Юлия Баталина

редактор отдела культуры ИД «Компаньон»

---

Атланты держат небо

В галерее «Уникум» открылась выставка-повествование

4 октября 2019 г.

Поделиться

Твитнуть

Слово «атланты» появилось в заголовке из слов куратора галереи частных коллекций «Уникум» Вадима Зубкова: он назвал супругов Евгения Кропивницкого и Ольгу Потапову атлантами, на плечах которых держатся несколько поколений советских художников-нонконформистов. «Проклятые, но не забытые» — выставка, посвящённая не только творчеству, но и истории семьи Кропивницких — Рабиных и их многочисленных друзей. Это редкий пример выставки, в которой текстов не меньше, чем картин, но это ничуть не раздражает, а, напротив, безумно увлекает, потому что проникновение в историю этой семьи напоминает чтение толстого психологического романа, в котором сплелись судьбы людей — и судьба России в ХХ веке. А может, это и не роман, а очень хороший сериал или художественный фильм, который непременно будет когда-нибудь снят — эта история так и просится на экран.

Кропивницкий и Потапова, их дети Лев и Валентина, а также юный художник Оскар Рабин — сирота, которого приютили Кропивницкие и который позже женился на Валентине, жили в маленькой квартирке в доме барачного типа в шести километрах от станции Лианозово. По расположению этого вошедшего в историю барака кружок и был назван «Лианозовским». Есть даже выражение «Лианозовская школа», потому что влияние Кропивницких-старших на поколение их детей, на их многочисленных друзей было именно школой, в которой существует единство творческих и этических принципов.

Когда читаешь, как много друзей не просто гостили, а подолгу жили у Кропивницких, представляешь себе большую творческую дачу с огромной верандой, где все собирались за столом с напитками. Отнюдь! Это была крошечная квартирка — две комнатки и кухня, удобства — общие, дальше по коридору. И всем хватало места — не только для жизни, но и для творчества. В этой кухне рождались шедевры живописные и поэтические, ведь среди «лианозовцев» было немало поэтов — и Генрих Сапгир, и Игорь Холин, и Всеволод Некрасов, и даже юный Эдичка Лимонов.

Образ бессмертного барака, ставшего для Кропивницких домом и студией, хорошо известен по работам Оскара Рабина, где он кочует из одной картины в другую, однако на выставке в «Уникуме» есть работа Евгения Кропивницкого 1958 года, где этот барак запечатлён, так сказать, изначально — и уже позже он возродился в работах художника следующего поколения.

История этой семьи драматична. Здесь были и гонения, и лишения, и безвременные кончины. Самый знаменитый и самый драматичный момент — это «Бульдозерная выставка» 15 сентября 1974 года (выставка в «Уникуме» посвящена печальному юбилею — 45-летию этого события), где Оскар Рабин не только выставил свои лучшие работы, но и был одним из организаторов. Очевидцы вспоминают, что, когда на место проведения выставки прибыли «благоустроители» с тяжёлой техникой, Рабин повис на ковше экскаватора и непременно погиб бы вместе с картинами, если бы его не отбил американский корреспондент, который сам получил травмы.

Картины спасти не удалось. Вскоре Рабина быстренько выслали из СССР, и он вернулся на родину лишь в 2006 году.

У поразительно талантливого художника и поэта Льва Кропивницкого другая драма, типичная для его времени, — осуждение на 10 лет лагерей. Лев выжил лишь потому, что оказался в лагере не в 1930-х, а в 1948 году и дотянул до смерти Сталина.

Картина Льва Кропивницкого — замечательное полотно «Святые Флор и Лавр» — стала первым экспонатом в коллекции, выставленной в «Уникуме». Заинтересовавшись творчеством Кропивницкого-младшего, коллекционер Игорь Фомин начал разыскивать и собирать работы его родственников и единомышленников. Благодаря его настойчивости в «Уникуме» можно увидеть очень редкие вещи — например, ранние реалистические работы Оскара Рабина, портрет того же Льва Кропивницкого и его сестры Валентины. Становится понятно, почему у Оскара по молодости было прозвище «наш Репин» и почему Сергей Герасимов взял начинающего художника в свою мастерскую в Суриковском институте сразу на второй курс.

Есть и поздние работы Рабина — мрачноватые сложные композиции, похожие на коллажи, в которых читается вся его судьба.

В экспозиции ещё немало живопи­си всех членов семьи Кропивницких — Рабиных, воздушные ассамбляжи Владимира Немухина, отсылающие к наследию конструктивистов, замечательная книжная графика. И всё это — в сопровождении не только стихов Сапгира, Холина и тех же Кропивницких, но и музыки Филипа Гласса, прозрачной, меланхолической, полной внутреннего драматизма и удивительно созвучной этому искусству и этой истории, в которой отразилась вся Россия ХХ века.