фотографии, какие пожелает. Роднит оба эти события только то, что ни того, ни другого не ждали. Всё было тихо-мирно, и вдруг — ба-бах, в отставку! С чего, как говорят дети, башня-то упала?
Отвлечёмся на минуточку, чтобы вновь изумиться тому, что пермская молодёжь больше всего стремится получить высшее образование в сфере государственного управления — на эту специальность уже вот несколько лет самый большой конкурс.
В начале 1990-х все рванули в юристы и экономисты, потом — в дизайнеры и пиарщики, в журналисты и нефтяники. Это понятно: когда тебе нет ещё и 20, деньги и приключения очень востребованы. Но стремиться в чиновники, с рабочим днём от звонка до звонка, чтобы перебирать бумаги, где написано «инструкция», «водные ресурсы» и «в просьбе отказать»? Что тут может быть привлекательного?
Двух служащих — Анатолия Маховикова и Андрея Головина, фамилии которых чаще всего мелькали на страницах газет на прошлой неделе — отличают хорошие костюмы и непонятного происхождения благосостояние. Ну, допустим, Маховиков пришёл на муниципальную службу из бизнеса, но Андрей Головин всё время с момента окончания вуза работал в госучреждениях. При этом у него есть и квартира в Москве, и канадское гражданство, и необязательные, ненужные в быту вещи, которые и говорят, на самом деле, об уровне доходов больше, чем что бы то ни было.
Году эдак в 2008-м в Перми проходила парусная регата. Фотографов на это мероприятие пришло полно, но у Андрея Головина был самый крутой профессиональный фотоаппарат, с объективом-телевиком.
«Что, Андрей, на журнал какой-то работаешь?» — пошутила я тогда. (Конечно же, я знала, где работает мой бывший одноклассник.) Тот в ответ как-то заулыбался, и стало понятно, что он будет потом друзьям рассказывать про мой вопрос — прикольно же: его за фотографа приняли.
«Так зачем тебе профессиональный фотоаппарат?» — мой вопрос повис в воздухе и не требовал ответа. Да захотелось человеку! Чего пристала! И Андрей продолжил общение со своим маленьким сыном, у которого был акцент. И это потрясло меня больше, чем техника, которая вообще-то нужна только профессионалам, людям, которые зарабатывают на фотосъёмке деньги.
Вот, собственно, мы и добрались до пермской мечты и до ответа на вопрос: чего это молодёжь рванула в чиновники? А они хотят так же! Того же и тем же способом. И ведь, заметьте, что все понимают: как ловко вычислило правосудие границу дозволенного — беспрецедентный залог в 20 млн руб. за освобождение Андрея Головина из СИЗО удивил, но никого не остановил. Их собрали за два дня.
Блогеры сравнивают скорость сбора денег на залог для чиновника с тем, как идут дела для помощи больной девочке. Но корректнее сравнивать величину этого залога с той, которую предлагают людям бизнеса. Например, свободу пермского банкира Беклемышева в своё время оценили в 3 млн руб., но деньги так и не внесли — не смогли столько собрать. Дело не в качестве друзей и степени любви жены, и даже не в предъявленных обвинениях, а в том, что каста чиновников, пусть даже и бывших, — она на порядок выше всех остальных, тем более бизнесменов.
Теперь понятно, отчего такая кровавая драка разгорается за пост сити-менеджера? При том, что его работа — это, условно говоря, следить за канализацией, уборкой снега и мусора... Городское хозяйство — это сплошной быт, ничего героического или романтичного. Ну да — подряды, ну да — распределение средств и земли.
А из слов авторитетного бизнесмена и депутата Владимира Плотникова какие мы выводы делаем? Наступил Маховиков крепко на его интересы, насолил фактически. Ведь Плотников долгое время был теневым мэром Перми. И его далеко не символическое присутствие в управлении городом обозначалось в том числе и месторасположением принадлежавшего ему ресторана «Татищев» — аккурат в здании мэрии. Вопросы в городе решались иногда чуть ли не через его дядю-таксиста. Собственно, Плотников — ночной кошмар всех современных пермских губернаторов. На предыдущего, рассказывают, однажды так наорал в его же резиденции, что потом вся Пермь про это говорила. Москва требует держать таких людей в узде и как можно дальше от управления.
Я к тому, что сейчас дело не в том, сохранит ли Маховиков свой пост. Это, конечно, важно, но важнее, каковы границы дозволенного у Виктора Басаргина.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.