Юлия Баталина

редактор отдела культуры ИД «Компаньон»

---

Он уехал прочь на ночной электричке

Как перформанс стал хэппенингом. Субъективные заметки о спектакле «Мазэраша»

13 марта 2019 г.

Поделиться

Твитнуть

Начало этой истории хочется пропустить. Совсем неинтересно рассказывать о том, как, придя на спектакль к назначенному времени, узнаёшь, что начало перенесли на час; а также о том, что даже после, так сказать, начала зрители ещё минут 40 вынуждены были переминаться с ноги на ногу в тесном «предбаннике» на входе в цех №5 Завода Шпагина под монотонно повторяющиеся фразы из динамиков: «Мы ждём заката... Закат в Перми 8 марта в 19.25... Ещё слишком светло...» Звучали и более полезные замечания: «Гардероба здесь нет... Туалет на улице... Воды нет...», а также интригующие: «Вчера один из зрителей лизнул лужу вовиной крови: «Надо же! Кровь»...

На встревоженные вопросы зрителей: «Что? Сегодня тоже будет кровь?» — волонтёры, сопровождавшие зрительскую толпу на протяжении всего перформанса, успокоительно ответили, что крови не предвидится — это была случайность. Крови, действительно, не было, а вот случайности — были.

Наконец, «Мазэраша» — творение режиссёра Виктора Вилисова и продюсера Александра Шумилина — началась.

Название действа, многими воспринятое как неуместно ёрническое, отсылает к России и к женщине, матери. Подобные ассоциации тем более неизбежны, что дело происходило 8 марта. Действительно: перформанс много говорит и о женщине, и о Родине. Тема, как говорится, раскрыта. Во всех смыслах.

Вот, к примеру, один из первых фрагментов действия: девушка-перформер с голосом и интонациями прораба на ремонте железнодорожных путей выкрикивает правила поведения на заводе, то и дело «строя» зрителей: «Стоять на месте! Не отходить, я тебе сказала!» Почувствовав на себе суровую любовь родины-матери в образе российской труженицы, зрители — человек 70 — с готовностью окунулись в прекрасное.

Действительно, время от времени было красиво. В роскошном пространстве пустого цеха с его ажурными потолочными перекрытиями на фоне высокого, почти церковного фасада с огромными окнами то и дело возникали в тумане и синеватой подсветке фигуры перформеров — то одетых в причудливые костюмы-скафандры, то вовсе раздетых. Телесного было много. Например, красиво выйдя к зрителям, исполнители раздевались и, оставшись в одном белье, застывали в провокативных позах — то юноша с юношей, то юноша с двумя девушками, то ещё какое-то причудливое сочетание полов; или девушка, со всех сторон обложенная мужчинами, истошно, прямо-таки надрывно кричит: «Простимулируйте меня!!!» При этом сказать, что перформанс какой-то «озабоченный», нельзя: всего в меру.

Вот чего действительно лишковато — так это текстов; на них построено несколько довольно длинных эпизодов. Так, человек 20 перформеров читают по очереди дневниковые записи некоего пациента психиатрической больницы. На экранах по обе стороны от «сцены» — видеоизображение андеграундного шоумена Пахома; справа от зрителя ходит очередная крикливая баба — ещё одна «мать-Россия»? — с воплями: «А ты знаешь, какая у меня зарплата??? А ты знаешь, как я за неё надрываюсь???», а слева молодой человек медленно проходится вдоль цеха, постукивая деревянной шваброй. Сами «записки из психушки» весьма любопытны, их автор — человек наблюдательный и умеющий пользоваться словом. Кто этот автор, понять невозможно: программок-то нет; но в публике высказывалось предположение, что написал текст тот самый Пахом — он, по слухам, бывал в подобном заведении. Другие зрители предположили, что текст написал автор «Мазэраши» Виктор Вилисов: он — опять-таки, по слухам — в «психушке» «косил» от армии. Так или иначе, хотелось бы этот любопытный текст послушать в более комфортной обстановке: на протяжении всего этого фрагмента перформеры сидят, а зрители-то стоят!

Предположение, что тексты принадлежат перу Виктора Вилисова, имеет под собой все основания, ибо «Мазэраша» — это очень во многом о нём. Может, о нём даже больше, чем о Родине-матери. Вот, скажем, фрагмент под названием ASMR (это такой формат видеоблога, где блогер очень тихо шепчет или издаёт другие тихие звуки, например, шуршит фантиками), авторы — Любовь Иванова и Борис Хохлов: зритель садится на стул, к левому уху прикладывает, как наушник, красивую морскую раковину, а в его правое ухо наклонившийся перформер шепчет что-то вроде: «Постдраматизм... Деконструкция... Ян Фабр... Юхананов... Лепаж... Кастеллуччи... Вилисов...» Вот так, практически через запятую.

Кстати, о фрагментах. В анонсах «Мазэраши» в соцсетях часто появлялась информация, что шоу построено по горизонтальному принципу и каждый зритель, прогуливаясь между площадками, соберёт, как конструктор, свой собственный спектакль. Это не совсем так. Лишь на протяжении короткого времени площадки работали одновременно, причём каждый зритель успевал обойти их все и посмотреть практически все перформансы. В остальное же время все смотрели одно и то же.

Основное действие располагалось в центральном пролёте цеха, прямо напротив высокого фасада с панорамными окнами, выходящего в сторону вокзала «Пермь I». За этими окнами виднелись тёплые, уютные фонари перрона, так контрастирующие с холодной синей подсветкой перформансов; когда же мимо проезжала электричка, она приковывала к себе всеобщее внимание — такая привычная, всамделишная, правдивая. Движущийся и светящийся пейзаж за окном был похож на какую-нибудь красивую инсталляцию Александра Бродского.

Так реальная действительность проникла в ткань перформанса и изменила её вопреки авторскому замыслу. Окончательно перформанс превратился в хэппенинг, когда парочка зрителей, находящихся, как говорится, «под веществами», устроила дебош прямо посреди представления. Парни приставали к перформерам, валились на пол и громко выкрикивали нецензурную брань. Почему-то их не удалось быстро вывести, хотя дюжие охраннички оттащили их подальше в уголок, где дебоширы продолжали орать, причём частично — в микрофон, так как Вилисов не очень ловко пытался как-то интегрировать эту «интервенцию» (по сути — просто пьяную выходку) в структуру «Мазэраши».

Случайные и привходящие обстоятельства изрядно повлияли на восприятие действа зрителями. Многие отзывы в соцсетях были то об электричках, то о скандале.

Тем не менее, вопреки запрограммированной фрагментарности, а также всем накладкам и случайностям «Мазэраша» выстроилась в некое эстетически единое целое, и в первую очередь — благодаря музыке Леонида Именных, очень изобретательной, богатой и разнообразной. То захлёбываясь жёстким индастриалом, то выжимая слезу нежным женским вокалом, музыка всегда уместно и деликатно сопровождала действие, украшая его. Когда я с сожалением покидала Завод Шпагина, перформеры пели хором вокруг обнажённой девушки, и этот ритмичный, вовсе не крикливый и очень напряжённый хор достигал накала, достойного «O, Fortuna!»

Да, из заявленных шести часов перформанса я высмотрела всего три, но вовсе не потому, что мне было скучно или как-то неприятно. Будучи человеком любопытным, я и дальше смотрела бы с интересом, но очень устала физически. Всё-таки три часа на ногах — это сурово.

Может быть, в оставшиеся три часа произошло что-то из ряда вон? Не думаю. «Мазэраша», вопреки всем страстным спорам о ней в пермских соцсетях, оказалась далеко не самым острым и не самым изобретательным перформансом из тех, что довелось видеть даже в Перми. Что ж! Александр Шумилин и его команда «НеМХАТ» — ребята, что называется, ищущие. Они очень хотят найти свой театр и решительно движутся к этой находке.